Алина Углицкая - История одной (не)любви

И уже развернулась, собираясь уйти, как он ее остановил:

– Позже. Сейчас нам нужно поговорить.

Это были ее слова! Это она должна была их сказать! Но испугалась. Да, испугалась, едва встретилась с его взглядом.

Так легко быть храброй, сидя в своей комнате. А здесь, рядом с этим мужчиной, вся ее храбрость куда-то исчезла. Остался лишь неприятный комок внутри, а еще страх.

Страх перед тем, кто сильнее. В ее глазах Йеванн Райс был стихией, которую она не могла контролировать.

Мысленно помолившись, Дея повернулась к нему.

– Я тоже хотела поговорить с вами, – ее голос немного дрожал. – Но сейчас не лучшее время.

– Да? – он снял перчатки и двинулся на нее. – Это почему же?

– Вы… вы пьяны! – ахнула Дея, когда он качнулся.

– О, да, – уголок его губ саркастически дернулся вниз, – вас это смущает, моя прелестная вдовушка?

Он окинул ее странным взглядом, от которого у Деи по спине пробежал холодок. Смесь разочарования, сожаления и презрения.

– Скажите, сколько мужчин задирали эти скромные юбки?

– Что? – она задохнулась от его слов. – Да кто вам дал право так…

Он грубо оборвал ее:

– Напомнить? Юридически я ваш муж последние два года. И раз вы так щедро дарили свою любовь зеленщику и мяснику, то почему бы не подарить ее мне?

Отступать было некуда. За спиной только стена, да еще вход в столовую.

Дея машинально шагнула через порог, лишь бы увеличить расстояние между ними.

Йеванн не торопился. Он понимал: она никуда не сбежит. Но ее страх возбуждал в нем охотничьи инстинкты. Ее паника пробуждала в нем хищника. Ее отступление – желание гнать добычу. И он наслаждался моментом.

Шаг за шагом он двигался на нее, и шаг за шагом она отступала. Пока наконец не уперлась поясницей в стол.

Ее черные глаза распахнулись во всю ширь. Она поняла, что оказалась в ловушке.

– Садитесь, – фыркнул Йеванн, указывая на кресло. – Я не собираюсь насиловать вас прямо здесь.

– Вы… Вы ужасный человек! – выдохнула она, вкладывая в голос всю ярость и ненависть. – Я вас ненавижу!

– О, да, – он ухмыльнулся, глядя на ее сжатые кулачки. – Я сам себя ненавижу. Но это никак не относится к нашему делу.

Расстегнув плащ, он бросил его на спинку кресла, уселся с хозяйским видом и закинул ногу на ногу.

– Итак, – смерил ее внимательным взглядом, – вы хотите стоять? Что ж, стойте. Так даже интереснее. Я представлю, что вы непослушная горничная, которую следует наказать.

И демонстративно положил на колени стек.

Бледные щеки Деи вспыхнули ярким румянцем. Колени подломились, и она буквально свалилась в соседнее кресло.

– Чего вы добиваетесь?!

Этот мужчина издевался над ней. Зачем она только вообще спустилась? Хотела поговорить? С ним? Наивно надеялась, что он ее будет слушать?

Вместо ответа он бросил на стол пачку бумаг. Дея узнала свои долговые расписки и векселя.

Она дернулась, инстинктивно желая схватить их и спрятать, но большая ладонь полудемона припечатала стопку к столу.

– Где вы это взяли? – прошептала Дея, не сводя глаз с бумаг.

– Скажем так, я решил навестить домовладельца, а заодно пройтись по местным лавкам. И узнал о вас много чего интересного.

– Собирали сплетни? – она горько усмехнулась.

Едва стало известно о ее плачевном положении, как на Дею буквально посыпались непристойные предложения. Зеленщик предлагал ей капусту за поцелуй, мясник пытался зажать в углу, а мистер Доббс сказал, что забудет про долг и вообще про арендную плату, если она будет с ним милой и покладистой.

А вот их жены готовы были растерзать ее в клочья.

Еще недавно они приходили к ней с пирогами, уговаривали снять вдовье платье и выйти в свет, не хоронить себя раньше времени. Она шила для них панталоны и нижние юбки, брала за свою работу копейки и считала этих женщин своими подругами.

Но едва попросила в долг – и они перестали ходить к ней в гости, а на улице отворачивались и старательно делали вид, что вообще незнакомы.

А два дня назад Дея случайно услышала, как жена молочника называет ее попрошайкой.

Такой душевной боли она давно не испытывала. И вот сейчас этот мужчина собирался ее добить.

Йеванн разглядывал девушку, что сидела перед ним. Поникшая, с застывшим в глазах отчаянием.

Ее глаза преследовали его даже во сне. Две черные звезды на тонком, словно высеченном на камее лице.

Как долго он пытался забыться? Вырвать этот образ из памяти? Сколько женщин побывало в его постели, прежде чем он понял, что незнакомка с бледным лицом проросла в его душу?

Темные маги не женятся на светлых, не влюбляются в них, не вступают в интимные связи. Но он хотел эту женщину, хотел до боли, до ломоты во всем теле. И сам не понимал, что с ним творится.

Его желания – противоестественны. Но они есть, и от них никуда не деться.

Почти каждую ночь она снилась ему.

Боль от раны в груди, ледяная вода, в которой лежит его тело, холод и тьма…

Безвременье и пустота…

А потом резкий толчок. Жар, охвативший каждый сустав, каждое нервное окончание.

Золотая петля, что захлестнула душу в последний момент. Вырвала из желанной тьмы, вернула в мир света, привязала крепким узлом к бренному телу…

Он помнил момент, как почувствовал рядом с собой чье-то присутствие. А еще почувствовал вернувшуюся боль и понял, что жив.

Сил открыть глаза не было, но он все же сумел разлепить покрытые морской солью ресницы и увидеть ее. Ангела с золотой короной на голове. Услышать ее нежный голос. Почувствовать исцеляющее прикосновение рук…

Он хотел схватить ее за руку, хотел сказать, что она совершает ошибку, что его судьба – умереть здесь и сейчас. Так надо! Так должно было стать!

И не смог. Потому что инстинкты кричали, что нужно жить, и глупое тело цеплялось за жизнь.

А она…

Она что-то шептала, сращивая его раны.

Он еще вяло удивился, как ей хватило сил вырвать арбалетный болт из его грудины? Он ведь помнил удар, помнил, как его откинуло навзничь, а грудь разорвало от боли. Помнил, как кто-то столкнул его за борт. А потом потерял сознание.

Видно, волны прибили его тело к берегу.

Но почему… почему он не умер?

Он хотел задать незнакомке этот вопрос. Но с губ слетел только стон.

– Тише, уже все закончилось, – прошептала она, наклоняясь к нему.

Ее волосы мазнули его по щеке, дыхание коснулось потрескавшихся губ…

И в этот момент ее спугнули.

Со стороны берега послышался шум. Бряцанье оружия и топот нескольких ног.

– Он здесь! – закричал мужской голос. – Я его чувствую, он живой!

– Йеванн? Ты жив? Мы идем!

Он узнал голоса.

И его прекрасное видение тоже.

Он помнил, как она испуганно вскинула голову. О да, дознавателей все боятся. А она только что использовала магию без согласия пациента. Больше того, вряд ли у нее есть королевский патент на врачевательство.