Кети Бри - Дом слёз

– Мне кажется, придется лезть без приглашения.

Мастер Айнир в задумчивости потушил недокуренную сигарету о собственную ладонь.

– Благо, мы не нечисть, и нам приглашение не нужно.

– Попадёт, – мрачно предрек Хагал. – Вам даже больше, чем мне.

Мастер Айнир пожал плечами.

– Даст Небо, магистр прикроет.

Они вошли через заднюю дверь, запертую и даже заставленную какой-то рухлядью, c которой пришлось повозиться, чтобы расчистить путь. Переглянулись. Ещё один знак, что тут что-то нечисто. Прошли, крадучись, по широкому коридору, пачкая грязью кремовый ковёр. Музыка нарастала, накатывала волнами. В механической, однообразной игре послышалось некое чувство. Знаменитая пианистка Анна Бейли сидела за фортепиано в одном пеньюаре, боком к возникшим в дверях некромантам. Тонкие бледные пальцы взлетали над клавишами, лицо её без единой кровинки было спокойно и сосредоточенно. Анна Бейли была давно и бесповоротно мертва. Нельзя жить и спокойно играть на фортепиано, если у тебя нет половины черепа.

– Она покончила с собой, – произнес кто-то за их спиной. – Дура.

Эллен Бейли стояла, нацелив на незваных гостей изящный дамский пистолет.

– Из-за несчастной любви. Рано утром я услышала выстрел, зашла к Энни в комнату… Она лежала у секретера, в одной руке – пистолет, в другой – письмо… Я сказала: «Энни, что ты натворила? Вставай!» И она встала… Она всегда была послушной девочкой.

Послушная девочка, лишенная половины головы, наконец, перестала играть, повернулась в их сторону. Лицо её – красивое, благородное – ещё не начало разлагаться.

– Я думала, – сказала госпожа Бейли, – что куплю парик, и никто не заметит перемен. Но пришли вы… Убей их, Энн!

Потом произошло несколько вещей одновременно: госпожа Эллен Бейли выстрелила, поднятый труп её дочери набросился на Хагала… Битвы в таких случаях коротки, но довольно разрушительны. Стоит подпустить труп поближе, может, даже дать укусить – у некромантов иммунитет к трупным ядам. Потом упокоить, прикрываясь упокоенным телом от пуль сумасшедших родственников.

– Бездновы аристократы, – прохрипел Хагал, когда все закончилось. – Готовы идти на любой риск, лишь бы не опорочить род появлением в нем некроманта. Вот чем это заканчивается.

– Я люблю свою работу, – ответил мастер Айнир, связывая руки необученной некромантке. Та плакала, не глядя в сторону дочери. – А такое недоверие к магам смерти, поверь, не самое страшное.

Мартин дотронулся до шеи, чувствуя, как течет кровь, портя рубашку.

– Все-таки прокусила.

Мастер отогнул ворот рубашки, провел пальцем по ране. Мартин страдальчески поморщился.

– Вам нужно в госпиталь, Хагал. Сейчас вызову вам лекарей для сопровождения, а сам подожду службу зачистки.

– Не стоит, мастер, – хорохорясь, сказал Мартин. – Я себя прекрасно чувствую!

И потерял сознание, как кисейная барышня. Стыд какой! Очнулся Мартин уже в госпитале. Лежал, бездумно разглядывая паутинку на потолке – её шевелил по-летнему тёплый ветер.

– Как вы себя чувствуете, подмастерье Хагал? – услышал он мягкий, бархатный, будто бы приглушённый голос и тут же попытался подскочить, приветствуя высокое орденское начальство.

Магистр Рейнхальд сидел, по своему обыкновению сложив руки на коленях и выпрямившись. Стекали холодными струями на пол складки светло-серой мантии, мерцали драгоценные камни в глазницах изящной маски, старой почти как мир, ровесницы их общей страны. У магистра был мягкий голос, обходительные манеры, он умел добиваться своего исподволь… И был он клинком, завернутым в бархат. И сталь иногда проступала сквозь светскую любезность и дипломатичность почти побежденного перед почти победителями. Будто бы в магистре помещались два человека: один – несгибаемый воин, жёсткий и жестокий, другой – образованный, мудрый и всё же изнеженный аристократ. Две стороны его характера, каждая по-своему, обеспечили ордену Тьмы если не победу в Последней войне, то, по крайней мере, возможность жить достойно… Но не время и не место было рассуждать об орденской политике и роли личности в истории. Тем более что историческая личность терпеливо ждала ответа на поставленный вопрос.

– Магистр, – прохрипел Мартин, ощупывая раненое плечо и шею. Рана, кажется, уже зажила.

– Вы ещё довольно молоды, подмастерье Хагал, – не меняя мягкости тона, сказал лорд Рейнхольд. – Трупный яд для вас ещё представляет опасность.

– О, – только и сказал Мартин.

– Вы так стремитесь взобраться вверх по карьерной лестнице. Прошли путь от послушника до подмастерья всего за год, закончив только основные курсы. Это впечатляет.

Мартин опустил глаза и покраснел.

– Моя невеста, Маргарита, она – ну, вы знаете… Вернее, не она, а её отец против нашего брака. Пока я не стою крепко на ногах. Под этим он понимает, как минимум, звание мастера… А время идёт. Он ищет для Риты женихов из своего круга… Вдруг Рита не выдержит напора и сдастся?

Магистр склонил голову.

– Я знаю ваши обстоятельства, подмастерье. И знаю отца вашей возлюбленной. Видный промышленник – он уже наступает себе на горло, позволяя вам общаться со своей единственной дочерью. Я несу за вас, как и за каждого тёмного на континенте, ответственность и не хочу, чтобы вы натворили глупостей, Мартин…

Он всё же вскочил.

– Магистр! Вы тоже против?

– Ложитесь, подмастерье! Ложитесь и слушайте!

Конечно же, Мартин послушался этого голоса, подкреплённого волной тёмной силы. Нельзя было не послушаться.

– Вы очень вовремя оказались ранены, – в голосе послышались усталость и насмешка. – Вы слышали, что в Доме Слёз начали умирать пациенты?

Мартин удивлённо покачал головой. Дом Слёз был общей вотчиной всех четырёх магических Орденов: Тьмы, Света, Грозы и Разума. Когда-то он возник, чтобы лечить тех, кто был ранен во время Последней войны, потом переквалифицировался на лечение магических недугов вообще. Несмотря на совсем не весёлое название, в Доме Слёз смерть была очень редкой гостьей. Если уж здесь не могли вылечить, то хотя бы запирали болезнь, давая больному возможность жить долгие годы полноценно и безмятежно, иногда даже покидая стены больницы.

– За последний год шесть смертей. Шесть! – сказал магистр и, встав с белого больничного стула, подошел к высокому и узкому окну.

– Но что я могу, магистр?

Он резко обернулся. Зашелестел серый шелк.

– Вы, Хагал? Вы можете стать моими глазами и ушами. Я временно лишу вас магических сил и отправлю проходить лечение в Дом Слёз.

Перспектива лишиться магии пугала. Кто бы мог подумать, что сын бакалейщика с поздно раскрывшимся даром может так бояться лишиться силы, окутывавшей его, как кокон…