Наталиса Ларий - Сказки темного города. Махаон

Я понимающе кивнула, зная, что Дамаска права и мы бы не смогли укрыть ее лучше, чем это сделала ведьма ковена Ворона.

– А вы? Ковен Ворона и вдруг стригой?

– Ужасно, не правда ли? – горько усмехнулась женщина. – У меня была связь с Валдаром. Он обратил меня против моей воли. Я же приняла решение быть подальше от него, но когда разрываешь связь с Аристократом после обращения от него, то начинаешь стареть раньше времени. Это плата за свободу. Мне всего двадцать семь лет, а выгляжу на все пятьдесят, – грустно проговорила она и погладила малыша по голове. – Магия чистокровных не щадит тех, кто не склоняет колени перед их фаворитами. То же самое происходит и с Летицией. Но в ее случае это еще хуже. Она отказалась быть спутницей Аристократа, забрав его малыша, да еще и будучи беременной выпила кровь необратимой ведьмы. Не знаю, сколько ей отведено, но она уже такая, что ее лучше никому не видеть.

– Бог мой, сколько всего мы не знаем, – я отчаянно посмотрела на малыша. – А мальчик? Почему вы привели его сюда?

– Нам больше некому доверить его. Летиция на ладан дышит, мне тоже неизвестно сколько отведено. Ни одному другому ковену доверить его нельзя. Да и не только ковену. Вообще кому бы то ни было. Он ведь рожденный от Аристократа стригой. Если попадет в недобрые руки, то из него взрастят практически непобедимого зверя или же вернут Дорну, а это тоже допустить нежелательно, ведь тогда наследие Аристократа точно поставит на колени всех наших представителей. Рожденный от фаворита чистокровных – это ведь не просто стригой, это даже не Аристократ, это абсолютная сила, практически равная чистокровным. И как такого ребенка отдавать отцу, который будет вкладывать ему в сердце и голову то, что мы сущности второго сорта? Малыша нужно направить, чтобы он вырос хорошим и только тогда можно молиться о том, что он встанет в свое время на сторону ведьм.

– И что? Кто его будет направлять? – недоверчиво спросила я.

– Летиция хочет, чтобы это была ты.

Проговорив это, Дамаска достала из кармана свернутое в трубочку письмо и протянула мне. Я взяла бумагу в руки и скривилась.

– Я? Да кто я такая, чтобы направлять сына самого Аристократа?

– Ты необратимая, Авенира. Ребенку нужен кто-то рядом, кто будет сродни ему по внутренней силе. Рожденного малыша может направить лишь отец, либо некто, кто противопоставлен кровавой власти.

– Да я за себя не в ответе, – возмущенно проговорила я. – Какой стригой? Вы в своем уме?

– Ты намного сильнее, чем тебе кажется. В тебе предками заложена мудрость того, как сладить с стригоем. Поэтому только ты.

– Но отец ведь…он найдет его. Вы сами сказали, что он узнает, где мальчик, если он будет в Махаоне.

– Я смогла разорвать связь Летиции с Дорном. Малыш же пока тоже не преступил порог своей сущности так, как это положено. Мы все предусмотрели. Он не питается кровью. Он простой ребенок пока. Любит то же, что и остальные дети, – женщина ласково погладила мальчика по голове. – Дорн не чувствует, где его малыш, пока Тарон не испил кровь. Круг магии стригоев не замкнут, поэтому нахождение малыша скрыто для Аристократа.

– Пока скрыто, – недовольно проговорила я, – и кто знает, когда он решит…, – я прикусила язык, видя, как мальчик внимательно слушает каждое мое слово.

– Он в стенах Махаона не увидит то, что сможет увидеть вне ваших земель, где соблазнов больше, – строго отчеканила Дамаска, явно недовольная тем, что я не хочу забирать мальчика. – Направь его, научи жить не так, как живут стригои, вырасти из него махаонца, а не стригоя, и кто знает, может когда-то этот малыш выведет всех вас из той беспросветной ямы слепого страха, в котором вы все сейчас живете! Вам нужен кто-то направляющий, сильный, тот, кто будет по своим качествам стоять на одном уровне с правящими стригоями, но будет за ведьм. Он пока маленький, да, будет тяжело. Но потом, Авенира, он ведь станет поддержкой не только тебе. Ты же не знаешь, что это такое – ребенок Аристократа. Это абсолютная сила, ум, несгибаемая воля и прочие качества, которыми наделены лишь чистокровные. Мы бы с Летицией сделали это и сами. Но…у нас нет на это времени, – она опустила глаза, и я поняла, что мальчик был ей очень дорог и ей было очень трудно с ним расставаться.

– Мадам Дамаска, это моя мама, та, о которой вы говорили? – пролепетал малыш, сверля меня своим голубоглазым взглядом.

Услышав это, я даже глаза закрыла, понимая, что Летиция знала, что я не смогу отказаться, раз даже сказала малышу, что где-то его мама.

– Это слишком, – строго проговорила я, недовольно посмотрев на Дамаску. – Вы не должны были такое ему говорить, пока я не дала согласие.

– У него не будет другой матери, – ответила Дамаска и подтолкнула малыша ко мне. – Ты уже сыграла роль в его судьбе и не мне тебе говорить, за что ты теперь в ответе не только перед малышом, а и перед тем, чем тебя наградили предки. Ты думала отсидеться просто так за этими коваными воротами с таким-то даром? – недовольно прищурила глаза Дамаска. – Ты необратимая. Так и веди себя как необратимая! Воюй как можешь, а не травку ночами собирай. На кой черт твоя травка, если половина южных земель под хищниками? Малыша провидение тебе послало, так будь добра, прими…сына. У тебя доброе сердце, девочка. Летиция не отдала бы малыша кому не попадя, – более мягко добавила ведьма.

Я беспомощно посмотрела на мальчика, который уверенно подошел ближе и, встав передо мной, внимательно посмотрел снизу-вверх. Малютка еще совсем, но его взгляд…ребенок так не мог смотреть. Он словно насквозь прошивал меня своим взглядом. Голубые глаза. Чистые…искрящиеся. Без красной окантовки зрачка, как у других…у обращенных. Нет, этот другой. Сын Аристократа. Стригой, которого ничем не отличить от нас. Я присела перед ним на корточки и осторожно протянула руку, убрав со лба завиток темных, почти черных волос. Голубые глаза и черные волосы. Непередаваемый контраст. Он совсем не был похож на рыжеволосую мать с ее изумрудным взглядом. Нет. Значит на отца. Выдохнув, я выдавила из себя улыбку, и мальчишка словно расслабился. На его щеках заиграли симпатичные ямочки. Он улыбнулся и достал из кармана леденец. Протянув его мне, пролепетал:

– Ты же тоже любишь сладкое?

Бог мой, он даже говорил не так, как малыши. Вроде бы и детский лепет, но от слов шла такая энергетика, что я невольно поежилась. Никогда не видела таких детей, настолько опережающих своих ровесников в развитии. Взяв конфету из его маленькой липкой ладошки, я перевела взгляд на Дамаску, которая стояла и едва сдерживала слезы.

– Он любит сладкое очень. Мятные леденцы я всегда доставала в Бладоре. И еще молоко козье. Сыр. Совсем не ест мяса. По вечерам любит слушать сказки. А если просыпается рано, то никогда никому мешать не будет. Будет ждать, когда проснутся остальные. Он не доставит слишком много хлопот тебе, Авенира.