Ляна Лесная - Дыхание ветра

Только не у неё!

Пусть лучше это произойдёт в лесу, который стал моим спасительным убежищем.

Оказавшись в лесной прохладе под сенью деревьев, сплетающих свои толстые ветви где-то в вышине и образовывая почти непроницаемый для солнечных лучей полог, некоторое время я ещё бежал, потом замедлился и остановился, чтобы перевести дух, и, прислонившись к толстому смолянистому стволу старой пихты, долго стоял так, прислушиваясь к ощущениям.

Сердце в груди билось в ускоренном ритме, но дыхание постепенно восстанавливалось, и в остальном было всё в порядке. Я успокоился и только тогда медленно побрёл домой, замечая такие мелочи, которые совсем недавно не были доступны моему восприятию.

В нескольких метрах за трухлявым пнем притаился енот, который только что лакомился жуками и червями.

На огромном раскидистом дубе играли, перескакивая с ветки на ветку, две коричневые белки.

Под корнями сухостоя в норе, где-то под землёй, возились и пищали мыши.

Воздух был напоен сильными запахами: ароматом хвои, запахом сырой земли, щедро смоченной дождём, прелым запахом мокрых листьев, которыми была усыпана вся тропинка.

Всё, чего я раньше не замечал, стало таким ярким и просто бросалось в глаза.

Я даже не успевал всё осознавать, но автоматически отмечал любую мелочь.

Лес, обычно тихий и спокойный, одолевал меня своими звуками: шумом ветра в ветвях, шелестом листьев, шепчущихся между собой, треском деревьев, качающихся от ветра, писком, сопением, щебетанием и буквально сшибал с ног разносящимися повсюду запахами.

Все эти ощущения казались такими естественными, что я удивлялся, почему раньше я был глух и слеп.

Органы чувств, выполняющие свои функции на одну двадцатую от своих возможностей, только теперь стали работали на полную мощность.

Конечно, я и раньше замечал многое, но не видел мелочей, не собирал все наблюдения воедино, не воспринимал лес, как нечто цельное, огромный живой организм, и не ощущал себя его частью.

Снова пошёл мелкий дождь. Падающие капли, шлёпая по листьям, почти заглушили другие звуки, только запахи леса стали ещё ярче, насыщеннее.

Я заспешил домой, увеличив темп ходьбы, но всё равно промок до нитки.

Отца дома не было. Растопив печь, развесил мокрую одежду и приготовил себе поесть. Занимаясь повседневными делами, постоянно гнал от себя одну и ту же мысль, возникающую с упорным постоянством – позвонить Ане.

Эта мысль не давала мне покоя и в прошлые дни, заставляя набрать её номер только для того, чтобы услышать её голос, но какое-то глупое упрямство не позволяло нажать кнопку вызова.

А теперь и вовсе как-то глупо получилось – я сбежал из школы, даже не попрощавшись. Её лицо, немного напуганное, и глаза, огромные, синие и удивлённые, запечатлелись в моём сознании.

Не хотел, чтобы эта девушка подумала обо мне плохо, хотел только впечатлять и радовать.

Вышло так, что впечатлил! Совсем не так, как желал.

Наверное…

Она была тем единственным человеком, мнение которого интересовало меня, но своим поведением только всё испортил…

Причина, по которой у неё было такое выражение лица, словно она разочаровалась во мне, всё это время не выходила из моей головы – я творил то, чего сам от себя не мог ожидать, будто это был не я вовсе, а кто-то другой управлял моим сознанием.

Придя в себя, позорно сбежал, не попытавшись хотя бы как-то объяснить свой поступок. В моей голове в этот момент было только одно – дикий животный страх того, что на виду у всех, на виду у неё, повторится тот приступ – меня скрутит адская боль, и я не смогу контролировать себя.

Крутил и крутил телефон в своих пальцах, и, решив всё же сдаться навязчивому желанию, набрал её номер. Пошли гудки, я ждал, но она не взяла трубку.

Успокаивая себя тем, что смогу поговорить и объяснить своё поведение в школе, ведь там она не сможет меня игнорировать, как свой мобильник, оставил попытки дозвониться и отключил телефон.

Противный дождь всё не унимался. Лил и лил из низких свинцовых туч. Моё настроение как никогда соответствовало мерзкой погоде. Сил не было, ничего не хотелось делать. Как назло домашнего задания накопилось много, но я не желала садиться за учебники, оттягивая этот момент.

Пригрелась на кухне на стареньком диване возле печки. Родители, как всегда, они обсуждали домашние дела. Братишка весело играл с двумя котятами, рыжим и серым.

Мальчик смастерил нечто вроде бантика с привязанной к нему верёвочкой. Таская бантик за верёвочку, он дразнил котят, которые с присущими им повадками сначала таились где-нибудь, готовясь к нападению, а потом, трубой задрав хвосты, нападали и рвали бантик зубами и когтями. Мелкие ошмётки бумаги разлетались по полу. Фыркая и урча, котята снова бросались в атаку. Ванюшу это так забавляло, что он, не переставая, весело хохотал.

Почти не следя за весёлой игрой, я думала совсем о другом. Перед глазами стояло обезображенное гневом лицо Алекса. Вспоминая тёмные, почти чёрные глаза с красными прожилками лопнувших капилляров, вздрагивала от непонятного чувства. Перехватывало дыхание, сердце начинало бешеный ритм.

Эти глаза не давали мне покоя уже давно – тёмно-серые, но тёплые, с солнечными лучиками, чистые, как вода глубокого колодца. Теперь они изменились. Почти чёрные, горящие ненавистью, мечущие молнии… И притягивающие…

По моему телу пробегала дрожь, но на кухне было тепло. Как зацикленная дурочка, я не могла думать ни о чём другом, словно свет сошёлся клином на одном только парне.

Так и тупила в одну точку.

Братишка давно умчался смотреть мультик, котята умаялись и уснули прямо на полу. Меня окликнул отец. Рассеяно посмотрела на него, недоумевая, отчего он повысил голос.

– Что?.. – произнесла отрешённо.

– Ты последнее время какая-то рассеянная, – сказал отец.

– Да? – переспросила удивлённо.

– Я тебя уже который раз спрашиваю, когда ты собираешься садиться за уроки?

Отец всегда очень строго следил за моей учёбой, интересовался оценками, домашними заданиями. Ему очень хотелось, чтобы по окончании школы я поступила в престижный вуз и получила хорошее образование, а потом и высокооплачиваемую должность. Сам всего этого он с детства был лишён. Его родители погибли, когда ему исполнилось всего двенадцать лет. Воспитывала его тётка, у которой помимо него было ещё двое своих детей. Жили они очень бедно, поэтому мой папа при первой же возможности пошёл работать, а получить хорошее образование не успел.

Очень часто мы с родителями беседовали об учёбе, моих успехах, строили планы. Родители гордились мной, и мне не хотелось их подводить. Стараясь соответствовать их надеждам, я всегда прилежно училась, хоть и позволяла себе тихо школу ненавидеть.