Екатерина Гичко - История о краже. Схватка с судьбой

– Богатеи бегут, маги за городом собираются. Туда учеников вывели, и наши там сейчас прошариваются, отбирают…

Агорий умолк, стоило последней двери открыться, и поморщился от заложившего уши воя.

Твари были в бешенстве. Они бросались на прутья, грызли решётки и раздирали когтями стены, мечтая добраться до нового соседа, которого посадили в клетку прямо напротив основного скопища зверей. Даже мелкий тварёныш рычал и фыркал от негодования. Молчал только огромный тонколапый зверь, но и он проявил интерес к узнику. Обычно равнодушный ко всему, кроме визитов Дешия, он сидел у самой решётки и, склонив узкую башку набок, пристально смотрел звёздчатыми глазами на хайнеса.

Тот уже пришёл в себя – в таком вое сложно оставаться без сознания – и, ошарашенно моргая, удивлённо осматривался. Он совершенно не понимал, где находится, и, как подозревал Деший, похоже, считал, что уже перешёл в мир иной. Местечко больно уж было похоже на загробный мир, как его описывали в мрачных сказочках.

Деший ненадолго замер, прикипев взглядом к величавой твари, никак не желающей подыхать, а затем, опомнившись, неспешно подошёл к клетке и, ласково улыбаясь, опустился перед хайнесом на корточки.

– Здравствуй, Иерхарид.

Тот нахмурился, поморщился, всмотрелся в лицо напротив пристальнее и выдохнул:

– Ты кто?

– Забыты милости твои,

Судьба-судьбушенка!

Ах, зубы острые твои

Терзают душеньку!

Густой бас разносил по коридорам-улицам песню, и звучала она в куда более радостных тонах, чем того заслуживала. Бородатый верзила, сидя на табурете посреди одного из коридоров, что сходились перекрестьем, бодро чистил сапоги и раз за разом мурчал под нос припев душераздирающей песни, совсем недавно пришедшей во все таверны Жаанидыя откуда-то с юга.

– Ох, как узеркало, – проворчал оборотень с заметным северосалейским выговором. – Хоть улюбуйся, а сам босой чапатай! Эй, хо побёг?

Сторож бдительно вскинул голову и грозно уставился на ссутулившегося мужчину в капюшоне, проходящего по улице в сторону города.

– Домой, – устало огрызнулся тот, и верзила с благодушием вернулся к своему занятию.

– Забыты милости твои…

Прохожий скрылся из виду, свернув за угол, и теперь его преследовал только зычный голос охранника. За поворотом коридорчик оказался совсем коротеньким. Четыре широких шага и вновь поворот, свернув за который, мужчина сперва отшатнулся, а потом сделал шаг вперёд, к самому краю, и замер.

Зрелище было волнующим. Лабиринт улиц-коридоров обрывался резким уступом, от которого вниз вела крутая узкая лестница. А внизу возлежала каменная чаша, усыпанная маленькими домиками и озарённая многочисленными огнями.

Тихий вздох сорвался с губ.

Вид ошеломлял. Не верилось, что такое могли создать руки смертных.

От самого дна чаши до каменного «неба» поднимались многочисленные колонны, похожие на гигантские сталагнаты. Домики не только стояли на дне, но и лепились по стенам, отважно карабкаясь чуть ли не к самому «небу». Пахло дымом, затхлой речной водой, едой, и сквозь всё это пробивалась тонкая вонь, сопровождавшая обычно нечистоплотные бедняцкие поселения.

Отодвинув капюшон на затылок, Ранхаш качнул головой, подозревая, что выпитое могло столь странно сказаться на его фантазии.

Масштаб проблемы куда больше, чем он предполагал.

И эта проблема всё это время пряталась под городом.

– Ах, зубы острые твои…

Внизу царило оживление, жители куда-то спешили, орали, смеялись… Ранхаш отметил, что здесь были не только мужчины, но и женщины. Может, и дети есть? Интуиция не ответила. Она становилась на редкость капризной дамой, стоило ему выпить.

Он опять окинул чашу взглядом и задержал глаза на небольшом участке стены саженей двадцать площадью. Даже на расстоянии она казалась влажной и очень ровной. Ранхаш опять осмотрелся и повёл плечами.

Похоже, всё-таки действительно это творение не рук смертных. Что ж, надо посмотреть. Поправив мешок на плече, оборотень начал спускаться вниз.

– Терзают душеньку!.. – протяжно донеслось вслед.

Из каморки не доносилось ни звука, что настораживало охранников больше, чем если бы харен пытался выломать дверь или вёл с ними душеспасительные разговоры.

– Может, глянуть?

– Ага, а он только того и ждёт! Хвать за шею и наружу!

– Я слышал, что он как Проклятый дух: пусти в мир, и никого живого не останется!

– Тьфу ты, бабы! Я сам гляну.

Один оборотень выступил вперёд, а остальные тут же сомкнули за его спиной плечи и вытащили ножи. Несмотря на браваду, смельчак малость трусил, но всё же поднял засов и, словно нарочно на когти нарываясь, выпятив грудь, шагнул на порог.

Харен даже не обернулся. Сидя на деревянном ящике, он, не отрываясь, смотрел на огонёк масляной лампы.

Снег начал исчезать уже в двадцати саженях от города: длинная тень стены здесь не выступала защитой от солнца и снежный покров виднелся лишь небольшими белыми пятнами. Голые кусты и одинокие деревья распушили ветки с набухшими почками, клонился к земле влажноватый сухостой, а сквозь пожухлую траву пробивалась свежая зелень. Только вот весенний воздух пах дымом, тянущимся от Жаанидыя.

Дороги к Мохнатому мосту действительно не было, но она угадывалась по расступающимся в разные стороны кустам и деревьям, а после заезда в лесную полосу виделась уже отчётливо: зарасти ей всё же не позволили, время от время вырубая самосевы. Но земля здесь покрылась травой и была влажновата. Колёсный экипаж порой увязал, и всадникам приходилось спешиваться и выталкивать его.

Глава отряда, прищурившись, вглядывался вперёд. Он ездил смотреть на мост в начале зимы несколько раз и сейчас в оголившемся пейзаже с некоторым трудом узнавал места. Помнится, нужно было въехать на пригорок, а уж оттуда открывался вид на широкий, добротный, но деревянный мост. Несколькими годами ранее севернее построили другой, каменный мост и о Мохнатом почти вконец забыли.

Вдоль дороги потянулся пахучий ельник, и глава отряда немного отстал, подозрительно осматривая лес. Всадники плотнее окружили экипаж и навострили уши. От реки доносилось грохотание сталкивающегося льда и шумный плеск воды. И чем ближе к реке, тем сильнее был грохот.

Меж ушей лошади, запряжённой в экипаж, упала шишка. Лошадь испуганно всхрапнула, шарахнулась назад, и возница поспешил натянуть вожжи.

– Тпр-р-р-ру-у-у-у, шалопоть трусливая!

В следующий миг на спину лошади спрыгнул мужчина. Дальнейшие события развернулись с невероятной быстротой. С разлапистых елей вниз посыпались мужики, спрыгивали они прямо на крупы коней всадников и тут же сноровисто вонзали им со спины ножи, прямо между рёбер. Раздалось испуганное ржание, хрипы, а следом и разъярённые вскрики: двое из охранников быстро среагировали, успели дёрнуть коней за поводья, и бандиты попадали на землю. Конвоиры схватились было за оружие, но один почти сразу же откинулся назад, сражённый брошенным ножом прямо в глазницу, а другого кнутом за горло перехлестнул возница и стащил за землю. Там его и прикончили.