Алена Савченкова - Хамелеонша

Я нашла глазами Людо и, по-прежнему не дыша и не отрывая от него взгляда, опустила руки в воду… и не почувствовала ничего. Только лёгкое покалывание пальцев, какое бывает, если зайти после мороза в тёплое помещение. Вода вдруг прекратила волноваться, став зеркально-гладкой. По скамьям пронёсся одобрительный ропот. Все посмотрели на короля.

Девочка с тем же важным видом кивнула стражникам, и они, сняв чашу с треноги, понесли ему. Позаботившись о том, чтобы доказательство водрузили прямо на стол, и получив в награду за труды золотую монету (от Бодуэна), она поклонилась и стремглав бросилась к поджидающей в дверях матери, теперь уже широко улыбаясь и демонстрируя дыру на месте передних молочных зубов.

Трапезная взорвалась ликующими криками и поздравлениями.

Только Годфрик, кажется, был не прочь посмотреть, как я корчусь и покрываюсь волдырями.

Не успела я опомниться, как оказалась в окружении фрейлин. Пир для меня окончен, впереди брачная ночь.

Я покорно позволила фрейлинам раздеть меня до нижней сорочки, с трудом удержавшись от того, чтобы не вцепиться в последний миг в платье, но, когда хотели снять и мешочек, накрыла его ладонью:

– Это останется!

– Как скажете, Ваше Величество.

Потом мне расчесали волосы, сбрызнули их цветочным составом и оставили одну, подвинув ближе традиционный кубок с вином, который надлежало поднести супругу, и тазик с розовой водой – чтобы мыть ему ноги.

Убедившись, что фрейлины действительно ушли, я подскочила к кубку, на ходу вытряхивая из мешочка содержимое. Там ютилось два предмета: крохотный, как на пару капель духов, сосуд с сонной одурью и шарик со свиной кровью, который принёс мне сегодня Людо. План был чрезвычайно прост: я встречаю Годфрика, подношу питьё, отвлекаю на то недолгое время, которое нужно, чтобы оно подействовало, и когда он засыпает, давлю шарик на простынях. Потом жду королеву, объясняю его состояние понятной в таком деле утомлённостью, меняюсь с ней местами и незаметно возвращаюсь к себе. Так я обвожу вокруг пальца сразу всех: короля, его семью, леди Йосу и её мать. Они будут уверены, что консумация состоялась. Шарик я поместила обратно в мешочек и принялась ждать.

Ожидание неожиданно затянулось, и отступившее было нервное напряжение вернулось, со всеми страхами и лишними мыслями, которые я старательно гнала. Устав мерять шагами покои, я присела на край высокой и довольно мрачной кровати. Крепкие дубовые столбики, жёсткий, как доска, матрас, тяжёлый бархатный полог, затеняющий брачное ложе, и морды волчьих гончих, наблюдающих сверху… Трудно представить, что на таком можно не то чтобы получить удовольствие, но хотя бы не слишком страдать.

В трапезной что-то бряцало, и дерево скрежетало о камень. Пир завершился, столы разбирали и складывали у стен, чтобы челяди было где спать. Высокородных особ разместят на третьем этаже – с боковой лестницы то и дело доносились голоса провожаемых наверх гостей.

Тут я вспомнила совет Её Величества встречать короля полностью раздетой и оттянула сорочку, оглядывая чужое тело. Перебьётся. Как и с мытьём ног – лепестки роз застыли на поверхности воды пёстрой ряской. Сразу напою вином, так что всё это не понадобится. Ещё вспомнился Абель… Где он сейчас: до сих на псарне? Разбитый и иссечённый розгами, как когда-то Людо… И позабыл ли Годфрик мой промах, отнесённый на счёт леди Йосы?

Снаружи раздался шум, дверь с треском распахнулась, и одного взгляда на покачивающегося в проёме Годфрика хватило, чтобы понять: не забыл. Он был в ещё худшем состоянии, чем Абель: красные пряди облепили мокрый лоб и шею, в мутных глазах – ненависть пополам с отвращением, словно он смотрит не на красивейшую девушку, а на таракана в сорочке, и губы гадливо кривятся. От неожиданности я примёрзла к кровати.

