Лилия Орланд - Гувернантка для монстра

Лилея вновь стала той взрослой и серьёзной женщиной, что меня встретила.

Мне стало неловко, что я веду себя столь вызывающе.

– Это ты извини, – я стянула с ладоней перчатки, умирая от смущения и не зная, чем занять руки.

– А ты как здесь оказалась? – Овсянка наконец опомнилась и перешла к сути.

Я глубоко вдохнула и быстро произнесла:

– Мне нужна работа.

Потрясённое выражение её лица лучше всяких слов говорило, что такого поворота Лилея не ожидала. Я даже усмехнулась, до того забавно она выглядела.

Но опомнилась Лилея снова первой.

– Думаю, разговор нам предстоит небыстрый, поэтому предлагаю перекусить. Если тебя не смутит простота моего быта, конечно… – добавила она, краснея.

Я убедила мадам Овсянку, что в данный момент меня сложно чем-то смутить, и последовала за ней.

Лилея привела меня в кухню, которая, кстати, сверкала чистотой, хотя, как и остальная часть дома, выглядела старой и потрёпанной.

Длинный стол по центру был выскоблен до светлого дерева. Кастрюли и сковородки, развешанные на крючках, блестели. Печь белили давно, но на ней не было и следа копоти.

А на плите побулькивал чугунок, распространяя по кухне ароматы чечевичного супа.

– Садись, – предложила Овсянка.

Я сняла мантию, бросила её вместе с перчатками на скамью и осталась в свадебном платье от лучшей столичной портнихи. Впрочем, мой забег по улицам столицы почти уничтожил старания модисток. И я даже почувствовала мстительное удовлетворение, что если меня и поймают, то бракосочетание придётся отложить – ведь платье нужно шить заново.

За последние сутки я так проголодалась, что чечевичная похлёбка показалась мне творением шеф-повара лучшего столичного ресторана.

А может, и вкуснее.

И пусть в этом супе не было и следа мяса, я уплетала ложку за ложкой, почти забыв об изысканных манерах. Хозяйка дома поглядывала на меня с одобрением и не торопила. Но я уже твёрдо решила, что доверюсь ей. Поэтому, как только мы покончили с похлёбкой, и Овсянка заварила чай, я начала свой рассказ.

Я поведала Лилее всё без утайки и попросила о помощи. Мою историю Овсянка выслушала, не перебивая, потом долго молчала. Она хмуро крутила за ручку чайную пару, отчего блюдечко тоненько позвякивало. Но, кажется, Лилея этого вовсе не замечала.

Наконец она подняла на меня взгляд. Лицо бывшей соученицы выдавало сомнения и мучительное раздумье.

– Есть у меня один вариант… – произнесла она словно нехотя, – но я не знаю…

– Говори, – я подалась вперёд от нетерпения и была готова встряхнуть Овсянку, чтобы она перестала тянуть кота за усы.

– Пришла мне заявка на гувернантку для девочки из Греноя, – Лилея усмехнулась, глядя на моё нахмуренное лицо, а я пыталась сообразить, что за Греной, и не могла.

И тут меня осенило – если я никогда не слышала об этом месте, то и опекуну с женихом оно вряд ли известно. А значит, и найти меня там будет сложно.

– Только странная эта заявка… – попыталась меня образумить Овсянка, – там сказано, что соискательница должна обладать силой духа, умением мыслить нешаблонно и не верить в суеверия, а ещё…

– Это как раз про меня! – уверенно произнесла я, не давая Лилее возможности возразить. – Пиши в Греной, что гувернантка скоро будет.

Овсянка всерьёз взялась за мою подготовку к поездке. Мы срезали драгоценные камни, которым было украшено платье. И Лилея отнесла их вместе с горностаевой накидкой знакомому скупщику. Заплатил он много меньше, зато это гарантировало нам конфиденциальность. А возможность не быть пойманной до отъезда в провинцию стояла для меня превыше всего.

Я поселилась в доме Лилеи и почти не выходила на улицу, предоставив ей полную свободу действий. Овсянка подобрала для меня скромный гардероб, подходящий гувернантке. А также необходимые книги и учебники. Всё было поношенным, но выглядело весьма достойно.

Легенду она тоже придумала мне отличную – не подкопаешься.

Я стояла перед зеркалом и репетировала:

– Родом я из Ельсбурга, это на той стороне перевала. Из семьи небогатых дворян. Мои родители и все родные давно умерли. Я окончила курс гувернанток в небольшом пансионе и решила попробовать счастья в столице. К сожалению, мне не удалось найти там работу, но в агентстве по найму мадам Овсянки была ваша заявка. И я поняла, что это именно то, что мне нужно…

– Милорд, – перебила меня Лилея, – не забывай произносить «милорд». Лучше после каждого предложения. Они это любят. И ещё не смотри им в глаза. Прямой взгляд могут себе позволить аристократки, а ты скромная учительница.

– Спасибо, Лилея, – за эти несколько дней я поняла, как повезло, что мне встретилось то объявление. – Что бы я без тебя делала…

– Агентству мадам Овсянки тоже повезло, – подмигнула она. – Я хорошо заработаю на этом заказе и сохраню дом. – И мечтательно добавила: – Может, даже горничную найму…

– Всё хотела спросить, а почему мадам Овсянка? Ты же не замужем… – я замолчала, осознав бестактность своих слов – что если Лилея вдова?

– А-а, – легко отмахнулась Лилея, и я выдохнула, – это для солидности. Госпожа не стала бы заниматься этим делом. К мадемуазель мало доверия. А вот мадам – в самый раз.

Она легко улыбнулась. И я подумала, что действительно – наша встреча была счастливым случаем для обеих.

Перед отъездом оставила Лилее половину из денег, что были у меня с собой. Овсянка пыталась отнекиваться, но я не стала слушать.

– Без тебя я бы пропала, – сунула ей в руки мешочек. – Тебе нужны эти деньги. А у меня теперь есть работа и убежище. Пусть у нас обеих всё будет хорошо.

– Пусть всё будет хорошо, – эхом повторила Лилея и крепко меня обняла.

А ровно через два дня она провожала меня на экспресс.

Чтобы не привлекать лишнее внимание к гувернантке, путешествующей первым классом, мы решили купить билет во второй. Точнее Овсянка сначала пыталась сэкономить на третьем, но тут уж я воспротивилась. Почти сутки сидеть на жёсткой деревянной скамейке бок о бок ещё с двумя женщинами – ну уж увольте, это вряд ли мне по силам.

Пусть второй класс был дороже, но там, по крайней мере, у меня было отдельное сиденье и возможность встать и пройтись, не боясь, что моё место тут же займут и придётся бродить по вагонам в поисках свободного кусочка скамейки.

– Ну ладно, – согласилась Овсянка после долгих споров, – пусть ты и бедная, но дворянка. Вы любите комфорт и готовы за него отдать последние деньги.

Про себя я подумала, что Лилея очень точно охарактеризовала моё отношение к деньгам и комфорту.

Поезд отходил поздним вечером.

Столичный экспресс поражал воображение. Вереница красных вагонов с небольшими окошками терялась во тьме за краем платформы. Перрон был полон отъезжавших и провожающих. Овсянка помогла нести тяжёлый саквояж, в котором лежал мой новый гардероб, а я тащила сумку с книгами.