Полина Ордо - В объятиях деспота

Подняв брови, мужчина вопрошающе посмотрел на меня.

– Я пришла к вам с просьбой.

Наплевав на аккуратность, я даже не подхватила платье, а просто пошла вперёд, задевая подолом лужи воды и мыльную пену, подошла почти вплотную к ванне. Амет с легкой улыбкой смотрел на меня снизу вверх, ожидая моих слов.

– Один юноша решил отстоять честь своей семьи с мечом.

– Тогда в чём проблема? – Амет расслабился и вновь погрузился в воду, держась руками за бортики ванны. – Он имел на это право.

– Да, имел, – склонилась и, поддавшись гневу, резко ответила прямо в лицо. – Но это не даёт вам право приговаривать несчастного мальчика к казни!

– Хм, – мужчина улыбнулся еще шире. – Это не ваше дело.

– Нет, мое!

– Леди Леона, теперь всё, что до дела власти, правил и порядков вас не касается. И не вам решать…

– Он ещё ребенок!

– Он сделал выбор. Выбор храброго и бесстрашного человека.

– Вы можете заменить казнь тюрьмой? – я продолжала напирать, краснея от злости. – Будьте милосердным…

– Милосердие не дается просто так. К нему пролегает тропа, залитая кровью. И, поверьте, земля ещё не пропиталась ею.

– У вас нет сердца! Вы… вы ничем не лучше Моргвата! Мой народ никогда не пойдет за таким чудовищем, как вы! – топнула ногой, крича от безысходности.

Амет вскочил в ванне, резко нависнув надо мной. Я рассерженно дышала и упиралась взглядом в мускулистую, широкую мужскую грудь, блестевшую от воды и пены.

– Единственное условие выживания – подчинение, – Амет медленно вылез из ванны и, не стесняясь своей наготы, стал наступать на меня, вынуждая отходить назад. – Подчиниться! Сейчас я закон на этой земле! – от грозного рыка волосы на голове зашевелились, а в венах застыла кровь. – Я – закон! И если я сказал отдать половину золота в казну, значит, отдай. Если я сказал, сложи меч, значит, сложи.

– Но…

– Закройте свой рот!

Я испуганно замолчала, потупив взгляд, смотря на то, как расплывается лужа воды под моими ногами. Подол платья стремительно намокал.

– Пока не закончится война, любой проступок будет наказываться смертью. Украл монету у бедняка – лишишься головы. Поднял руку на женщину – лишишься головы. Обнажил меч против моих людей – лишишься головы. И мне нет разницы, бродяга это или сын богача.

– Это ваше окончательное слово? – я посмотрела в светло-зелёные глаза, ещё на что-то надеясь. – И я ничего не могу сделать?

Мужчина презрительно скривился и сделал шаг назад. Я поняла, о чём он подумал, и это его разозлило.

– Уйдите, леди Леона. Не искушайте меня…

Поджала губы и отвела взгляд.

Значит, не так уж он недоступен…

– Иначе вы отправитесь на плаху сегодня же.

– Это еще за что? – в ужасе переспросила мужчину.

– За что-нибудь. Для вас я сделаю исключение. Разве есть король или королева без греха? Не гневите меня, уходите. Мальчишку казнят. Вам стоит принять это…

Дослушивать я не стала. Слёзы застилали глаза. Я не смогла спасти Карла и погубила себя. Будет ли так великодушна Руди? Не выдаст ли она мой секрет?

Тогда лучше я сразу пойду на плаху.

За него я готова лишиться головы.

АМЕТ

Смотреть на эту рыжеволосую бестию было просто невозможно. Внутри все закипало, а руки сами собой сжимались в кулаки. Впервые в жизни мне хотелось что-нибудь сломать.

Готовность женщины сделать всё ради какого-то вздорного мальчишки и вовсе приводила в бешенство. Какое благородство! Значит, кто-то достоин его, а кто-то нет. Хонрак чётко дал понять, что в новом мире все будут равны. Перед смертью так точно. Со временем вновь появятся те, кто выше и достойнее, те, кто будет находится на самом дне. Но не сейчас.

Быть может… Я бы и помиловал этого мальчишку, но после таких просьб. Боги, она до сих пор картинно заламывает руки и смотрит на меня с мольбой? Возникло желание вернуться в горячую воду.

Поджав пальцы ног, прислушивался к звуку капель. Он эхом разлетался в мраморной комнате. С каждым ритмичным «кап» женщина невольно вздрагивала. Леона мяла в руках верхнюю юбку, забыв обо всём. Кружево нижних юбок уже напиталось водой и прилипло к туфлям. Женщина сделала всего один шаг в сторону, а сердце ёкнуло.

Обнажённые щиколотки. Без чулок. Белая гладкая кожа, так напоминавшая атлас. Я со своими грубыми руками не смогу оценить всю её нежность.

Туманные воспоминания едва не помутили рассудок. И только шелестящий голос Хонрака не давал впасть в бессмысленную ярость.

Заметив что-то в моём взгляде, бывшая королева предприняла последнюю, отчаянную попытку спасть жизнь мальчишки. И только из своего упрямства и злости я не соглашался. Не хотел ей говорить, что Хонраку моя задумка пришлась по душе.

Вместо этого с языка рвались совершенно другие слова. Мне хотелось сказать столько всего.

И леди Леона это увидела, только поняла не так.

Хмуря тонкие брови, буравила меня взглядом. Обеспокоенно бросая взгляды, постоянно поправляла свои волосы. Одна прядь выбилась из причёски и теперь слабым локоном свисала у виска.

Я так больше не могу!

Порядком остывшая вода не снимала напряжения. Закрыв глаза, даже не вслушивался в сбивчивую речь женщины.

– Вы… вы могли бы…

Она сдержанна и холодна. Но я уверен, что леди Леона была способна на многое.

– Уходите. Дважды повторять не буду.

– Он же ещё ребёнок…

О! Какое великодушие! Какое благородство. Но я знаю ему цену.

Сжал борта ванны и выпрямился, почти с головой уходя под воду. Раз про стыд леди Леона забыла, то и мне не стоит стыдится её. Леди… Язык не поворачивается так её называть! А уж тем более королевой.

Закрыл глаза. Хотелось изрыгать проклятья и крушить всё. Признаться. Вода глушила звуки. Но я слышал, как женщина в отчаянии ходит по комнате, не решаясь выйти. Мне показалось, что она верно всё поняла. Но нет.

Туфли звонко цокали по камню. Леди Леона металась.

Вынырнув, мотнул головой. Откинул волосы с лица и недовольно посмотрел на женщину. Её темные глаза сейчас напоминали глаза загнанной лани. Большие, жалобные. С влажным блеском.

Набрав больше воздуха, с силой выкрикнул:

– Ролад!

– Чего вы хотите? – тонкий возглас не был таким уж тихим. – Чего? Набиваете цену?

– А вы? Вы, леди Леона? – слышать отчаяние в её голосе было слишком приятно. – Вы цену не набиваете? Какое вам дело до несчастного мальчишки? – повернулся лицом и слабо улыбнулся.

Как же она побледнела. Было видно, что ей сложно держать себя в руках. Злость, ярость, страх. И стыд. Последний меня покоробил. Такая женщина ещё мается совестью и может испытывать стыд? Мне казалось, что она разучилась это делать ещё семь лет назад.