Анна Гринь - Мужчина с собачкой

Глеб покивал и медленно прошелся по залу. Пара жандармов тщательно осматривала и описывала содержимое прилавков, кассы и нескольких несгораемых шкафов, дверцы которых были выломаны. Он подивился тому, что довольно толстый металл сильно погнут, словно в аптеке орудовал кто-то с недюжинной силой.

– А это что? – сам у себя спросил Ковальский, заметив бледно-желтое пятнышко под стеллажом, стоявшим рядом с дверным проемом.

– Что там? – наклонившись вслед за коллегой, спросил Давидовский.

Безмолвно отвечая на вопрос, Глеб при помощи носового платка извлек из-под стеллажа аккуратную дамскую туфлю.

– Домашняя туфля? – догадался Вольшек, разглядывая покрытый налетом желтый ситец.

– Похоже, она принадлежит рейне Новак, – сказал Глеб, с прищуром рассматривая туфлю так и эдак.

– Ничего особенного, – отмахнулся Вольшек. – Просто туфля.

Глеб не был согласен, но промолчал. Сначала ему хотелось увидеть всю картину, а уже потом делать какие-то выводы. Вернув туфлю на прежнее место, следователь прошел дальше.

В задней комнате, отведенной под склад, царил еще больший беспорядок, чем в торговом зале. И слой серого налета тоже оказался больше, а на полу среди разбитых бутылочек голубого стекла валялся внушительный глиняный горшок, из которого на пол высыпалась целая горка серого порошка. Повсюду были пятна белых и желтых кремов, мазей, валялись коробочки пилюль и пакетики с порошками.

– Удручающая картина, – вздохнул Вольшек и громко чихнул.

Глеб согласно покивал и помахал перед носом, пытаясь разогнать плотные ароматы лекарств и травяных сборов, щекотавшие нос.

Столовая и кухня тоже пострадали от вторжения неизвестного: ящики выдернуты, их содержимое разбросано по полу, посуда разбита и растоптана, со стен сдернуты картины. И все покрывал тот же серый налет.

Ничего не сказав Вольшеку, Глеб поднялся на второй этаж.

– И кому мог помешать рейян Новак? – с грустью спросил управленец, идя вслед за Ковальским. – Не представляю. Новак, как по мне, был самым безобидным человеком в нашем городе. К тому же немагом.

– И правда, – согласился Глеб, осматривая просторную светлую спальню хозяина.

Здесь тоже все перевернули, вырвали ящики, вытряхнули с полок одежду, разрезали матрас. Но, даже разгромленная, комната казалась светлой и радостной, как залитая солнцем лужайка.

– Что мы вообще знаем про рейяна Новака? – спросил Глеб.

– Ну… самое очевидное, – ответил Давидовский. – Казимиру Новаку было пятьдесят три на момент смерти. Лет пятнадцать или шестнадцать назад развелся с женой. Та куда-то уехала… Да! В Лиен. Точно. Жил Новак тихо, воспитывал дочь. Ничего особенного.

– Ничего особенного, – задумчиво повторил Глеб, заглядывая в спальню Клары Новак.

Здесь тоже похозяйничали, но совсем немного: сорванные шторы, вываленная на пол одежда и разрезанный матрас. В приоткрытое окно проникал свежий воздух и, не находя препятствия, сквозняком гулял по помещению, шевеля страницы книги в мягкой обложке.

– Да… – протянул Вольшек. – В целом Новаки были самой обычной семьей, и тут такое!

Ковальский прищурился, вытащил из книги ленту, служившую закладкой, и задумчиво пропустил тонкую полоску между пальцами. На шелке остался едва различимый аромат лимона и зеленого чая.

– Так, что там с почтальоном? – встряхнувшись, уточнил он. – Ты его лично опросил?

– Им занимается виталист, – ответил Вольшек. – Сейчас он в доме соседки Новака, рейяны Мни́шек.

Мужчины быстро пересекли дом в обратном направлении и направились к соседнему строению.

Хоть дом Ирены Мнишек и не пострадал от нападения, там царил не меньший кавардак, чем на месте преступления. В большой уютной гостиной, обставленной светлой мебелью, на широком диване полулежал сухонький рейян в серой форме работника почтамта. В кресле рядом с ним замер виталист, ни на секунду не отпуская ладонь мужчины. Во втором кресле с очень прямой спиной восседала сама хозяйка дома – хрупкая светловолосая рейяна неопределенного возраста. Женщина выглядела встревоженной и опечаленной, она неосознанно кусала губы и мяла тонкий батистовый платочек.

Здесь же находился еще один работник управления – Вло́дек Зава́цкий. Самый молодой член их маленькой команды задумчиво что-то писал в блокноте и мигом улыбнулся, увидев Глеба.

– Здоров! – громким шепотом поприветствовал он. – Как бабуля?

Глеб с укоризной взглянул на Вольшека.

– Что ты на меня смотришь? – хмуро возмутился приятель. – Ты же знаешь, что Влодек у нас как раз тот, кто все и про всех знает.

Это было истинной правдой. Обаятельный и говорливый Влодек легко сходился со всеми и удивительным образом всегда и про всех знал даже мельчайшие подробности. И как ему это удавалось – загадка!

– Выйдем? – предложил Влодек, глянув на почтальона и рейяну Мнишек.

Глеб не стал возражать, прекрасно понимая, что управленец уже вызнал все возможные сведения.

– Почтальон увидел свечение около шести, поспешил сюда и первым обнаружил тело, – шепотом начал Завацкий, пересекая холл дома Ирены Мнишек. – Никого и ничего не видел. Побежал к рейяне Мнишек, и уже отсюда они вызвали жандармов.

– Ничего нового, – вздохнул Давидовский.

– Отнюдь! – усмехнулся Влодек уже на крыльце. – Я расспросил рейяну и многое узнал.

Стоило вернуться и услышать рассказ из уст самой Ирены Мнишек, но Глеб видел ее состояние и решил, что должен позволить женщине прийти в себя.

– И что же?

– Во-первых, у нее с Новаком был роман, – торжественно сообщил Влодек и замолчал, выдерживая театральную паузу и стреляя в коллег взглядом.

– А во-вторых? – поторопил Ковальский.

– Этой ночью Новак был у рейяны Мнишек и ушел от нее примерно в половине пятого.

– Это интересно, – согласился Глеб. – Дальше.

– По словам рейяны, Клара Новак ничего не знала о романе отца. Казимир Новак не спешил рассказывать дочери, хотя роман длился больше года, – продолжил выдавать сведения Влодек.

– И почему же? – удивился Давидовский. – Они взрослые люди. Он разведен, она…

– Вдова, – подсказал Влодек.

Мужчины вернулись в дом Новаков.

– Вот именно. Два свободных человека. Что тут скрывать?

– Ну… Сам Новак сказал рейяне, что не хочет тревожить дочь, – ответил Завацкий. – Если не ошибаюсь, с момента развода рейян Новак не был замечен в каких-либо любовных связях. Не думаю, что он все еще любил свою бывшую жену, больше похоже на то, что он излишне любил дочь и не желал причинять ей боль появлением в доме другой женщины.

Глеб кивнул. Он плохо знал аптекаря, но любой видел ту заботу, какой Новак окутывал своего единственного ребенка.

– Не думаю, кстати, что рейна Новак воспротивилась бы, – высказал свое мнение Влодек. – Она производит впечатление спокойной девушки и любящей дочери. Вряд ли бы она ревновала отца.