Екатерина Гичко - Тяжесть слова

Глава 1

563 год эры Храммара　

— Госпожа! — раздался надрывный вопль позади. — Вернитесь! Там опасно!　

— Вот дурная девка! Куды прет?!　

Шесть всадников скачут через луг прямо к лесу. Я поспешно проламываюсь сквозь кусты и бурелом. Голоса постепенно отдаляются и звучат уже несколько в стороне. Похоже, погоня пошла по другому пути. Не рискнули войти в лес вслед за мной. Наверное, решили в объезд, на другую сторону выехать, подумав, что я пройду по краю леса насквозь и выйду к дороге. А я, размазывая злые слезы и паутину по лицу, забиралась все глубже и глубже. Туда, куда никто не ходит, справедливо опасаясь никогда не вернуться назад. А мне-то уже все равно!　

Я ненадолго остановилась и огляделась. Лядащий лес не имел мелкого редколесья по опушке, как это бывает почти во всех лесах. У него сразу начинаются дремучая чащоба. Стволы здесь заросли цветистым лишайником, с ветвей свисает бородатый мох, кроны деревьев переплетаются так густо, что лучи света сюда почти не пробиваются. Где-то высоко перекликаются птицы. Путь то и дело преграждают поваленные стволы деревьев и заросли колючих кустов. Через короткое время я уже не могла понять, с какой стороны пришла. На мгновение даже испугалась, но тут же вспомнила, что возвращаться все равно не собираюсь. Прислушалась. Сквозь птичьи трели, шум ветвей и глухое потрескивание стволов еле-еле пробивались человеческая речь и конское ржание. Эти звуки были где-то совсем далеко. Я выбрала противоположное от них направление и полезла через ежевичные кусты, растущие плотным рядом, дальше.　

Лядащий лес имеет дурную славу. Непролазные чащи, дикие звери, ядовитые змеи, нечисть, и, по слухам, здесь даже наги водятся. А что?! До гор тут недалеко, полтора дня пути верхами. Через горы еще дня четыре, а дальше другое государство и княжество нагов. Может они к нам и заползают. Название лес свое получил еще в давние времена, когда представлял из себя жиденький лесок, который насквозь просвечивает. Сейчас он уже не такой, но название осталось. Как насмешка.

В одиночку сюда никто не ходит. Да и трое охотников далеко не отважатся забрести. Зачем жизнью рисковать, когда вокруг много лесов, побезопасней. Недавно, говорят, сюда из ближайшей деревни охотник по имени Михонь ходил. Не вернулся. Мужики потом вдоль кромки леса прошли, ногу его нашли, а самого охотника — нет как нет. Девки аж все позеленели, когда услышали про ногу. Слух этот разбалтывал Валейка, мальчишка, помогающий на нашей конюшне. Он специально, чтобы девок постращать, лишь в конце сообщил, что у охотника того нога деревянная была, из осины выточенная. Потому, мол, на нее нечисть и не покусилась. Михонь тот одноногим был. Еще мальчонкой в медвежий капкан попал. Да неудачно попал, зубьями ему всю голень раздробило. Пришлось ногу до колена отнять. Валейка еще сказывал, что мужики вой слышали и насилу ноги унесли. Едва чудище невиданное их не пожрало.　

Я зацепилась ногой за ветку и упала лицом вниз. Хотела встать, но передумала. Просто перевернулась на спину. Над головой качались ветки, на них развевались рваные нити паутины. На одной, как маятник, раскачивался паук. Кое-где под листьями можно было различить зеленые завязи ягод. Душный, под плотной сенью деревьев, воздух пах прелой листвой, влажной землей и залежалыми грибами, которые водились здесь в изобилии, но никто их не собирал. Запах был уютным, успокаивающим. Что-то в нем было утешающее. Картинка перед глазами расплылась, и я опять заплакала. Тихо и беззвучно, но от этого не менее горько.　

Плакала я больше от обиды. В детстве я часто убегала куда-нибудь и там плакала, чтобы никто не видел. Вот почему мне всегда стараются сделать что-нибудь плохое? Такое, отчего все получат выгоду, и только лично я ничего хорошего. Замуж меня выдать! За Женоеда! Законных дочерей-то пожалел, зато мной можно откупиться.　

Женоедом этого обрюзгшего сморчка не просто так зовут, семерых жен уже схоронил. До свадьбы они все были молоды, полны сил и здоровья, а после самое большее полгода жили. Последняя долго умирала, а от чего умирала, никто и не знает. И вот, месяца с похорон не прошло, а он уже к батюшке сватов прислал. Мол, у тебя пять дочерей, не пора ли им замуж? И выкуп посулил по весу невесты серебром.　

И как подгадал хорошо. У батюшки проблемы в это время появились. Неурожай, скот падает, дочери-невесты, каждой приданое нужно, а еще он в долг дал своему старому другу, прохиндею графу Сомскому. Тот-то не спешит денежки отдавать, а сумма-то весьма приличная. И ладно бы, без этих денег прожили. Да и не в первый раз неурожайные годы выпадают. Так матушка-мачеха змеей напела, что девок-то, поди, незамужних в доме шесть вместе со мной, так хоть одну можно и замуж выдать. Граф Ротрийский, Женоед, то бишь, и звания высокого, происхождения хорошего и капитала приличного. Так почему бы Таюну не отдать за него. Ей, незаконнорожденной, о лучшей доле и мечтать не следует. За ней можно и приданого не давать. Граф все равно не требует.　

В имении все слуги на меня, как на умирающую смотрят. Сестрички-гадючки с надрывом голосят по смерти моей неминучей, а за спиной похихикивают, какой мне красавец жених достался. В меру стар, не в меру безобразен. А отец-то… Ладно мачеха, я ей кровь не родная и вообще, о неверности мужа напоминаю. А он-то… Согласился и вздохнул с облегчением, что долг отцовский передо мной выполнил до конца. Замуж выдаст, а что девке еще надо? Ну уж нет! Пусть лучше в лесу звери сожрут. Хоть быстро отмучаюсь.　

Сегодня утречком заехал к нам кортеж герцогский. Герцог Омаский с домочадцами в свое имение мимо проезжал. Батюшка предложил им гостеприимство, мачеха в любезностях рассыпается, сестрички разодетые скромно улыбаются и посматривают в сторону четверых удалых герцогских сынков. Праздник в замке, одна я как в трауре.　

Так и было, пока не подошел ко мне младший герцогский сын и внимание не уделил. Он так ласково смотрел, с таким интересом вопросы задавал и так внимательно слушал. И отец его, герцог, благосклонно на это посматривал. Я уж надеяться стала, что вот может сложится у меня и откажут Женоеду. Но мачеха и тут, словно мимоходом, сказала, что обручена я, а жених уж к вечеру приедет. Зато другие дочери свободны в своем выборе. Сердцу еще больнее стало, когда я увидела на лице юноши искреннее огорчение. Он тихо извинился и отошел. Я ему, может, на самом деле понравилась, а они…　

Вот и не выдержала. По-тихому ушла в комнату, сняла платье, переоделась в свободную рубаху, штаны да сапоги и пошла на конюшню. Оседлала первого попавшегося коня и поскакала в сторону Лядащего леса. Слуги тут же переполох устроили, мачеха вслед кричит, чтобы вернулась, отец стражу послал догонять. Конь хороший попался, как ветер вынес на окраину леса, оставив погоню позади на полверсты. Я его отпустила, а сама в лес. В лесу-то с конем никак. Бежала, куда глаза глядят. А сама плачу, так что можно сказать глаза и не глядели.