Он отвернул голову и рявкнул кому-то в коридоре.

– Проваливайте! – Ничего не произошло, и тогда он прорычал ещё громче. – Проваливайте, я сказал!!

Наконец раздались удаляющиеся бряцающие шаги стражников. Годфрик снова повернулся, качнувшись, ввалился внутрь, захлопнул дверь ногой и двинулся прямо на меня.

Я опомнилась, вскочила и, взяв тяжёлый инкрустированный кубок обеими руками, шагнула ему навстречу. От широкой фальшивой улыбки, которой я надеялась его смягчить, свело скулы:

– Ваше Величество, я ждала вас, и…

– Сука! – Он одним ударом вышиб кубок, и вино, прочертив в воздухе дугу, выплеснулось на белую шкуру на полу. Я, онемев, уставилась на алое, как кровь, пятно, не веря, что «простой и надёжный план» только что разлетелся вдребезги, а в следующий миг вскрикнула, потому что Годфрик грубо схватил меня за шею, развернул к кровати и толкнул на живот. От удара о жёсткий матрас выбило дыхание, я тут же попыталась встать, но он навалился сверху, придавив всем весом и обдав запахом пойла.

– Будет тебе брачная ночь, дрянь! – прошипел он мне в ухо, вздёрнув голову за волосы. – Чтоб всем было весело, да?!

Одной рукой он ткнул меня лицом в покрывало, а вторую просунул снизу, рывком ставя на колени, и задрал сорочку до пояса. Я попыталась вывернуться, но лишь беспомощно ёрзала под ним. И вот тогда меня накрыло паникой, захотелось вопить от ужаса, но я едва могла дышать, покрывало лезло в рот, глуша все звуки. Годфрик отодвинулся, возясь со штанами и удерживая меня за затылок. Сердце колотилось, во рту стоял солоноватый привкус из-за прикушенной при падении губы. Праматерь Покровителей! Неужели это действительно происходит со мной? Ведь только что всё шло хорошо! Перекинуться обратно в себя?! Это наверняка поможет! Но тогда придётся попрощаться с возмездием и, скорее всего, жизнью… Я подавила стон. Значит, терпеть. Вцепиться зубами в покрывало и терпеть. В глазах вскипели слёзы бессильной ярости и страха. Раз должна идти кровь, значит, будет больно. Он и держал-то нарочно таким образом, чтобы было больнее. Не так, всё должно было быть не так!

В ягодицы ткнулась обнажённая плоть, и я глубже зарылась лицом в покрывало, чтобы не заскулить от отчаяния и унижения. Ну почему именно с ним и именно в таком положении? Не лёжа на спине, а как собаки или те грязные мужики, сопящие на бабах. Мне всегда это казалось отвратительным…

Я зажмурилась и приготовилась к пытке, но тут Годфрик ругнулся и снова отодвинулся. Вывернув голову вбок, я увидела, что он держится за промежность и пытается… а плевать, что он там пытается! Изловчившись, я изо всех сил лягнула его. Годфрик был на самом краю кровати и свалился назад. Я тоже скатилась на пол, больно ударилась локтем, но тут же вскочила. Он ещё пытался подняться, путаясь в полуспущенных штанах и поливая меня бранью, взгляд шарил вокруг, потеряв всякую осмысленность. Тогда я подхватила с пола пустой кубок и наотмашь ударила его. Годфрик упал на спину, широко раскинув руки. Я замахнулась, тяжело дыша, готовая в случае чего снова его приложить, но он лежал неподвижно. Убедившись, что он больше не поднимается, заставила себя разжать пальцы и уронить сосуд, хотя больше всего хотелось бить и бить, пока не вышибу из мрази дух. А вдруг я уже это сделала?! В памяти всплыло другое тело, старое и обрюзгшее, точно так же лежавшее на полу, и разметавшиеся красным покрывалом волосы короля показались мне растёкшейся кровью…