Наталья Ракшина - Сфумато

В белесом танце падающих снежинок парк близ палаццо госпожи Вега представал перед посетителями нарядной кокеткой, кутающейся в пуховую шаль. Аккуратно подстриженные лабиринты из вечнозеленого кустарника, благоухающие особым ароматным маслом светильники, посыпанные черным привозным песком с побережья Галанта дорожки – все говорило о вкусе и достатке хозяйки, чей веселый голос слышался из арочной галереи, по прихоти архитектора расположенной не во внутреннем дворике особняка, а окружавшей его.

Оттавии Вега недавно исполнилось сорок лет. В этом возрасте многих куртизанок ждет неизбежный закат ремесла, но как будто вечно молодая красавица даже бравировала своими годами и не собиралась раскрывать никому секрета чудо-средств, которыми она умащивала кожу и сохраняла блеск волос. Правда, злые языки утверждали, что перед каждым вечерним выходом Оттавия проводит у зеркала не менее трех часов, создавая роскошный облик с помощью косметики и прочих ухищрений, разглаживая каждую морщинку. Проверить это не представлялось возможным – она давно не ложилась ни с кем в постель, переведя оказание услуг в совершенно иную плоскость – в организацию свиданий, в богемные вечеринки и прочее. Соперницы не раз пытались подкупить служанок из особняка Вега, но те получали такое высокое жалованье, что дорожили местом, а желающих разведать секреты госпожи обходили десятой дорогой.

Марко миновал галерею, около которой в ожидании остался Пабло, кутавшийся в теплый плащ, и предстал перед хозяйкой палаццо, облаченной в немыслимой красоты платье со шлейфом из парчи жемчужного цвета. Золотистые косы лежали на полуобнаженных плечах, голубые глаза смотрели с приветливым прищуром. Вокруг вилась стайка гостей, среди которых были сплошь состоятельные господа, со спутницами и без оных. В нарядной толпе царила раскованная атмосфера, так что гость низкого звания мог позволить себе не отвешивать поклонов каждому встречному дворянину. Здесь все равны.

– Синомбре! – раздалось дружески-насмешливое сопрано голубоглазой красавицы. – Все-таки пришел!

Мужчина приложился к надушенной ручке, отвечая в тон, что не последовать приглашению было бы невежливо. Ручка ускользнула из его широких ладоней и, повинуясь небрежному движению пальчиков, с ажурной каменной столешницы вспорхнул кубок из дорогого тонкого стекла, моментально наполнившийся игристым розовым ламбруско из ближайшей откупоренной бутылки.

А что? Ничего необычного. Это ведь магия сфумато – удел виртуозной работы живописцев-мужчин, до вершин мастерства из которых добираются единицы. А простенькой бытовой магии может научиться любая особа прекрасного пола, тут было бы желание и время. У представительниц низших сословий лишнего времени нет с малолетства, они и грамоте-то обучены одна через сотню, а что касается всех прочих – пожалуйста. Сейчас Оттавия задействовала приятные мелочи заклинания Встречи гостя – признак особого расположения. Марко принял кубок с прекрасным ламбруско и сделал пару глотков. Он не мог позволить себе больше, потому что пока не знал характера предстоящего приватного спектакля.

В неспешной беседе на ничего не значащие темы хозяйка и гость миновали высокие дубовые двери, обвитые плющом, и оказались во внутреннем крытом дворике особняка, где было гораздо менее людно, чем в арочной галерее. Тут уединялись парочки и за плотными бархатными портьерами там и сям скрывались многочисленные дверцы в уютные покои, убранные на разный лад. Каждое помещение имело отдельный выход в парк – ситуации-то бывают разные, иногда требуется поспешное бегство. Госпожа Вега приблизилась к одной такой портьере, расшитой бисером, и сделала гостю знак остановиться.

– Так для кого ты позвала меня сегодня, прелестная Оттавия? Почтенная вдовушка, мать семейства или – я надеюсь на это, клянусь Паном! – скучающая юная красотка, сбежавшая из объятий лысого пузатого старикашки?

– Ни то, ни другое, ни третье, – натянуто улыбнулась женщина, указывая Синомбре на прикрытую портьерой дверь, а голос ее, прежде такой уверенный и жизнерадостный, сбился на жалкий шепот. – Это вообще не женщина. И даже не муж-рогач, желающий с тобой поквитаться. Но прости, Марко… я не могла отказать. Можешь проклясть меня, если хочешь, но не позвать тебя я тоже не могла.

Только сейчас гость заметил, что в полутемном внутреннем дворике не просто малолюдно, а по-настоящему пусто. И откуда-то, как из ночного мрака, бесшумно выступили несколько фигур в подбитых волчьим мехом черных плащах. Фигуры оттеснили Оттавию от гостя. Шлейф жемчужного платья стремительно удалялся, шурша парчой по мозаичным плитам пола.

Ловушка захлопнулась. Навряд ли выйдет нынешней ночью почитать душещипательные стишки задорого или заняться любовью. Хвататься за рукоять меча было совершенно бессмысленно, да Марко этого и не сделал, потому что насчитал вокруг себя шесть молчаливых фигур. Путь оставался один – к двери, портьеру над которой уже приподняла услужливая рука в черной перчатке. Другая рука в перчатке была вежливо протянута ладонью вверх. Марко все понял без слов и вложил в эту ладонь отстегнутые от пояса ножны вместе с коротким своим мечом. А из-за полуоткрытой двери раздался властный старческий голос, действительно принадлежащий мужчине:

– Входи, Марко Синомбре. Мы всего лишь поговорим по душам.

Где-то далеко слышался нервный смех предательницы Оттавии, встречающей новых гостей в приглушенном свете факелов в арочной галерее. Осуждал ли ее обманутый друг? Едва ли.

Тому, кто повелевает людьми в черных плащах с отделкой волчьим мехом, действительно не отказывают. Это же не кто-нибудь, а мессир Армандо Ди Йэло, бывший Командор Третьего Храма и отец убитого на поединке рыцаря.

Просторная комната, скрывавшаяся за дверью, была погружена в привычный для вечернего времени в палаццо Оттавии полумрак, сейчас казавшийся вовсе не интимным, а очень даже зловещим. В этом помещении Марко ранее не был, и общее убранство вряд ли предназначалось для любовных свиданий – скорее комната походила на кабинет для приема посетителей в конторе состоятельного банкира. Основательный овальный стол из серой дорогой древесины сумарийского кедра, такие же стулья со спинками, украшенными прихотливой резьбой, богатый письменный прибор с чернильницей, десятком перьев и особыми тонкими грифелями для рисования, две стопки бумаги разного качества, – опять же, и для письма и для рисования. На столе также стоял большой серебряный поднос, на котором поблескивали глянцевыми боками винные бутылки, к ним прилагались два серебряных кубка и блюдо с орехами и засахаренными фруктами. Похоже, госпожа Вега предоставляла сугубо деловые услуги нуждающимся в тайных встречах.