Станислав Малозёмов - Дуракам всегда везёт

– Ну, допустим, квартиру в городе никто не отнимает у нас, – жена от души засмеялась. – Сын большой. Школу закончил уже. Работать пойдет и жить будет, где жил. А ты здесь здоровье вернёшь. Да и я годик-другой без работы посижу. За тобой приглядывать буду. Не пойдём же по миру. Проживём как-нибудь. Дед же живёт, не помер с голодухи.

И они пошли оформлять как будто бы настоящий документ и отдавать деду реально настоящие маленькие деньги за сказочные хоромы.

В городе Колыванов сразу пошел в свой проектный институт. Напросился к директору. Валя, секретарша зашла и сразу выскочила с довольным лицом.

– Зовёт, заходи, Миша.

Директор вышел, обнял Колыванова, поцокал языком.

– Да, похудел немного. А так – ничего. Не болит сердце-то?

– Я уволиться хочу, – вздохнул Михаил. – Врачи сказали, что сердце сдало от перегрузок и нервотрёпки. Сказали, отдохнуть надо в тихом месте. Я вчера за пятьдесят рублей дом купил в деревне. Там спокойно, тихо. Двадцать с лишним человек осталось.

– Да, удирают люди с родных мест сельских, – директор сел на место. – За гроши свою родину продают малую. Жалко. Но есть указание ЦК КПСС. Надо индустриализацию усилить и укрупнить сельские жилые массивы. Не так всё пока. Раздробленность сельская мешает производительности, но затрат требует огромных. Я как член обкома это знаю из первоисточников.

Колыванов взял чистый лист со стола и начал писать заявление.

– Отложи. Не надо ничего писать. Увольнять я тебя не буду, – сказал директор и листок забрал. – Я тебя переведу приказом из начальника отдела в инженеры. Будешь чертёжником высшей квалификации. Берешь задание и выполняешь его в своей деревне. Как её?

– Ветровка. Знаменский район, – растерялся Колыванов. Не ожидал такого поворота.

– Зарплата на двадцать рублей меньше. Ничего?

– Нормально, – Михаил встал позади стула и держался за спинку. – То есть – начертил, сразу привёз и сдал. Кому?

– Лично мне, – улыбнулся директор. – Зарплату получай как все. Помнишь?

Шестнадцатого числа получка. И ещё. Зайди к завхозу. Я ему позвоню сейчас. Он даст тебе рейсфедеры, карандаши, тушь, ластики и кульман новый. Вот только как ты его увезёшь в свою деревню?

– Да увезу. У меня приятель есть с машиной. Привяжем к багажнику на крыше. Не проблема, – Колыванов сказал директору «спасибо за всё», пожал ему руку и пошел к завхозу.

С крупным кульманом пришлось домой шлёпать пёхом. Жена уже сбегала в школу к директорше Мясниковой и уволилась по собственному желанию. Мясникова, конечно, порадовалась за то, что Колывановы будут теперь в деревне жить и Михаил здоровье выправит. Но и против увольнения не возразила. Из учителей, страдающих без работы по профилю, очередь стояла.

Дома на путь верный весь вечер направляли сына Ваньку. Он соглашался со всеми родительскими предложениями и наставлениями, обещал с сентября устроиться на работу в парк культуры и отдыха контролёром на аттракционы. Знакомый там работает. Уже насчёт Ивана договорился с начальником парка. Сто десять рублей – оклад. Нормально.

– В институт буду через год поступать. В сельскохозяйственный. На ветеринара учиться. – Закончил он деловую беседу и ушел к своей девочке Светлане, которая и родителям нравилась. Добрая была, скромная и умная.

В общем, через два дня переехали Колывановы. Михаил за две бутылки столичной уговорил шофёра с автобазы № 2556. В ЗиЛ с будкой для перевозки разнорабочих вошло всё. А и всего-то было ничего. Одежда в основном. Телевизор, радиола, постельное бельё, фотоаппарат ФЭД и посуда всякая. Из инструментов Колыванов имел только плоскогубцы и отвёртку. Которыми, кстати, ни разу ничего не делал. Повода не было.

Ворота дома никто не закрыл, дверь в дом – тоже. Пока носили узлы и технику в комнаты, пришли дед Иван с Гаврюхой.

– Ты что, Игорь, не уезжал в город? – удивился Колыванов.

А чего там делать? – укатился от смеха Гаврюха. – Я ж начальник. Второй зам. Мне можно указания раздать, а через неделю проверить. Ещё пять дней погуляю тут, в краю родном, навек любимом, да поеду. Чего спешить? Как мебель делать, мужики лучше меня знают. И делают. Без начальства работа повеселее идёт.

Дед Иван ничего говорить не стал и ушел под навес в конец двора поправлять разложенную траву.

– А это что и зачем? – крикнул Михаил.

– Шалфей и душица. От всяких хворей и просто для удовольствия, – дед принёс по веточке каждого и дал Колыванову понюхать. – Вместо чая завариваю. И тебе дам. Научу как правильно травяные чаи гонять.

От необычного пряного, быстро вплывающего в лёгкие аромата и голова у Михаила закружилась, и во рту появился странный привкус. Сладкий и горький одновременно.

– У тебя ещё другие сушатся. Я много нарвал. Зверобой, мать-и-мачеха, иван-чай. В лесу этого добра – на все городские аптеки хватит, – дед развеселился. – Но я им не дам. Городские когда-нибудь допрут сами, что травы полезнее таблеток. Они книжки читают. А в книжках так и сказано. Хорошие таблетки вот из таких трав делают.

– Для сердца что растёт в лесу? – Галина схватила деда Ивана за руку. – Михаилу надо позарез!

– Горицвет и можжевельник. Вон там, с краю сушатся. Дед махнул рукой под навес.– Научу потом как заваривать и пить. С мёдом их надо. А мёд у Гришки Панова есть. Пасека у него на лугу. У него оба сынка сбёгли в Знаменский. Шоферят на элеваторе. А он пасеку лет сорок держит, почитай. Сыны вроде и не звали его с собой. Хотя он бы точно не поехал. Так Гришка их послал по матушке. Мне, сказал, пчёлы – родня. А вы отца бросаете, значит, не чтите. Ну, так и пошли, сказал, к такой-то маме! Не вертайтесь боле. Не приму. Да, я насчет мёда же говорил .Сбился, мать-перемать. Так вот, все, кто остался, его мёд едят.

– Дорогой? – спросил Миша.

– Бесплатный, – дед удивленно глянул на бывшего городского интеллигента. -

Мы тут друг другу всё делаем за спасибо. У нас коммунизм. Всё бесплатно для своих. А свои – это те, кто землю свою не предал. Кто рядом с могилами отцов, матерей и предков остался жить по совести. Ну а мёд…. Мёд и чужим продаёт в пять раз дешевле, чем он на городском базаре стоит. Так и мёд какой! Сравнишь с базарным? Да ни в жисть! Янтарь, мать-перемать! Ешь мёд и вообще всё в организме расцветёт! Точно говорю. Забудешь, где больницы да аптеки находятся. Ты теперь тоже свой. Ветровский. Если не сбежищь к зиме. Знамо дело и тебе всё бесплатно. И ты людям помогай за доброе слово, чем можешь.

– Гаврюха слушал всё не впервой. Особо не прислушивался, а хитро разглядывал Колыванова.

– Чего, Игорь? – отвлекся от деда Михаил.

– Ну, мавр сделал своё дело, мавр может и на грудь принять полбанки!

– Ё! – встрепенулся Колыванов. – Я быстренько сейчас в магазин и обратно. Забыл, блин, извини!