Екатерина Гичко - История о краже. Схватка с судьбой

– Так, может, ты отдашь сына? Или, может, племянники есть. Их, наверное, не так жалко.

Лицо оборотня побагровело.

– Насмехаишься, тварь…

– Так что? – Узээриш обратился к толпе. – Никто не хочет отдать своих детишек ради спасения страны? Ну же! Вы спасёте всю Салею, о вас будут говорить как о героях, слава и почёт прибудет с вами до конца дней. И… – лицо хайрена исказилось, – каждый будет считать своим долгом выразить искреннее сочувствие вашей утрате. Неужели никто не хочет?

Толпа безмолвствовала, шокированная жестокой насмешкой хайрена. А до кого-то вдруг стало доходить, что, может, наследник и не насмехается, а пытается что-то сказать. Что-то показать.

– Нет героев? – хайрен весело приподнял брови, а потом его лицо вдруг исказилось, и разъярённый рык заставил всех, кто стоял в передних рядах, отшатнуться: – Так что вы от меня требуете?! Чтобы я отдал своего ребёнка на смерть? Позволил прирезать как жертвенного барана и сносил бы потом до конца жизни ваше благоговейное отношение?! Да на кой оно мне, омытое-то кровью брата?

– Ты правитель, значит, должон! – прорычал предводитель, наступая на наследника, но тот и не подумал отступать, и мужчины почти упёрлись друг в друга грудью. – Не хочешь, так сигай прочь! На твоё место желающие найдутся.

Среди людей опять пошёл одобрительный гул.

– Надел ярмо, так тащи! – проорал кто-то.

– Небось денежки страны всеми лапами загребаете!

– Жируете!

– Таки платите!

Словно не слыша грозных криков, не видя подступающих всё ближе людей и оборотней, только один раз дёрнув головой, чтобы уклониться от брошенного камня, Узээриш, усмехаясь одним краешком губ, смотрел на предводителя круглыми совиными зрачками. Тот в ответ глядел по-медвежьи тяжёлым взглядом и сжимал-разжимал пудовые кулачища.

– Кто найдётся? – вкрадчиво переспросил Узээриш.

– Если придётся, то и я, – угрожающе повёл плечами громила.

– Значит, готов всё-таки пожертвовать сынишкой, а? Что такое? – брови наследника вскинулись в наигранном изумлении. – И взгляд переменился… Правитель же «должон», так? Раз надо сына в жертву отдать, значит, отдашь, верно?

Предводитель мрачно уставился на хайрена, желваки его угрожающе напряглись, но вот во взгляде появилась растерянность.

– Желающих-то занять трон, наверно, много наберётся, да? – хайрен с улыбкой осмотрел толпу и шагнул вперёд. Люди, как волна, наткнувшаяся на берег, отхлынули назад. – А вот детей в жертву принести не каждый желающий захочет. А те, кто захотят, того вы над собой видеть побрезгуете: ради власти малюток не пожалел. Порезал всех, сволочуга, лишь бы зад свой на месте хайнеса умостить…

– Эй, братцы, а давайте я займу! – закричал кто-то из толпы. – Резать мне некого, потребовать с меня нечего…

На него раздражённо зарычали соседи. Глухое роптание, неуверенное и немного испуганное, зашевелилось тяжёлыми волнами.

– Нечего слушать его! – заорал чернобородый оборотень из толпы. – Давит тута на жалость, мол, своих деток щадите, так и моих пощадите! Наши дети не его дети, и его не наши! Заняли трон, так берегите народ. Где была правящая семья, когда в школе наши робята задыхалися? Где?!

– А право, где же они были? – хайрен, изогнув шею, выискал крикуна и вопросительно посмотрел на него. – Вы, похоже, лучше знаете…

– Да знамо где! – не стушевался тот. – Из города как крысы бёгли!

– Все убежали-то? – насмешливо поинтересовался Узээриш.

– Да вот тока ты, подлюка, и остался!

– А мне показалось, что за спиной твоей мой двоюродный дядюшка стоит… – наследник подслеповато прищурился, и мужик, круто развернувшись, охнул и присел, увидев позади себя высокого небритого мужчину с короткими серебристыми волосами и холодными голубыми глазами. Мужчина досадливо поморщился и неодобрительно посмотрел на племянника: чего творит этот мальчишка?

– Так вот тока такие и остались! – петухом заголосил чернобородый, опасливо посматривая на широкоплечего дядюшку хайрена. Выглядел тот сурово, и вокруг него уже образовалось пустое пространство: толпа, шокированная нежданным появлением врага в самом сердце своём, растерялась и не поспешила рвать его. – Чтоб справедливое возмущение народа давить!

Осмелев, мужик грудью попёр на дядю наследника и толкнул его. Тот качнулся ему навстречу, но с такой силой, что бородатый полетел наземь. Толпа возмущённо всколыхнулась («Как? Нашего бьют?!»), и обидчик, понимая, что его сейчас могут просто порвать, попытался поймать падающего за грудки. За ворот ухватить не успел, но кончик бороды прихватил, и та под негромкий крик её владельца оторвалась.

Народ, стоящий вокруг, потрясённо умолк. Стоящие за их спинами и не видящие, что произошло, наоборот, зашумели. Одна из женщин испуганно ахнула, склонилась над беднягой, но, увидев вместо истекающих кровью щёк гладко выбритую кожу, разъярилась и всунула кулак между лопаток бывшего бородача.

– Нашёл время красоту наводить, пошилыга 2 2 Пошилыга – презрительное название щёголей. ! Едва Охранительнице 3 3 Охранительница – Охранителями, Хранителями в Салее называют богов, создавших ту или иную расу оборотней. Так ещё могут называть отдельных духов, которых семьи выбирают в качестве покровителей. душу не отдала из-за тебя, кривомордого!

Дядя хайрена растерянно повертел бороду в руках и, присев на корточки, аккуратно приклеил её обратно на лицо потрясённого и растерянного мужика. Кто-то рядом басовито хохотнул, но смех потонул в возмущённом шуме.

– Тута судьба страны решается, а он лицо волосьнёй обклеивает!

– О роже ли думать в такое время?

Спины возмущённых закрыли осрамившегося оборотня от взглядов хайрена и предводителя толпы, и те опять посмотрели друг на друга.

– Признаюсь, – тяжело обронил Узээриш, – что даже режь кто всю страну, всех вас, ни брата, ни сестру я бы не отдал. Себя бы убить позволил. А попытайся кто силой отобрать, сдох бы, но не отдал. Потому что моя кровь. Вырезать бы только вместе с сердцем позволил.

Предводитель развёл плечи, разжал кулаки и по-новому посмотрел на хайрена. Откликнулось что-то в душе. Глаз сам скосился на сынишку, скрытого за крепким станом супруги.

По толпе шёпотом разбегались слова хайрена. Лица людей мрачнели, кое-кто растерянно чесал голову, недовольное волнение тихо реяло над площадью, но в нём уже было что-то неуверенное. Вроде как бы и надо досадовать, только вот неправильность какая-то появилась.

– Но в беде бы не бросил, – продолжил Узээриш. – Всё бы отдал, кроме семьи, но одних бы не оставил. Я не самый лучший правитель. Я не пожертвую ради народа всем, но я готов вместе с вами спуститься в самую бездну. Если вы хотите говорить, я готов выйти и выслушать. Хотите рвать – рвите, – он раскинул руки. – Охрана и вмешаться не успеет.