Юлия Снежная - Богиня на замену

Кстати, во время одной такой вылазки я взяла у бабули две купюры – на пятьсот и тысячу рублей. Ощущение, что я теперь фальшивомонетчица меня не отпускало. Но как показала практика – деньги, созданные в храме, вполне воспринимаются как настоящие. Но тут запротестовала бабуля. Сказала, что не хочет на старости лет становиться преступницей. Пришлось носить ей не деньги, а продукты. Тем более что после пары тренировок жареная курочка у меня начала получаться съедобной, вкусной и сытной. От продуктов и новых вещей в дом бабуля не отказалась. Вот разберусь с храмом (а ведь это теперь мой дом… так странно!) – начну ей мебель и обои таскать.

Я лениво валялась в ванне, которая была больше похожа на мини-бассейн. Все, главный храм теперь больше напоминал обычное человеческое жилье. А самое главное – я чувствовала себя в нем уютно, как дома. Быстро отказавшись от бежевого цвета, я выстроила интерьер в стиле домика в горах, окрасив все в зеленые, серые, коричневые и белые тона. Даже придумала аналог телевизора – просто панель над камином, на которой показывалась любая точка мира, какую бы я ни пожелала.

Теперь, когда с главным храмом было покончено, можно двигаться далее.

Шаг второй. Богине – божественная внешность.

За неделю я хорошо натренировалась представлять, какой результат хочу, а также не допускать в сознание шальные мысли. Поэтому перед зеркалом я встала хоть и с легким опасением, но все же достаточно уверенной в своих силах. Дончик (как я упростила имя купидона) расположился рядом, явно готовый к представлению.

Внешность у меня была довольно обычная. Да, я весьма симпатичная девушка, никогда не страдала от отсутствия мужского внимания, хоть это никогда не вытекало во что-то серьезное. Но слово “модель” ко мне не было применимо даже с натяжкой. Рост – метр шестьдесят. Телосложение – стройное, и хотя оба моих “девяносто” были ближе к “сто”, меня спасало наличие талии и общей подтянутости. Впрочем, обе сотни были одним из аргументов моей популярности среди мужского населения. Волосы цвета темного шоколада длиной чуть ниже лопаток вились. Не так, чтобы упругие кудряшки, но прямыми их точно не назвать. Глаза – зеленые, небольшие, чуть широко посаженные. Нос тоже небольшой, со слегка заостренным кончиком. Губы, даже я признавала, красивой формы, но при этом тоже некрупные. И россыпь веснушек.

Первое, что я сделала – избавилась от следов пирсинга. Как только мне исполнилось восемнадцать и я начала сама зарабатывать, первым делом проколола пупок и уши в нескольких местах. Побаловалась пару лет и сняла все сережки. Остались довольно раздражающие меня следы проколов.

Итак, рост увеличим до метра семидесяти. Грудь с попой поменьше – всегда завидовала девушкам с аккуратным бюстом. Любая одежда застегивается, можно не носить бюстгальтер, а даже самое минимальное декольте не превращает в порноактрису. Волосы выпрямила, удлинила до талии и перекрасила в блонд. На этом месте в душе что-то противно ёкнуло, но я не стала задерживаться на незванной мысли. Глаза оставила прежним цветом, но сделала их больше, ресницы – длиннее. Долой веснушки! Кожа стала матовой, бархатной, фарфоровой.

Колдовала я над собой около часа. Дончик покинул меня спустя минут пятнадцать после начала процедур:

– Скучно, никакого шоу.

Я наоборот – радовалась, что все прошло тихо и спокойно, без случайно отросшего носа Бабы Яги или появления крыльев. И теперь рассматривала результат своих трудов. В зеркале отражалась идеальная красота. Вот теперь про меня точно можно было сказать “модель”. И я должна была бы радоваться, что стала ослепительной красоткой… но неожиданно стало неприятно видеть в зеркале не себя. Эта тонкая блондинка не имела со мной ничего общего кроме цвета глаз. Нет-нет-нет. Я что, зря имею возможность выглядеть как угодно? Почему меня это так раздражает?! Я уговаривала себя минут десять… и не смогла принять новый идеальный вид. Вернув себе прежнюю внешность одним желанием, я судорожно сотворила мятный чай и плюхнулась в новенькое уютное кресло.

Дончик, до этого внимательно смотревший какое-то театральное представление, покосился на меня.

– Люди всегда хотят чего-то, чем не обладают. Но стоит у них отнять имеющееся – и оно вдруг становится дороже всех денег.

– Тебе бы цитаты писать для пабликов в соцсетях.

Благодаря тому, что Дончик был создан мной, он знал все не только про Чейркон, но и про Землю, поэтому мой комментарий не вызвал у него недоумения. Пожав плечами так, что колыхнулись крылышки на спине, компаньон вернулся к постановке. Там как раз кого-то вероломно убили со спины.

– Нет, ну ты видела?! Каков подлец! – последнюю фразу было довольно странно слышать от непропорционально маленького младенца. Впрочем, как и любую другую.

Допив чай, я вернулась к зеркалу и кажется впервые в жизни увидела себя. Привлекательную, юную, но уже достаточно взрослую девушку. С красивыми глазами и волосами, приятными чертами лица и женственной фигурой. И все-таки я скорректировала свою внешность. Убрала прыщики, опять избавилась от всех проколов для пирсинга, распрощалась с целлюлитом и нелюбимым родимым пятном над коленом. Внешность осталась при мне, просто с парой легких изменений. Главное, что с ними я осталась собой.

Но после всех проделанных манипуляций, в голове засел вопрос. А на самом ли деле Эланиэль была так красива и внешне юна, как предстала передо мной?

Шаг третий. Божественный лик.

Мы с Дончиком сидели на алтаре в главном храме столицы крупнейшей в мире империи. То есть, в Штолле. Была глубокая ночь, и посетители отсутствовали, как и мои жрицы. Но все же на всякий случай я сделала нас невидимыми и неслышимыми.

– А не подумают, что это какие-то маги постарались?

– Нет, конечно. В храмах не действует никакая магия. Так что все сразу поймут, что это твоих рук дело, – Дончик держал в каждой руке по стреле и изображал ими битву. Вроде бы я пожелала, чтобы он был зрелым, но видимо пункт про характер добавил Купидону некоторой детскости.

– А не покажется странным, что спустя сотни лет лик богини вдруг поменялся?

– Важнее будет, что богиня сотворила чудо. Безусловно, у кого-то появятся вопросы, начнутся теологические споры, будут писать трактаты, чтобы объяснить этот феномен. Но какое тебе до этого дело? Тем более что через пару лет это забудется. А через сотню мало кто вспомнит, что когда-то твои статуи выглядели иначе.

Резон в словах Дончика был, поэтому я приступила к работе. Мои желания по-прежнему выполнялись, стоило подумать о том, чего я хочу. Но все же я чувствовала, как прикладываю усилия. В главном храме я вообще никак не ощущала, что что-то делаю. Одна неловкая мысль, как с купидоном или крокодилом – и она реализована. Уставала лишь от мыслительного процесса: выбрать зеленые шторы или все же шоколадные. Здесь же мне казалось, что я складываю в уме трехзначные числа.