Ксения Крейцер - Тёмная порода

О сапфирах Дженго благоразумно молчал.

– Это целое состояние, поверь. Конечно, я должен был это сделать сразу, но…

Ивон внезапно оказался очень близко, вцепился обеими руками в горло Дженго. Глаза, поблескивающие в прорезях маски, источали злобу.

– Я расплавлю это золото и заставлю тебя его пить! Или даже не так – ты сначала сожрёшь это золото, а потом я расплавлю его внутри тебя!

Руки Ивона действительно начали нагреваться. Огненная удавка всё сильнее сдавливала горло. Дженго начал задыхаться.

«Грёбанные, грёбанные магики!» , – билось в его мозгу.

– Ты обещал мне, – как заведённый повторял Ивон, – обещал. Надо было убить её самому. Она опасна, понимаешь? Она разнесёт скверну и помножит её. Надо было убить её. А ты уговорил меня отдать её тебе. Ты уверял меня, что она останется в том подвале и доживёт свои дни в моих браслетах!

– П-прости, – выдавил Дженго.

Сознание мутилось от боли и нехватки воздуха.

– Я ведь никогда не подводил тебя. Оружие для твоих людей – на! Духов наловить да зачаровать для твоих представлений – на! Я дал тебе средство, что превращает детей Темноты в беспомощных котят! А ты отплатил мне чёрной неблагодарностью. Ни одна из них, кого ты брал для представлений, не оставалась в живых. А эту, эту проклятую ты взял и отпустил!

– Ивон, ты же убьёшь меня, – почти уже ни на что не надеясь, из последних сил захрипел Дженго.

Перед глазами у него роились кровавые мушки.

Неожиданно Ивон ослабил хватку. Дженго сполз по стенке. Шея горела огнём, превратившись, наверно, в один сплошной ожог. Но зато он мог дышать. Пока он жадно глотал воздух, Ивон снова заговорил, уже немного спокойнее.

– Убивать я тебя не буду. Я дам тебе шанс исправиться.

Дженго с готовностью закивал.

– Завтра они пойдут через Тихий лес, я слышал их разговор. Собери своих людей, мы встретим их там.

У Дженго глаза полезли на лоб.

– Ты же сказал, – он закашлялся, – что гарденский князёк и его друг тоже маги? Ты хочешь напасть на троих магов в одиночку?

– Не в одиночку. С тобой и твоими людьми.

– Что я и мои люди сделаем против них? Одна эта девка чуть меня не прикончила. Да даже ты со своей силой не сразу её угомонил. А тут их трое!

– Не пойдёшь – я убью тебя сам, – просто сказал Ивон.

Потом, вдоволь насладившись замешательством Дженго, добавил:

– Да не бойся ты так. У меня хватит сил их одолеть. Я окунусь в скверну с головой, но эту девицу уничтожу. Кто-то должен это сделать, а мне терять нечего.

Дом Клеменса оказался просторным, хорошо обставленным и, в целом, стоил своих денег. Это признал даже Марис. По отдельной комнате хозяин выделил всем без исключения, а на кухне была еда для гостей, к запасам которой уже приложились наёмники.

В просторной комнате на первом этаже, очевидно, служившей гостиной, горел очаг, перед ним лежала большая медвежья шкура, и это место выглядело до того уютным, что решили расположиться прямо у очага, а не за столом.

Около полуночи, когда две из трёх бутылок вина были выпиты, а все вкусности перепробованы, Марис собрался отнести бочонок пива парням на воротах, мол, у них сейчас смена караула и его гостинец будет как раз кстати. Сергос не стал его удерживать. Во-первых, бесполезно. А во-вторых, ему хотелось остаться с Альбой наедине, без постоянной болтовни их шумного друга. Но с уходом Мариса, и к большому разочарованию Сергоса, Альба быстро засобиралась в свою комнату, сославшись на усталость.

Сергос тоже пошёл спать, пролежал какое-то время, пялясь в темноту, понял, что сон не идёт, и вернулся к очагу.

Все его мысли крутились вокруг Альбы. Он перебирал в памяти её слова, мимику, движения, заливистый смех и взгляд её диковинных глаз и какое-то сладкое томление обволакивало его. Думать о ней было приятно.

– О, а где наша красавица? Чего ты тут один сидишь?

Марис вернулся.

– У неё имя есть вообще-то, – буркнул Сергос, всё ещё погруженный в свои мысли.

Вышло у него как-то совсем недобро.

Марис опустился на шкуру рядом с ним, вытянув ноги к огню. Откупорил последнюю бутылку, отхлебнул вино из горла и протянул бутылку Сергосу.

– Она тебе нравится, да?

– А тебе нет? – огрызнулся Сергос, застигнутый врасплох прямым и простым вопросом. – Альба – приятная девушка и мне, безусловно, нравится с ней общаться.

– Ну, Сергос, – протянул Марис, – ну, я же не об этом. Мне, например, тоже приятно находиться с ней рядом. Я люблю общество красивых женщин, а если они вдобавок ещё и весьма неглупы, то прихожу в дикий восторг. Но я при этом на людей не бросаюсь.

– А что я, по-твоему, должен был делать? Позволить этой пьяни оскорблять её? Я не так воспитан. Кто-то, вроде, говорил, что поступил бы так же.

– Я, разумеется, поступил бы именно так. А вот князь Сергос бы начал с беседы и, если бы она не возымела должного эффекта в виде раскаяния и извинений обидчика, только тогда бы полез бить морду. Да и дело даже не в этом, – Марис снова отхлебнул вино. – Ты и на меня готов наброситься, едва я с ней, о ней или даже просто при ней заговорю.

– Ты преувеличиваешь, – Сергосу хотелось, чтобы это прозвучало как можно более невозмутимо. – С этим наглецом я всего лишь использовал понятный ему язык, слова не привели бы его в чувство. А тебя я просто попросил не говорить за меня, и теперь тебе везде мерещится, что я что-то против тебя имею. Ну, может быть, я и был груб. Извини, если так. Но Альба здесь совершенно точно ни при чем. Ты тоже хорош! – попытался перевести тему Сергос.

– Так она тебе нравится или нет?

Мариса не так просто было сбить с толку.

– В том смысле, который ты вкладываешь в эти слова, я о ней не думал, – отрезал Сергос.

Марис одарил его долгим насмешливым взглядом.

– Ну, не думал, так не думал, – Марис одновременно пожал плечами и развёл руками. – Я спать, – он сделал ещё глоток из бутылки, после чего там осталась ровно половина, и поставил её рядом с Сергосом. – Это оставляю тебе. Доброй ночи, дружище!

– Доброй, – буркнул Сергос в ответ и остался в гостиной один.

В пламени очага резвилась, появлялась, исчезала и снова возникала саламандра. Сергос наблюдал за причудливым танцем духа и пытался собрать свои мысли в кучу.

Марис задал ему вопрос, который сам Сергос всё не мог себе задать.

Нравится ли ему Альба?

Когда его мысли коснулись её образа, на душе стало волнительно тепло. Перед его мысленным взором возникла её улыбка, сначала сдержанная и чуть смущённая, а потом широкая, открытая, вспыхивающая манящим огнём. Он вспомнил тепло её тонкой ладони в своей руке и трепет, охвативший его в тот момент, когда Альба прикоснулась к нему и позвала в хоровод.