Оксана Глинина - Искра в аметисте

‒ Разве у жрицы, которая сумела исцелить смертельное ранение нашего господина, может быть такая рана?

‒ Может… ‒ даже сквозь пелену надвигающего сна, узнаю голос юной прислужницы. ‒ Может, если рана была нанесена магией…

Она… она слишком много знает о таких вещах ‒ мысль, как одинокий мотылёк, мечется у огонька затухающей свечи, и я окончательно отключаюсь.

‒ Госпожа. Госпожа! ‒ кто-то беспардонно толкал меня в бок. ‒ Вставайте, уже пора!

‒ Что?! ‒ я вскочила, как ошпаренная и огляделась вокруг, оказывается я лежала в постели и, по всей видимости, давно, потому что за окном сгущались сумерки.

‒ Как я здесь оказалась? ‒ медленно уточнила все у той же бойкой девицы, что прислуживала мне утром.

‒ Так, после того, как в воде вы уснули, мы перенесли вас в простыне, ‒ скоро ответила служанка, ‒ на перину уложили вот…

Она рукой указала на развешанный в покоях ворох ткани.

‒ Это ваш наряд на сегодня, ‒ пояснила служанка.

‒ А это не слишком… э-э… пышно? ‒ уточнила на всякий случай, а то, мало ли, может мне привиделось, и как только это окажется на мне ‒ всё сойдётся и разгладится нужным образом.

Боги, о чем я думаю?

Шум в голове не давал сосредоточиться на необходимых вещах. Мне надо прийти в себя поскорее, вырваться их этого полусонного состояния. Если попросить служанку залепить мне пощёчину для скорого пробуждения, она может и сделает это с удовольствием, но явно заподозрит в странной гостье склонности ко всяким необычным развлечениям. Так что придётся щипать себя саму, и лучше мысленно.

Меня одели в пышное безобразие. Похоже, вычурный наряд ‒ был местью Этелы за её утренний позор.

И где отец, наконец?

В зеркале я рассмотрела безразличную разряженную куклу. В глазах пустота, на лице ни грамма эмоций.

‒ Пора! ‒ после того, как осмотрела меня с ног до головы, довольно хмыкнув, заключила служанка.

И меня повели…

Это ужас, когда собственное тело ‒ твоя тюрьма, а душа в нем безмолвный пленник. Меня ввели не в общую залу, как полагается во всех цивилизованных домах. Наша небольшая процессия стала спускаться вниз по выщербленным и стёртым ступеням, всё ниже и ниже. Я по-прежнему послушно следовала за ведущей и направляющей меня «свитой».

Да куда я попала?!

Мы оказались в подземельях. И не удивлюсь, если здесь у предков лорда Савра были не просто камеры, а пыточные. В одной из камер был сооружен алтарь, причём не для поклонения всевышнему, во главе которого стоял сам лорд Савр, по правую руку от него застыл с чуть вздёрнутым подбородком, будто и не был одной ногой в мире духов, его сын. Яркий свет факелов бросал острые тени на личины всех остальных гостей. Все стояли молча, в предвкушении чего-то грандиозного. Только Этелы нигде не было видно, и это очень меня беспокоило.

‒ Подойди ко мне, дитя моё! ‒ обратился ко мне хозяин, я не смела ослушаться. То, что подмешали в воду купальни или еду, дурманило мой разум и связывало невидимыми путами всё тело, подавляло волю и заставляло повиноваться этому человеку.

‒ Господа! ‒ зычно крякнув, продолжил вещать лорд Савр. ‒ Сегодня мы собрались в честь невероятно-знаменательного события! Мы долго ждали и дождались. Наконец нам невероятно повезло, и нити судеб мира сплелись для нас в прочную верёвку предрешённости.

Сколько пафоса-то в речах. Слушать тошно!

‒ Сегодня в ночь спящей луны, с благословения повелительницы, свершиться обряд, которому суждено перевернуть наше представление о жизни и смерти, а точнее ‒ о бессмертии.

Ох, и недобрым всё это попахивало, если где-то говорят о бессмертии, значит, точно будут кого-то убивать. А молодой лорд Савр заметно нервничал, он переминался с ноги на ногу, пытался сдержать дёргающуюся щёку.

‒ Как все вы стали свидетелями чудесного исцеления моего сына вчера, так я хочу, чтобы вы запечатлели нынешнее событие в своей памяти и сердцах. Венчальный обряд между моим наследником и девой, что способна подарить ему жизнь на долгие годы.

Тут засуетилась моя служанка. Она подбежала к своему хозяину и что-то прошептала тому на ухо. Выражение на лице лорда Савра сменялись от хмурого недовольства до великого удивления.

‒ Говоришь, отмечена? ‒ переспросил старый лорд.

Неожиданно, оживился его сын.

‒ Отец, просто отдай им девчонку, и все, только пусть сперва покажет свои фокусы для Этелы, ‒ процедил он сквозь зубы, ‒ для чего все эти жертвоприношения? Хозяйка будет недовольна твоему самоуправству, что и говорить, она в порошок нас сотрёт. Какого йодаса я должен сворачивать шею за твоё тщеславие?

‒ Идиот, твоя невеста бесплоднее солончака, и не сможет зачать, даже если провести тысячу обрядов исцеления.

‒ Это была твоя идея ‒ сосватать богатую наследницу, ‒ похоже, молодой лорд был не особенно воодушевлен идеей жениться на бедняжке Этеле, ‒ вечная твоя жадность до денег и до обрядов.

‒ Прекрати истерику, идиот, ‒ а лорда-кабана так просто не проймешь. Теперь свинская натура проявилась в нём во всей красе: глаза налились кровью, а в уголках рта появилась пена.

‒ Послушай, достаточно этого фарса… отец… у нас уже неприятности!

‒ Да, что ты за слабак?! ‒ лорд Савр схватил за шиворот собственного сына. ‒ Всё ради тебя ‒ дурака!

‒ Милорд! ‒ первой не выдержала та самая леди, что расспрашивала меня за завтраком. ‒ Возможно, достаточно будет обойтись простой жертвой во время венчального обряда?

‒ Не беспокойтесь, леди Турла, ‒ отец отпустил сына, от чего тот рухнул в объятия старика Баркуса, который маячил за его спиной. ‒ Всё готово для обряда. Ведите жертву.

Да что же это такое?! От того, что я сопротивлялась дурману, тело стало слабеть, а ноги подкашиваться. И, тем не менее, я не сдвинулась с места, когда меня потащили к алтарю.

‒ Она сопротивляется! ‒ недовольно проворчала эта самая леди Турла, поглядывая в сторону служанки. ‒ Ты плохо поработала с ней!

‒ Я влила достаточно в лохань порошка этого вашего! ‒ стала оправдываться девица. ‒ И волосы ей облили той же гадостью!

‒ Но она не полностью находится под воздействием зелья!

‒ А при чем тут я? Всё что могла, я сделала, а вот приправить завтрак для гостьи ‒ было вашей заботой, ‒ ядовито шептала девица.

‒ Заткнись, дура! Ты не справилась с работой, за это придётся ответить своей жалкой шкурой.

Очень хорошо! Ругайтесь, дамы, ещё и в волосы друг другу вцепитесь что есть мочи. Столпившиеся у стен господа стали недоуменно переглядываться, выказывая недовольство происходящим представлением, и тоже загомонили. Сперва в полголоса. А потом и перекрикивая друг друга. Возникла небольшая сутолока и замешательство, которое могло подарить мне спасительную отсрочку.