Роман Алёшин - Летопись Затмения: Чему быть, того не миновать

Безмятежность прогуливалась по лицу Готфрида, но во взгляде угадывался уже обжившийся огонек безумия. С тех самых пор как его рассудку надоела оседлая жизнь, и он тронулся в одному ему известный путь, собрав остатки нормальности в узелок – безмятежность, легкая улыбка и безумный блеск в единственном глазу, стали новыми компаньонами рыцаря Затмения. Снаружи рвались снаряды, гремели взрывы, пулеметные очереди грохотали, как если бы соревновались друг с другом в том, кто из них громче, а Готфрид пытался понять, знает ли он мелодию, наигрываемую Сен-Жерменом. Звездочка пронеслась прямо под брюхом гигантской машины, конечности которой как массивные колонны или сваи, уходили глубоко в землю при каждом шаге машины.

– Надоел этот шум! И ты тоже надоел гудеть этой штукой! – взорвалась Селена и нажала какие-то кнопки на черной панели с огоньками, справа от круга в ее руках, что направлял экипаж.

Салон задрожал от баса и захлебнулся в синтетических звуках. Эти звуки вызвали у Мордреда одну единственную мысль – вот так бы и звучал конец света. Всепроникающий тембр «музыки» пронизывал тело насквозь точно штормовой ветер на морском причале, заставляя дрожать сами кости. Доселе не слышимая музыка вызывала странные ассоциации: от шума моря и полетов во сне, до погружения в глубины океана или же ухода в неведомые дали самопознания. Справа от Звездочки раздался мощный взрыв, и монстр-трак тряхнуло, развернув в другую сторону.

– У-ух-у! Вот это я понимаю буча! – восторженно выкрикнула Селена и крутанула руль, возвращая машину к прежнему маршруту. – Давай, Звездочка, я люблю тебя, радость моя!

– Напомни мне больше не дарить тебе машин, пока ты не пообещаешь давать им нормальные имена, хорошо? Покраска звездочками и цветочками я еще понимаю, но имя? Что это за имя такое для столь свирепой машины? – возмутился Сен-Жермен. – Надо было трэкол тебе подарить, на нем так не разгонишься.

– Да ты посмотри на нее! Она же просто З-В-Е-З-Д-О-Ч-К-А! – обернувшись к соседу, со слащавым умилением почти пропела Селена. – Папаня, а ничего покрупнее не было? Так хочется необузданной мощи, гигантской мощи… – Селена сжала губы и ударила по рулю от возбуждения.

– Может тебе БелАЗ подарить? Будешь как Летум и Магнус, на карьерном самосвале гонять. Правда, боюсь, что он застрянет в этой дикой местности, быстрее чем ты придумаешь ему имя.

– Я бы назвала его – Гигазавр! Ну как тебе? Кстати, а что за персон ты упомянул? Очередные простофили, которые хотели пойти свиней пасти, а ты их втянул в глобальный конфликт?

Если бы не долбящая по ушам музыка, то можно было даже расслышать вздох Сен-Жермена. Вместо этого, пассажиры, хоть и с трудом, услышали его ответ:

– На этот раз прозвище недурственное, однако, машина явно не под него и Селена, будь любезна, выключи ты свой транс, голова от него болит… и нет, ни во что такое я их не втягивал, я вообще со стороны за всем наблюдал.

– Не бухти давай, все тебе не так! Самому-то что нравится, давай удиви нас, ага! Нормальная же музыка, парни, а? – ответила девушка и обернулась к Готфриду и его соратникам, надеясь, что уж они-то ее точно поддержат. Ответом ей было угрюмое молчание и растерянность.

– Мрачные вы, а я веселая.

– Хмм, ну вот, пожалуй, это, – Сен-Жермен щелкнул пальцами, и вакханалия синтетических звуков исчезла, а на миниатюрном экране приборной панели, подле тех кнопок, что нажимала, Селена, высветилось загадочное «Queen – We are the Champions».

Готфрид и его спутники не знали языка, оттого им стало любопытнее, о чем песня, когда Сен-Жермен сказал:

– Готфрид, мне кажется, эта песня про нас, особенно припев, обожаю эту группу, Фредди бесподобен.

Готфрид не помнил, чтобы называл свое имя этому эксцентричному человеку и человеку ли? Впрочем, с его нынешним состоянием памяти это было скорее нормальным, нежели удивительным. Селена взяла какую-то коробочку и, поднеся ко рту, заговорила так, как если бы та служила пристанищем крохотным, разумным существам.

– Вальдик, как у тебя дела? Когда закончишь?

Ответ последовал не сразу, но он был и доносился прямо из коробочки, отчего Готфрид и его товарищи убедились, что там и правда кто-то живет.

– Я просил меня не беспокоить! Думаешь так легко рыться в межзвездном пространстве? По-твоему, легко найти подходящий астероид, высчитать траекторию полета до планеты, корректируя его курс, а затем переместить во времени с сохранением скорости ровно в тот момент, когда планета повернется как надо, чтобы он рухнул не вам на голову, а на нашего деспота?

– Думаю, я бы справилась за минуту, попутно заплетая косу и напевая: «я так его любила, а он меня нет!».

– Так справься и избавь меня от общения с тобой!

– Ты же знаешь, что я тут немножко занята. Не знаю, как у тебя с астероидом, но захватывать и удерживать контроль над тысячью игрушек Оптикона тебе не по зубам, а я занята этим прямо сейчас, вот и делай выводы.

– Закончу, как закончу, не отвлекай! И не называй меня «вальдик». – рявкнул мужской голос, явно раздраженный тем, что Селена его дергает почем зря.

– Ты еще Хардину давай позвони, тебе заняться нечем?

– Да мне скучно, – с досадой ответила Селена и прикрыла рот рукой, зевая, другой рукой она повернула руль в сторону, чтобы не врезаться в рухнувшую наземь махину прямо на пути Звездочки. – Хардину, ха! Ну, ты шутник, у меня мурашки по коже от этого угрюмого мужика. Он же чеканутый по полной, путешествовать в кишках мертвого Анейара-мутанта – это вообще нормально? Черт, да посмотреть Хардину в глаза все равно, что заглянуть в могилу. Серьезно, он меня до чертиков пугает.

– Свое дело Хардин знает и делает безупречно, равно, как знает, что такое хорошо, а что такое плохо, – редкие качества в любую эпоху, – выступил в защиту Хардина, Сен-Жермен.

Тут Селена выкрикнула что-то нечленораздельное и крутанула руль так, что машина встала на два левых колеса, а из динамика разносилось: « We are the champions , my friends . And we ' ll keep on fighting ' til the end !» Мордред не понял, что он только что увидел сквозь лобовое стекло, однако сердце его решило, что жить в пятке не так уж и плохо. Ведь кто будет бить в пятку, пытаясь убить? Мимо Звездочки, едва не коснувшись ее крылом, пролетел огромный, грузовой самолет. Говоря о полете, вовсе не подразумевается нормальное движение по всем законам аэродинамики. Во-первых, в самом пространстве самолет располагался вверх-ногами, а во-вторых, его грубо швырнули, и он падал. Просвистев мимо, самолет накренился, начав вспарывать землю крылом, покуда оно не сломалось. Песок взмыл в воздух как кровь из только что нанесенной раны.