Екатерина Каблукова - Давай сыграем в любовь

Она смущенно замолчала, взяла с подноса одну из визиток и задумчиво покрутила её в руках. Барон постучал пальцами по столешнице:

– Я знаю не так много женщин, которые могли бы помочь вам, контесса. И потом мы с принцем в последнее время возмутительно пренебрегали светским обществом, поскольку не слишком хотели утруждать себя узами брака… – он осекся, наверняка вспомнив о своих любовных приключениях, кашлянул и решительно закончил. – Так что я не слишком хороший советчик.

– Я понимаю, что ваши познания лежат совсем в другой области, – Амалия лукаво посмотрела на него из-под длинных ресниц, – но все-таки, может быть, вы вспомните какую-нибудь респектабельную особу, например, кузину?

– Нет, к сожалению, у меня нет ни кузин, ни сестер… разве что, – он задумчиво пожевал усы. – Хотя… Моя матушка! Вполне вероятно, что она сможет вам помочь.

– Замечательно! – девушка слегка воспрянула духом, уверенная, что у столь хорошо воспитанного и приятного человека, как барон Фриш, не может быть плохой матери.

– Только она почти никуда не выезжает, – предупредил её адъютант Его Императорского Величества, было заметно, что он слегка напряжен.

– Я смогу сама навестить её, если она не будет возражать.

– Не думаю, что кто-то осмелится возражать невесте императора, – барон взглянул на часы, стоявшие на каминной полке, и нахмурился. – Решено, я извещу её и напишу вам, когда удобно будет увидеться с ней.

– Я буду вам очень благодарна, – понимая, что её гость торопится, Амалия встала и протянула руку. Адъютант поспешил откланяться, уже на пороге столкнувшись с лакеем, который нес поднос с остывшим чаем. Барон Фриш бросил на поднос взгляд, исполненный тоски, но правила приличия и воспитание не позволили ему задержаться, и он поспешно откланялся.

Скрывая улыбку, Амалия сделала замечание нерасторопному слуге и приказала отнести чай в кабинет к принцу, наказав при этом не забыть и про адъютанта Его Высочества.

На следующий день девушка получила письмо от барона, где он сообщал, что его мать будет рада видеть столь высокую гостью у себя дома. В постскриптуме было написано несколько слов благодарности за заботу о принце. «Вы просто спасли мою жизнь!» – прочитав эту фразу Амалия невольно улыбнулась.

– Моя дорогая, я вижу, вы получили приятное известие! – насторожилась графиня Ольшанска, на правах статс-дамы сидевшая в гостиной в окружении трех хихикающих девиц, которых она представила, как фрейлин покойной императрицы. Все они, в отличие от Амалии, были красавицами: невысокие с темными волосами и молочно-белой кожей. Все три были одеты в установленные дворцовым протоколом платья: бледно-голубые, отороченные золотым шнуром. На ленте, сейчас из-за траура черной, – знак отличия – вензель из бриллиантов с инициалами покойной императрицы.

Ведомые графиней, они появились рано утром, чтобы «составить компанию бедняжке контессе», и к обеду у Амалии от их бессмысленных разговоров уже болела голова. Она и раньше не жаловала сплетни, предпочитая им разговоры о книгах или же лошадях, но теперь, с учетом того, что девушка вообще не имела представления о ком идет речь, все разговоры казались чудовищными. Попытки отослать свиту императрицы окончились провалом, графиня была непреклонна в том, что юной девушке негоже оставаться одной.

Полученная от лакея записка заставила статс-даму оживиться. Она вся вытянулась в ожидании того, что послание будет зачитано, но Амалия покачала головой и, сложив лист бумаги, спрятала его в манжет платья.

– Это записка от моей давней подруги, – пояснила она.

– Дорогая, у вас есть здесь подруги? – изумилась графиня. Девушка смерила её холодным взглядом:

– Полагаете, их у меня нет?

– Просто удивительно, поскольку вы почти не бывали в Аустерхольце, проводя все время в небольшом герцогстве… – снова фальшивая улыбка, одна из девиц хихикнула.

– В моем герцогстве, – подчеркнула Амалия, кидая на развеселившуюся фрейлину строгий взгляд, та смутилась и опустила голову. – Тем не менее, графиня, я бывала и при имперском дворе и вполне могла обзавестись здесь подругами.

– Почему же вы не предложили им присоединиться к нам? – слишком невинно и потому наигранно спросила одна из девушек, – Они что дурны собой или же просто не принадлежат нашему кругу?

– Они замужем, обе получили предложения в первый же свой сезон, – Амалия с наслаждением смотрела, как вытягиваются лица присутствующих.

– Как благородно – радоваться за подруг, вышедших замуж в первый сезон! – графиня явно намекала, что к самой девушке судьба не была так благосклонна, та лишь слегка пожала плечами:

– Отчего мне печалиться? Согласитесь, что приз за ожидание иногда стоит того, чтобы подождать…

Намек на предложение императора заставил фрейлин замолчать. Амалия решительно поднялась и отложила пяльцы, на которых за все утро не сделала и стежка:

– Прошу прошения, я устала. Благодарю за приятную компанию.

С недовольными лицами девушкам пришлось удалиться в соседнюю комнату, куда графиня незамедлительно, будто была у себя дома, распорядилась подать чай с печеньем.

Амалия же прошла в гардеробную, где при помощи Герды переоделась в другое платье, накинула плащ и вновь вышла в гостиную. Дверь в комнату, где сидели фрейлины, была приоткрыта, оттуда доносились оживленные голоса, явно обсуждавшие новую хозяйку.

– Это просто неприлично – такой загорелый оттенок кожи…

– А руки? Вы видели ее кисти? Пальцы такие длинные, как у крестьянки!

– Ты что? У крестьянок обычно они короткие!

– Нет, длинные и толстые, чтоб удобнее было сажать пшеницу!

– Ну у нее они тонкие. Да и сама она худая, как жердь…

– Тише, девушки, – урезонила их графиня, – хотя, конечно, между нами, император мог выбрать невесту и получше…

– Да она просто уродина! – воскликнула одна их девушек. На нее тут же шикнули.

– Пойдемте, госпожа, что взять с пустоголовых завистниц, – Герда с сочувствием смотрела на побелевшую от гнева хозяйку, та кивнула:

– Да, ты права, пойдем.

Они торопливо вышли из жилой части дворца, проследовали через галерею и выскользнули через один из боковых входов во дворец. Герда уверенно провела свою госпожу к калитке, через которую обычно входили слуги. Если гвардейцы, охранявшие проход и удивились, увидев Амалию, то не подали и вида, беспрепятственно выпустив девушку в сопровождении горничной в город.

Оказавшись за железной оградой, надежно закрывавшей вход во дворец, Амалия подставила лицо солнцу и впервые за все эти дни свободно вздохнула. Герда с укором посмотрела на нее, но ничего не сказала, понимая, что все сетования бесполезны. Как бы служанка не ворчала по поводу загара своей госпожи, та была непреклонна.