София Устинова - Враг мой: Сокол для Феникса

Потому запала в душу обида на молодую жену Радомира.

С ней и жил. С такими мыслями и с девицами отношения строил. А рассуждения наставника ставили в тупик и огорчали. Страшили… Тверд всячески избегал чувств, сильных эмоций и привыкания. То, что плоть требовала – научился быстро смекать, в прочем и как утолить ту жажду. Благо, девицы разные попадались. А вот углубляться и желать большего, чем снятие напряжения, ублажения мужского желания – не тут-то было!

– Знаешь, что делает девица, которая любит? – как-то вернувшись из Угличей, поинтересовался у наставника, глядя на костер. Богдан задумчиво мотнул головой. Тверд усмехнулся: – Да ничего особенного! Она просто отдаётся, несмотря на положение, возраст, внешность. Этим и исчерпывается её любовь, ведь она больше ничего подарить не может, – самого коробило открытие, но оно засело в голове и разъедало душу пуще обычного. – Только тело. Оказывается, все бабы одинаковые…

– А мужчина? – сухо уточнил Богдан, не сводя узких глаз с подопечного.

– А что мужчина? – нахмурился Тверд, подбрасывая веток в костёр, – жизнь мужчины – жизнь его духа! Каков дух, таково и тело! – задумчиво почесал подбородок. – Захочет дух полюбить – полюбит и тело, доставляя удовольствие обоим. Не захочет дух любви – тело доставит удовольствие только себе.

– Тебе не нравится доставлять удовольствие женщинам? – поразился Богдан. – Нравится причинять им боль?

– Я не люблю причинять боль слабым и глупым существам, – дёрнул плечом Тверд и насупился сильнее, – но и стараться ради гусыни не намерен. Чего жаждет моё тело, то я и делаю. А нравится девицам али нет, меня не волнует.

– А Маришку? – улыбнулся в седую бороду наставник. За последнее время он очень сдал. Некогда смоляные волосы и борода – посеребрились, на лице всё больше залегло морщин.– Почему же ты её не трогаешь? – не пытался уколоть или подцепить, наставник ковырялся в сути и выискивал истину. И откуда он обо всём ведал? Ведь в Углич с Твердом наставник ни разу выходил. – Она готова подарить тебе самое дорогое, что у неё есть…

– Маришка хорошая, – нехотя признался младший княжич и скривился собственным словам. – Не хочу копнуть глубже и обнаружить гниль. Не хочу разочароваться ещё и в ней… Пусть будет мне сестрой, а не женщиной на раз, – отрезал, вставая и всем своим видом показывая, что не желал продолжать разговор.

– Мда, – кривой усмешкой всё же поддел его наставник, – а взгляд тебя выдаёт. Может,будешь честным хотя бы перед самим собой? – в спину уходящему к хижине Тверду, но не оглядываясь – кидая через плечо.

– Отец, – опасливо качнулся голос младшего княжича, Твердомир затормозил на подступе к ступеням, – не лезь не в своё дело!

– Я тебя услышал сын, – примирительно кивнул Богдан, – просто бывают такие сложные моменты, когда жажда плотского оказывается сильнее рассудка. Страсть. Животная, необузданная, неуёмная… Что будешь делать, если она тебя настигнет?

– Страсть я уже научился тушить. И ни разу ещё не оказалась она неуёмной… – упирался княжич, рассудив по своему житейскому опыту.

– Так то просто похоть, – мягко пояснил наставник. – А я про ту, что съедать изнутри будет. Разум травить. Кровь кипятить, да сердце разрывать. Про ту, которая ломать будет, крутить… сводить с ума…

– Не нужна мне такая, – дрогнул голос Тверда. Впервые княжич испугался услышанного. Уж лучше в бой супротив дюжины воинов, супротив нечисти или зверя лютого, чем вот так… подыхать от чувств и желания. И к кому? К бабе? Они все! Все как одна – лживые! Ну уж нет! Ежели и случится такое повстречать, уж он-то обуздает плоть, совладает с дурными наклонностями, глупыми порывами, не позволит себе погубить собственную душу и сердце.

– Сказал же – не будет в моей жизни женщины, которая станет дорога. Значит не будет! И точка! – поспешил ретироваться, дабы не продолжать разговора, который всё больше загонял в ловушку.

***

Тверд завалился на лавку в хижине, руку за голову закинул и задумался.

Маришка…

Её пухлые губы манили, теплые серо-зелёные глаза обещали покорность. Тонкие пальцы, задумчиво поглаживающие шею или накручивавшие на палец выбившийся из косы локон, казалось, кричали о блаженстве, которое могут дать лишь прикосновением…

Переспать с ней, что ли?

Неутешительные мысли подоспели, терзая душу.

Может пройдёт тяга к девице. И так… что только ни делал. И с подругой Маришки – Ладой – переспал. Причём так подстроил, чтобы боярышня застала… И гнал от себя злым словом. И другим внимание уделял, нарочно делая ей больно. А она всё равно, как гибкая веточка, выпрямляется и тянется обратно, прощая и мечтая…

Но это не любовь!

Возможно та самая страсть. Желание. Неутолённое, но никак не чувства! Чувств к женщине нельзя допустить. Женщины – самое страшное зло, которое существует в этом мире. Зло, способное дать быстрое удовольствие.

Глава 10

4 года назад

Твердомир Минской

Уже по следующей весне Тверд, как обычно, в Углич со шкурами на ярмарку прибыл. Зима выдалась хорошая, зверья побил добро. Продажи конечно не будут такими знатными, как по весне, перед зимой, но кожа и мех в быту нужны, потому младший княжич не сомневался, что за пару дней продаст если не всё, то большую часть.

Не хотел себе признаваться, но как утроился за прилавком, как пошёл торг, так глазами по толпе шарил, выискивая Маришку. И она пожаловала. Чуть припозднившись. И взгляд её показался потухшим… Улыбка на губах не сияла. Румянец щёки не окрашивал.

– Давненько не виделись, – остановилась перед прилавком девица, а глаза всё отводила, взгляд по шкурам скакал, по другим товарам. Позади Маришки челядинка верная стояла, зябко ладошки в рукавах утеплённой одёжи прятала.

– Давненько, – согласился Тверд, холодея от сухого приветствия.

– Вижу, хороших шкур привёз…

– Неплохих, – поддакнул задумчиво княжич.

– Надолго или как всегда?

– Как всегда, – тянулся странный разговор.

– О-о-о, – распахнула глаза Маришка, кивнув в сторону. – Глянь, Алён, – махнула куда-то на дальние ряды, – бублики из Семичей привезли. – Торопливо с пояса небольшой мешок сняла, отсчитала пару медянок и челядине протянула. – А ну, принеси пяток штук, и ежели сыщешь горячего отвару, чтобы согреться, цены тебе не будет.

Алёна глянула на прилавок, где толпа уже сгустилась, недоверчиво на хозяйку, подозрительно на охотника.

– Так наказал батюшка ваш, ни на шаг от вас, – заупрямилась челядина.

– Ну чего глаза таращишь, – топнула ногой Маришка, – ступай, а не то домой придём – выпороть прикажу. Ступай, – нетерпеливо, – очередь займи, я догоню сейчас.

Довод явно сработал, и потому тяжко вздохнув, Алёна двинулась меж рядов к дальней толкучке, едва не ругающейся за очередность.