Иван Савин - Остров на краю света

Губы обожгло полынной горечью не сорвавшегося крика, колени предательски ослабели и задрожали.

Однако Сесиль устояла, беззвучно повторяя давным-давно заученную намертво, как мантру фразу: – Нужно быть сильной, у меня нет права рыдать и просить пощады.

Да и не сравнить нынешние боль и обиду с испытанными тогда, более двадцати трех лет назад. Вот в те дни она света не видела от горя и невыносимой муки в вдребезги разбитом сердце. Ни пить, ни есть не могла, да и говорить ни с кем не хотелось. Их вообще было мерзко видеть, всех притворно сочувствующих придворных змей, втайне праздновавшим ее поражение. Ведь оно значило, что путь в хозяйскую спальню опять свободен.

А уж сколько глупых, непростительных ошибок Сесиль сделала, покидая герцогский замок – даже вспоминать после было тяжело и противно. Руки так и тянулись, отвесить себе оплеуху за наивность.

Ведь ничего не взяла, ни лоскутка из набитых роскошными нарядами шкафов, и пары запасного белья или туфель не додумалась прихватить. Да какие уж там туфли, если даже ларцы с драгоценностями, на какие в те времена не скупился Грэхем, остались стоять у зеркала.

Впрочем… чего поминать прошлое, если она снова вылетела из роскошного замка без гроша в кармане? Хотя Мэри предлагала, да откровенно уговаривала поехать в имение. В любое… на выбор. Но Сесиль упорно рвалась к человеку, которого считала мужем… ведь долг любящей и верной жены делить с мужчинами все тяготы жизни. И неважно, что он сам их для себя устроил.

Но Грэхем ее жертвы не принял… опять поступил по-своему, и это могло означать лишь одно, проигравшим он себя не считал и снова изобрел какой-то план. Можно даже не сомневаться, верной любовнице и помощнице тоже отведена в нем важная роль, вот только бывшему герцогу пока неведомо, что Сесиль смертельно устала от этих игр. И больше участвовать в них не собирается. Неимоверно надоело жить чужой жизнью под чужими личинами, терпеть злые шепотки придворных блюдолизов и непререкаемый тон приказов тайного мужа, его строгие инструкции и постоянный контроль. Раз он отказался от нее прилюдно – так тому и быть. Отныне Сесиль больше не желала его знать.

Резкий порыв холодного ветра ударил в лицо, рванул подол, словно торопя принимать решение.

Узница спрятала горькую усмешку и крепче стиснула зубы. Пора начинать жить по-новому.

– Идем, Дебора? – мягко спросил купивший ее старожил, протягивая руку к мешку, – помочь?

– Помоги, – голос женщины звучал хоть и хрипловато, но уверенно, – только я не Дебора, а Сесиль. Коротко – Силь.

– Как скажешь, – покладисто согласился он, – а я – Эстебан. Но все зовут Эст.

Легко забросил на плечо суму и неторопливо пошел прочь от башни. Сесиль вздохнула в последний раз и поспешила за ним.

Вначале ей казалось, будто они идут напрямик, но вскоре узница осознала свою ошибку. Эст вел ее по тропе, хотя прежде Силь не приходилось встречать таких троп. Извилистая, каменистая, то поднимавшаяся на бугор, то нырявшая в ложбину, дорожка упрямо вела вдоль скалистой гряды, тянувшейся посреди островка. Кто-то очистил тропу от камней, засыпал галькой и песком глубокие трещины. А на крутых подъемах и спусках вырубил в камне удобные ступени.

Силь не понаслышке знала, насколько это тяжкая работа. Ей самой пришлось научиться многое делать своими руками, когда оказалась с младенцем на руках в маленьком провинциальном городке. В том числе чистить дорожки и копать грядки. Не сразу, разумеется, этим занялась, а лишь после того, как осознала, насколько скудно оценил ее любовь баснословно богатый Грэхем.

Снова она его вспомнила, – с досадой зашипела Сесиль, – глупая, вредная привычка. Пора уже от нее избавляться. Иначе опять окажется замешанной в безумную интригу желающего править самодура.

– Устала? – искоса глянул Эст, – скоро дойдем. Мой дом девятый от башни.

Если бы она еще видела тут какие-нибудь дома, желчно ухмыльнулась узница. Хотя… если приглядеться, можно заметить прилепленные к скалам неказистые хижины, сложенные из неотёсанных обломков. До этого момента Силь искренне считала их загонами для скота… овец или коз. Хотя, откуда тут взяться козам?

Женщина помрачнела, представив себе жизнь в подобной развалюхе, и в который раз пожалела о собственном упрямстве. Не зря добрая Мэри смотрела на нее с таким состраданием, теперь этот взгляд до конца жизни будет жечь душу немым укором.

– Пришли… – негромко объявил Эст, свернув к одной из убогих построек, – входи.

Протянул руку и распахнул невысокую дверку, связанную из кривых жердочек, обитых старыми козлиными шкурами.

Как же тут можно жить? – внутренне содрогнулась Сесиль, делая первый, робкий шажок и тотчас яростно одернула себя, – а чего ты ждала? Судьи ведь сказали, что сюда отправляют самых неисправимых преступников. Тех, у кого было все, дворцы, деньги, развлечения, власть… но не хватало ума все это ценить и беречь.

Упрямо поджала губы и решительно вошла в полутемную постройку. Здесь не было ни окон, ни светильников, очага и того не оказалось. И вообще как-то пусто и прохладно, только висят вдоль стен низки крупных рыбин, да разные сачки и инструменты. А стена напротив входа и вовсе оказалась крутым склоном скалы, в которой темнела неширокая овальная ниша.

Эст шагнул следом, прикрыл дверцу и, обогнув остановившуюся узницу, прошел вперед, к замеченной Силь нише. Перед узницей распахнулась новая дверь, открывая проход в освещенное помещение. То ли пещеру, то ли выработку… но оттуда уютно дохнуло теплом и запахом жареной рыбы. Даже на расстоянии в несколько шагов узница рассмотрела застеленный шкурами пол и ей стало понятно, что именно это и есть обещанный дом.

Ну что ж, по крайней мере, не продуваемая сквозняками пристройка, признала она, проходя в пещеру.

Дом оказался именно пещерой, хотя кто-то приложил много усилий, чтобы сделать ее жильем. Вдоль стен вырубили или выложили широкие полати, покрытые светлыми шкурами, посреди очаг, с пристроенной к нему кухонной плитой. В очаге тлел уголь, а к уходящей в стену каменной трубе была пристроена небольшая коптильня.

В стенах темнело еще несколько ведущих куда-то ходов и хозяин коротко пояснил:

– Тут раньше жили маги, они умели делать различные тоннели. В купальню провели горячую воду, пробили от очагов дымоходы. А это вход в спальни, я живу в левой. Устраивайся и приходи пить чай.

Поставил перед Силь ее мешок, прихватил чайник и направился к плите.

Женщина проводила его задумчивым скептическим взглядом, гадая, на что ей сейчас намекнули? Чтобы поселилась вместе с ним или наоборот?