Александра Мурри - Трофеи берсерков

Поэтому Райниса можно понять. И Ада его понимала в какой-то степени, но это нисколько не уменьшало испытываемого ею негатива к нему и той компании, к которой он принадлежал.

На заданный уверенным тоном вопрос никто не ответил, и после непродолжительного молчания Райнис почувствовал себя чуточку неудобно. Маска самоуверенного самца дала мелкую, но заметную трещинку.

– Двигайтесь, нам еще два сундука поставить нужно.

Вставший рядом с Райнисом Матис подвинул того плечом и даже не обратил внимания, что этим жестом окончательно разрушил создаваемый Райнисом образ. Указал тому на место в иерархии воинов.

Молодой оборотень подчинился, не вспылил, не двинул плечом в ответ, а стерпел и отступил. Ему нечего противопоставить, он слабее и физически, и морально.

Три девушки, не сговариваясь, придерживались одной линии поведения – меньше говорить и больше слушать. Лишнее внимание оборотней значит и большую опасность.

Они молча выполнили приказ и наблюдали за погрузкой, сидя в ряд у боковой стены. Лишь быстрые, но красноречивые переглядывания говорили об истинном отношении девушек к ситуации и воинам. И отношение это далеко от восхищения.

В выразительных переглядываниях участвовала и Ада, чему она сначала сильно удивилась. Впервые поймав хитрющий взгляд Нессы, не поняла, к чему, про что и для чего он. Подумала, что что-то не так с ней самой. Но потом и сама вошла во вкус такого вида общения. Приятно иметь что-то общее на троих.

Матис постоянно задевал Аду. Как он только не навернулся, таская сундуки и не смотря при этом себе под ноги!.. Когда они с Райнисом пристраивали поклажу в тесной повозке, он так прижимался к девушке, что та, и без того распластанная по стеночке, была вынуждена протиснуться на улицу.

Сестры последовали за ней, потому что Райнис незамедлил начать подражать старшему и более опытному в делах соблазнения другу. Он оттоптал девушкам ноги, проходя мимо в считанных сантиметрах, повернул голову и чуть не попал своим длинным острым носом Нессе в глаз. Потянулся даже поцеловать девушку, как бы в шутку.

Определенно, гораздо безопаснее держаться от этих охранников на расстоянии.

Уходя, Матис взял сжатую в кулак ладонь Ады и нежно, по его меркам, пожал. Короткие ногти девушки впились в ее же ладонь.

– Со мной лучше по-хорошему, Мышка, – мягко прошептал ей на ухо, наклонился и, удерживая Аду рядом, провел носом по ее шее. – Насколько невзрачна ты сама, настолько изумителен твой запах.

Ей было противно это прикосновение и дыхание Матиса на своей шее. Она не могла двинуться, сжатая его руками, как тисками. Но то, что он ее держал, даже лучше. Иначе она бы показала свою слабость и убежала, сорвалась бы с места и, поджав хвост, понеслась куда глаза глядят. А бежать от охотящегося хищника ни в коем случае нельзя.

Ада непозволительно расслабилась, когда сидела вместе с девчонками. С головой окунулась в заветные воспоминания. Ей было хорошо, она забыла бояться и поэтому не была готова дать отпор Матису. Как мало оказывается нужно хорошего, чтобы забыть о плохом.

Ада замерла статуей, только дрожь страха и омерзения прошла по спине. Оборотень счел такую реакцию удовлетворительной и, еще раз до боли сжав Адину руку, развернулся и стремительно пошел к лошадям. Райнис, как привязанный, поплелся за ним.

Отряд уже готов продолжать путь. Генрис дает последние указания присоединившимся к отряду воинам. Остальные лисы, жители деревни, смотреть и провожать обоз не стали. Их ждут свои повседневные заботы, которые за них никто не выполнит.

Несса подошла к Аде и взяла в свои руки ее судорожно сжатый кулак. Погладила и распрямила пальцы. В первое мгновение, еще провожая стеклянным взглядом широкую спину Матиса, Ада инстинктивно дернулась. Хотела выдернуть руку, но встретилась глазами с расстроенным взглядом Лисички и оставила свою руку в ее. Ханна подошла к Аде с другой стороны, выражение ее лица было злым.

– Это что сейчас было?! – прошипела.

Ада кинула на нее мрачный взгляд и увидела искренний гнев и недоумение. Посмотрела снова на Лисичку, та все еще держала Аду за поврежденную ладонь и также смотрела с непониманием во взгляде.

– Вы что, не понимаете? Вы где вообще живете, на этой земле?

– На этой, на этой. Ты не отвиливай от ответа. – Несса потянула Аду обратно в фургон, потяжелевший еще на два сундука с золотом. – Что этому рыжему от тебя надо?

Сестры деловито поправляли разбросанные Матисом и Райнисом матрасы. Соорудили относительно удобные сидения и сели по краям, приглашая Аду в середину между ними.

Они действительно ничего не понимали, две совершеннолетние сестры, выросшие, как выяснилось, все-таки на этой земле.

Ханна и Несса с любопытством ждали разъяснений Ады, а та растерялась и не хотела ничего объяснять. Было неприятно. Как будто она их вымажет чем-то грязным, дурно пахнущим. Чем-то, что не отмоется.

– Вы сами все увидите.

Ада, правда, надеялась на обратное, но прекрасно понимала, что это пустые надежды.

– Поделись с нами. – Несса не привыкла легко сдаваться. – Я тебе вторую печенюшку отдам, хочешь?

Ада беспомощно огляделась. И зачем им все это? Чужие проблемы, когда и собственных достаточно?

– Расскажите лучше о себе! – последняя, судя по скептичным лицам сестер, не очень удачная, попытка увильнуть от ответа.

Она глубоко и прерывисто вздохнула, начать всегда самое сложное.

– В клане рысей меня… Они хотели… – трудно говорить о своей жизни. Ада никогда и ни с кем не обсуждала свои дела. Начинать это делать было странно, страшно, слова ускользали и не складывались в фразы. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось делиться.

Сестры молчали и внимательно слушали, не торопя, но и не отступая в своем желании услышать правду. И в такой внимательной и доброжелательной тишине, в полумраке фургона, проще начать произносить проблемы вслух и признаваться в страхах. Если Ада когда и собралась бы кому-либо поведать о себе, то сейчас наилучший момент. И наилучшие слушатели.

– Я росла одна. Со всем справлялась или не справлялась одна. А когда подросла, мне стал оказывать знаки внимания сын главы. Для меня это было так ново, желанно, я надеялась, я верила, что он делает это искренне.

Ада на мгновение замолчала, вспоминая то время. Свою робкую радость и глупые надежды. Еще раз глубоко вздохнула и продолжила.

– Хорошо, что я больше молчала и была слишком боязлива и неопытна, чтобы ему отвечать. Я просто не препятствовала его… поступкам. Он был первым, кто обратил на меня внимание. Все переменилось, когда в присутствии сына то же самое стал мне говорить и проделывать его отец. Глава клана Ханнес. А Пасвел смотрел и одобрительно улыбался.