Дарья Кузнецова - Янтарь в болоте

К концу дороги голова у Алёны стала тяжелой. От бодрой и звонкой болтовни Степаниды, от количества тех сведений, которые алатырница пыталась усвоить и увязать со сказанным старой княгиней, от тряской езды. Возок был достаточно хорош, и едущих внутри не швыряло из стороны в сторону, но в седле было бы куда проще и приятнее. Девушка не роптала и не жаловалась, но вздохнула с огромным облегчением, когда колеса застучали по брусчатке стольного града Китежа и повозка поплыла совсем легко, плавно. Выглядывать наружу через небольшие окошки, закрытые плотными занавесками, Алёна не стала, много ли там на ходу рассмотришь, но заметно приободрилась.

Стен Китеж не имел, так что начало города было очень размытым. Без надобности был стольному граду частокол: от врагов и всего дурного хранила его близость колдовского озера Светлояра, на берегах которого раскинулся Китеж и подле которого стоял великокняжеский дворец.

Взглянуть на это волшебное место Алёне тоже очень хотелось. Она не ждала всерьез, будто что-то эдакое увидит, но мысль о грядущей встрече все же грела. Старшая и любимая дочь Матушки Озерица, дух озера, покровительствовала всем алатырникам, а на дне Светлояра, поговаривали, лежал сам сказочный Алатырь-камень, дающий чародеям силу. В это легко было поверить, иначе почему так боялись зачарованного озера болотники и откуда на его берегах бралось столько янтаря? Сбором его промышляли все окрестные деревни, но меньше из года в год не становилось.

За несколько часов дороги Степанида успела многое рассказать, показать чары и почаровать, помогая новоявленной княжне скрыть янтарь в крови от чужих глаз. Алёна никогда такого не делала, для нее все было внове, так что помощь пришлась очень кстати. Да и чары зеленой алатырницы поспособствовали, без них вряд ли удалось бы скрыть столько огня, с ними-то полностью не получилось. Но Стеша в конце концов решила, что так лучше: кто посмотрит – увидит слабенький, тусклый огонек дара, который хозяйка не стала развивать, такое нередко встречалось, и не только у родовитых бояр и дворян, но и среди простого люда. И вряд ли кто-то станет вглядываться.

Кое-что из сказанного Стешей противоречило наставлениям княгини, и это поначалу путало. Например, по словам рыжей, гулять с парнями все же можно, и даже наедине, просто нельзя уединяться в покоях, а если очень хочется – достаточно присутствия служанки. Или вот оказалось, что про домашние наряды Людмила Архиповна рассказывала совершенно напрасно: во дворце они были не в чести, потому что домом он был только для великой княгини, которая по своему желанию в любое время могла зайти в любые покои на женской половине. И хотя этого не делала, но домашние наряды никто не носил, и для Алёны их шить не стали.

Конечно, Степаниде веры больше, но и в обман со стороны княгини не верилось, поэтому Алёна постаралась расспросить спутницу. По всему выходило, старуха не врала, просто, как алатырница могла бы и сама догадаться, воспитание и семейные порядки в боярских семьях заметно разнились, строгостью и требованиями к дочерям – в том числе.

А вот чем, кроме поисков женихов и рукоделия, занимаются при княгине молодые дворянки, даже Стеша не сумела сказать: выходило – ничем. Только Софья решала, будут у них какие-то обязанности или нет, и пока Софья лишь снисходительно наблюдала за их развлечениями, порой забавляясь устройством свадеб.

А вот для женщин постарше, поопытнее имелись занятия поважнее. Они были ее опорой, помощницами и единомышленницами, и дел – настоящих, нужных, хватало на всех. Княгиня ведала школами, кроме разве что военных, больницами городскими, уездными и поместными, а также судьбой сирот. Еще она считалась проводницей воли храма при князе и в прежние времена получала через это немалую власть. Но сейчас жрицы старались держаться в стороне от княжеских дел и в жизнь Белогорья вмешивались только в том, что касалось обрядовых и духовных вопросов.

Когда возок въехал на княжеский двор и остановился, Алёна вдруг поняла, что помимо ожидаемого волнения перед сложным и опасным делом испытывает еще предвкушение и нешуточный интерес: когда бы ей еще довелось поглазеть на жизнь самого великого князя и его дворца? Может, если бы не угроза замужества, потому что до конца поверить Вьюжину не получалось, она бы искренне радовалась такому приключению.

Неразговорчивый Петр, не дожидаясь местных слуг, сам открыл дверь, помог выбраться наружу, и на несколько мгновений алатырница забыла обо всех своих волнениях, зачарованно озираясь.

Алёна понимала, что великокняжеский дворец должен быть огромным, но все равно оказалась не готова к увиденному. Сложенные из белого камня хоромы охватывали широкий двор кольцом, и молодая княжна совершенно растерялась, пытаясь угадать, в какую сторону идти.

Высокие, в три, а где и в четыре этажа строения сложной формы. Иные стояли тесно друг к другу, между другими виднелись проемы разной ширины, и тогда здания связывали крытые переходы. Обычно поверху, над рядом колонн, за которыми было зелено, – там явно таились от посторонних глаз сады или дворики. Лестницы, крутые крыши, бесчисленные окна от узких и маленьких, с частыми переплетами, до широких, с большими ясными просветами. Одних крылец девушка насчитала пять, и это только ярких и украшенных, парадных, которые бросились в глаза.

А сколько здесь было народу! По двору сновали деловитые слуги, стремительно и уверенно шагали какие-то мужчины в расшитых кафтанах и с очень важными лицами, проплывали небольшими стайками лебедушки… То есть девушки и женщины в нарядных сарафанах. Поодиночке они не ходили вовсе. И, проводив взглядом трех молодых красавиц, Алёна запоздало поняла, за что именно ругала ее старая княгиня. Не умела алатырница так меленько шагать, чтобы почти не задевать колокольчика юбки! Глупо же и неудобно…

Пока она озиралась, к ним быстро, чуть не срываясь на бег, подкатился невысокий круглый человечек. Шел он пружинисто, и большой живот его, туго обтянутый красным кафтаном, смешно подпрыгивал. За ним шагали двое дюжих молодых парней.

– Ваше сиятельство, радость какая, добралися! – Он низко и удивительно ловко поклонился, и живот совсем не помешал. – Боярин Вяткин, Аполлинарий Никитич, его великокняжеской светлости покоевый ключник. Берите сундуки, да поосторожнее! – прикрикнул он на парней, которые уже вместе с Петром отвязывали скарб. – Пожалуйте за мной. Притомилися в пути, голубушка, ну да ничего, сейчас девки сенные ножки омоют, яств сладких откушаете, с дороги вздремнете, и румянец расцветет!

Вставить хоть слово он не давал, а вскоре Алёна и думать об этом забыла: круглый боярин Вяткин при недостаточной внешней представительности дело свое знал крепко и говорил вещи нужные. Каковы порядки во дворце, к кому с какими вопросами идти, где покои княгини, где – младших детей. Где светелки для посиделок с рукоделием, где – залы для вечерок, куда была открыта дорога не только девушкам, но и парням, и они там совместно проводили время под приглядом старших женщин. Алёна немного порадовалась за дворянских дочек, не сидят они все же взаперти, как думалось.