Витамина Мятная - Баба-Яга в Ведовской Академии, или Кощеева Богатыристика

– Понимаешь, вот мы сейчас пойдем навьих громить… – стали объяснять Финисты, вернее набивать цену своей услуге.

– Получим всякие ранения. Тяжкие! Увечья в праведном бою за правое дело…

– …и спокойствие тридевятого царства и всего сказочного мира.

Угу, получат увечья эти телки, скорее всю нечисть покалечат. И так жалко мне стало тридевятицарскую нечисть, хоть плачь, словно эти ироды маленьких пушистых зверюшек обижать идут!

– Может, даже руку потеряем…

– Или ногу… – как-то слишком мечтательно протянули Финисты ясно-соколы. Словно взаправду мечтали о подобном, хотя, если честно, я подозревала их в совершенно иных мечтах, более приземленных и непристойных, чем защита сказочного мира.

– Кто же нас будет утешать, любить и целовать таких? У нас же даже девушек нет…

– …не то что невест… – поддакнул брат.

– …даже жен не имеется… – После этого заявления соколы сделали многозначительную паузу, видимо, чтобы я прониклась.

– Вот если бы…

– Не если бы! – вовремя отрезала я. – Никакой любви и утешения до свадьбы!

– А мы хоть сейчас! – дружно шагнули вперед соколы.

– Я пошутила! – испугалась я неугомонного энтузиазма богатырей. – Это все как-то быстро.

– А мы можем и помедленнее! – В экстренных ситуациях я могла соображать очень быстро, жить-то хотелось!

– Двойное свидание за кило сахара и соли! – И уточнила: – К вечеру!

– По рукам! – Мы ударили в ладони. А меня не оставляло чувство, что что-то не так.

Ну, в самом деле, что будет от одного свидания? Выходя ночью в коридоры, парни рискуют больше. Там могут бродить влюбленные адептки. А если на горячем попадутся, так вообще полный песец будет.

Прозвучала очередная команда:

– По метлам!

Увы, это был приказ нашей команде.

Я, как и прежде, не успела самостоятельно взгромоздиться на летающее средство. Веректрисса подняла руку, щелкнула пальцами, и швабра рванула к выходу со всей возможной скоростью, чтобы в последний миг возле двери резко тормознуть. Я, висевшая позади и из последних сил цепляющаяся за щетину, полетела вперед, скользя под шваброй, будто спрут под днищем корабля. Ведь я еще продолжала полет, а транспортное средство уже замерло в воздухе как вкопанное.

Я повисла на швабре, словно макака на ветке, цепляясь за ту и руками и ногами. Надо мной раздался скрипучий, полный сочувствия голос.

– Так, новенькая… Калинина… Калинина… Ага! – Я посмотрела вверх и увидела над собой старую замшелую лесовицу. Бабка, распределяющая районы дозора, почесала нос кончиком пера, зыркнула на меня серыми глазами, скривилась от увиденного и решила: – Определю-ка я вас подальше от неприятностей… – Сквозь пергамент карты на просвет было видно, что вся местность разбита на квадраты и нам достался участок по ту сторону чертового озера. А аккурат с другой стороны водоема алел тот участок, закрашенный красными чернилами квадрат, откуда взывали о помощи пресловутые русалки.

Стоило послюнявленному карандашу поставить галочку в пустом квадрате, как моя скоростная швабра вновь рванулась вперед.

Но я к этому уже была готова, заранее вцепившись в транспортное средство всем, чем только можно, да и летела я не одна. Запрокинув голову, я увидела деревянные ворота академии, домик, со всех ног догоняющий нас. Хотя я кричала ему оставаться на месте. Вскоре мои спутники закрыли весь обзор, так что я не могла увидеть, выполнил ли мою команду избушонок или нет.

Рядом со мной, поравнявшись и изображая из себя прилежный клин гусей, летели остальные адептки, время от времени косясь глазом на столь неординарный способ передвижения.

Позади нас топотали на разномастных тяжеловесах богатыри и пара рыцарей. Среди них особо выделялся один конь, далеко не богатырской стати. Коняга чудной породы, тощая и тонконогая, но глядишь ты, поспевала за всеми. Правда, мне вниз головой было плохо видно.

До озера мы домчались в считанные минуты, и все благодаря поспешаловке моей швабры. Долетев до места назначения, транспортное средство крутанулось вокруг своей оси, сбрасывая меня на сырой песок (спасибо, хоть не в воду) и самостоятельно припарковалось у ближайшей сосны.

Богатыри подъехали, слезли с коней и стреножили последних. Вот тут-то я и рассмотрела чудо-коня, что, поймав мой взгляд, лихо и озорно подмигнул мне глазницей своего абсолютно лысого черепа.

– Эт что за страсть? – озвучил свое и общее тоже мнение один из богатырей, за что тут же получил копытом в щиколотку. Это отбило у всех любое желание задаваться вопросами. И без того было видно, что конь обладает скверным характером.

Хотя лично мне никто не мешал гадать: на чем конь-скелет держится? Никаких креплений в суставах не было видно, разве только грива и хвост коня пылали ацетиленовым факелом да дымили.

А богатырь, больше похожий на помесь льва, гориллы и медведя, как ни в чем не бывало ухаживал за своей боевой скотиной, протирая тому кости от утренней росы да лучше прилаживая сбрую.

Какое-то время ничего не было слышно, кроме звона застежек, грохота костей и недовольного дикого ворчания, это выражал свое нелицеприятное мнение о местных конюхах навязанный мне в пару дикий богатырь.

Зверотырь поправил последнюю подпругу на скелеконе, и стало тихо, очень тихо. Мы топтались на абсолютно безлюдном бережке и не знали, что делать. Минут через двадцать все стали маяться от безделья.

И так бы и замаялись до смерти, если бы прежде нас не решили сгубить иные сучности.

Если бы лесовица поставила крестик чернилами, а не галочку карандашом, которую легко стереть, каждый из нас отнесся бы к назначению с большим вниманием и пиететом.

А так всем было ясно, что нас просто сплавили подальше от самого интересного и впереди нас ждет только многочасовая скука.

Поэтому никто из нас не придал особого значения, когда берег и сосны затянуло рваными клочьями тумана, а над водой разнеслось тихое пение. Эка невидаль, русалки поют, да они по вечерам как лягухи, горло дерут и все почем зря. Такой шум на реках и озерах поднимается, словно на ярмарке в базарный день. Это утопленницы и русалки женихов своими песнями подзывают и в космы друг другу вцепляются за внимание каждого проезжего рыцаря.

Только сейчас все было иначе. И будь у нас чуть больше опыта, мы бы драли лапти с этого тихого, поросшего острой осокой бережка, и песни эти тоскливые замогильные не слушали.

Но опыта у нас на всех было с мышиный хвост, и мы, как последние идиоты, сидели у воды и слушали, как поет водяная нечисть, а некоторые еще и подвывали тягучему мотиву.

«Мое сердце так тоскует, ни к чему мне денег звон, лишь герой меня утешит, ведь дороже злата он…» – разносилось над водой.