Полина Нема - Здравствуйте, я ваша мама!

Да мне самой больно стало от ее слов. Что ж там за мать такая? Язык не поворачивается ее так назвать. Пропустила мимо ушей. А то еще навешают на меня все чужие грехи, но, чувствовала, что наслушаюсь еще возмущений на тему «бросила ребенка». Но лучше слушать незнакомых в другом мире, чем в своем от родственников – и что, что от Сереженьки беременна другая, ты же не хотела детей, вот и получила. Надо было раньше рожать – не изменил бы он с другой. Искренне не понимала – как можно делать ребенка заплаткой для отношений? Это все равно что глубокую рану не зашивать, а лечить перцем. Эффекта ноль, а боль сильнейшая.

– А как до кладбища добраться? Или где тут фамильный склеп?

– Так это… Юстас сказал, что пришлет карету, – усмехнулась госпожа Фра. – Очень даже интересно, чем вы займетесь в первую очередь.

Помимо душераздирательных мыслей?

– Поднимем все документы по выплатам слугам и вернем через суд все, что не было ими отработано, – подмигнула я и направилась к дому.

– Стойте! Стойте! Какие еще документы? Какие выплаты? – кухарка догнала меня.

– Подадим в суд на недобросовестных слуг, – я не сбавляла шаг.

Главное – не поддаваться, а есть тут суд или нет, потом выясню. У меня в голове не укладывалось – бросили маленького ребенка одного, сбежали, а жалованье за месяц вперед получили.

– Слушайте, давайте не будем доводить до суда? Вы себе спокойно езжайте на похороны, а я вам вкусненького приготовлю, а? – запричитала эта Фра.

– Было бы чудесно.

Николай ждал нас на пороге, глядя с грустью то на меня, то на кухарку. Под его ногами валялась игрушка – небольшая лошадка с дыркой на лбу.

– Я могу хлеб с мясом вам нарезать, – сказала Фра.

– Бутерброд? – уточнила я.

– Хлеб с мясом, – махнула рукой женщина. – Драконы любят мясо.

– А вы не дракон?

Юстас вчера говорил, что он дракон.

– Нет. Мы – обычные люди – всего лишь прислуживаем им.

Ну, слава богу, не одна я такая здесь.

Коля уселся на другой край стола и начал играться с крошками, собирая их в кучку и раскидывая. Правильно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы дом не сожгло.

Хм, если Марина – обычный человек из моего мира, то как она сюда попала? Так, она сюда попала, потому что ее кристаллом затащили. И потом вернулась обратно. Или умерла. В свете последних событий я бы не удивилась, что мальчик остался сиротой. Да, я оптимист по жизни.

Погрузиться в пучину мрачных умозаключений не успела – на пороге появился мужчина с бородой по всему лицу. Казалось, что даже брови – это борода. Вылитый йети. Он осмотрел нас недоуменным взглядом, остановив его на Николае.

– Эй, Николай Дафф! Единороги готовы. Пора выдвигаться, – махнул рукой ребенку. – Фра, а ты что тут забыла? Не уходишь? Говорила ж, что накормишь дите, и чтоб я тебя не ждал.

Я чуть хлебушком не подавилась. Какие единороги? Что я за пиццу вчера заказала? Все дело в шпинате. Больше не буду брать пиццу со шпинатом.

– Нет. У нас тут обстоятельства изменились, – ответила кухарка, покосившись на меня. – Густав, ты отвези наследника и его маму на похороны.

– Ма… – недоуменно уставился на меня Густав, а я помахала рукой и улыбнулась, – …му?

– Да, это моя мама! – подскочил Николай со своего стула. Тот немного покачнулся на двух ножках, но устоял. – Пошли, – потянул меня за руку с бутербродом, который я уронила совсем так же, как кусок пиццы.

Да что ж ты будешь делать с этим мелким? Но ничего – много бутербродов вредно для здоровья.

На улице действительно стояли единороги – крупные лошади с рогом. В упряжке их было две, и обе белые. Я застыла на месте, долго и часто моргая: это же лошадь с рогом! А еще воняло от них, как от настоящих лошадей, и ноги все в грязи.

Я уж хотела подойти к ним, но Коля утащил меня к карете.

Коротко о главном: я в другом мире, ехала в карете, запряженной единорогами, на кладбище хоронить дракона, сын которого называл меня матерью.

Глянула на Колю, который прижался к окну. Так грустно, что он остался один во всем этом мире. Ну, еще дядя есть. Но дядя – это не папа и не мама. Да и кто знает, чего ожидать от него?

***

Кладбище выглядело по-человечески: оградки, аккуратные могилки с плитками. У самих ворот нас встретил Юстас. У сна есть такой закон – если ты встретил кого-то один раз, то во второй раз ты этого человека больше не увидишь. По крайней мере, в моих снах всегда так. Теперь я смело могла утверждать, что у меня нет галлюцинаций. Юстаса я увидела второй раз. Густав с бородой на все лицо и единороги – не плод моего воображения. И еще один закон сна – если он не проходит, значит, это реальность. А в жизни я уже давно поняла одно правило – в любой непонятной ситуации сохраняй невозмутимое лицо. Насколько бы ни было плохо.

– Доброе утро, – грустно улыбнулся Юстас, переводя взгляд с меня на Колю, вцепившегося в мою руку.

Хоть кому-то не все равно на смерть бывшего начальника и на мальчика.

– Доброе, – ответила я.

– Пройдемте за мной. Вскоре уже начнется погребение…

Сегодня даже небо скорбело, покрытое хмурыми серыми тучами.

Мы шли по ровным дорожкам между ухоженными рядами могил. Местами попадались красивые статуи, на которых имена были написаны на табличках красивым готическим шрифтом.

Коля ухватился за мою руку и сжал ее с недетской силой, а затем ослабил хватку. Ладно, держим ребенка и терпим.

Втроем мы подошли к толпе в черном, которая при виде нас расступилась. Люди смотрели на нас сочувствующе, пока мы шли к саркофагу – огромному черному ящику с горизонтальными серыми вставками. Рядом стоял еще один ящик из стекла. В нем лежал светловолосый мужчина с очень красивыми чертами лица – копия Коли. Точнее, Коля копия его. Казалось, что мужчина вот-вот очнется и встанет, но он оставался неподвижен.

Никто не вечен, никто не бессмертен. Разве что религия.

Тяжело смотреть на ребенка, не сводившего взгляда с мертвого отца. Даже сжал мою руку, будто боясь вырваться.

Я ощутила на себе пронзительный взгляд. Мне стало не по себе, по телу пошел озноб, но быстро пропал. Оглянулась – людей много, большинство стояли с опущенными головами. Только сейчас заметила, что пришедшие собрались по группам. У одних на одежде виднелись значки темно-зеленых драконов, у других – огненные птицы, а у третьих – единороги. Интересно.

Коля не отпустил мою руку, но и не сжимал уже так навязчиво. Его взгляд так и был устремлен на отца, мальчик еле сдерживал слезы. В какой-то момент я почувствовала его легкую дрожь. Ему было страшно и одиноко. Сейчас он один против всего мира с женщиной, заменившей маму, с которой вообще непонятно что случилось. Не буду судить того, кого не знаю. Я сжала Колину руку. Мы оба потеряли нечто дорогое. Он – отца, я – любовь. Хотелось верить, что Коле я сейчас нужна больше, чем своему жениху.