Александра Какушина - Тень порокa

Кора

С вечеринки на кладбище успело пройти чуть больше полугода. Однажды, вернувшись со школы в непривычно позднее для этого время, я не застала родителей, которые ушли в пятничный вечер на встречу с внезапно объявившимися старыми друзьями. И, вероятно, вечер должен был затянуться, ведь когда мама с папой куда-то выбирались – это всегда заканчивалось либо приключениями, либо, по крайней мере, ночевкой вне дома. Думается мне, сегодня – не исключение. Грызя карандаш все усерднее, – тот, что должен был помечать варианты ответов в бланках, я услышала звук, идущий из коридора. "Только не снова…" – обреченно опустив голову, я отложила бумаги в сторону, тихо выжидая, – напряженно, как перед оглашением вердикта судьи за подставное преступление. Снова какое-то клацанье, будто кто-то выстукивает острыми ноготками по поверхности покрытого лаком стола. У меня не хватает терпения, и я встаю, взяв в руку тот самый обглоданный карандаш, готовая накинуться, точно обезумевший зверь. Но стоит мне подойти к двери, как тень проскальзывает внутрь, облетает вокруг меня и игриво испаряется. "Что?! – не контролируя себя, я выбрасываю карандаш в коридор, – Оставь меня в покое, чертов ублюдок! Кто бы ты ни был, сдохни вновь!" В нос закрадывается запах железа, а из уха медленно выкатывается первая капля крови, знаменуя подступающую головную боль. Атмосфера в квартире становится мрачной и напряженной, но это злит меня еще больше: "О, Боже! Да это же кровь! Подумать только! Я привыкла, сукин ты сын. Фантазия иссякла? Это все, на что ты способен?" Былое спокойствие испаряется, потому что я наконец даю выход скопившимся за все эти месяцы эмоциям: "Почему бы тебе не представиться? Давай же, выходи и покажись, грязная тварь!" Большое зеркало на весь коридорный шкаф, перед которым я сейчас стояла – трескается с громким характерным звоном, расходясь красивой паутинкой по всей площади. С секунды я стою молча, но, быстро очнувшись, продолжаю выплескивать бушующий поток страха и раздражения, так и не узнав, на кого: "Это все? Что же ты, продолжай, – с иронией приглашаю я, – ты рушишь мою жизнь уже слишком долго, чтобы запугать подобным!" От злости и усталости все тело бросает в жар, а руки неумолимо чешутся. Тишина и никаких ответов, никаких звуков. "Я жду тебя, – выдерживая недолгую паузу, я продолжаю, отворачиваясь от зеркала и делая два неполных шага по направлению к комнате, – А Д А Й". Я выделяю каждую букву, наполняя их призывной едкостью и отвращением, будто хочу, чтобы он или оно услышало скрип моих зубов.

Заставая меня врасплох, чьи-то руки обвивают мое тело, одним рывком прижимая к зеркалу спиной. Этот маневр незваного "полу-гостя" заставляет осколки звучно осыпаться на пол, а часть – порезать мои плечи и лопатки, скорее всего, даже искромсать. Я в ужасе распахиваю глаза, делая глубокий вдох и медленно опуская взгляд на живот, опоясанный чужими пальцами – бледными, с синими венами, словно нарисованными. Крепко зажав меня в тиски, "оно" сжимает кулаки, притягивая плотнее к зеркалу и причиняя "кусачую" боль от порезов осколками, впивающимися в тело еще глубже. Я скоро расставляю ладони по обе стороны от себя и с силой отталкиваюсь от стекла, повреждая кисти, но все же успешно высвобождаясь. Резко развернувшись, я наблюдаю, как эти самые руки медленно, словно в воду, входят обратно в зеркало, и я слышу слова, что в корне поменяют мою дальнейшую и так уже нестабильную жизнь. Но сначала, прямо сейчас, как стартер – вселят жуткий страх: "Не уповай на смерть, ибо я – твой конец", – растворяется в воздухе холодное, шипящее эхо.

Я всегда недолюбливала зеркала. Но после того случая, стала откровенно их избегать. Эти непрозрачные, пустые стекла со скрытым смыслом пугали пуще фильмов – ужасов после полуночи. И неспроста.

– Ты только подумай, – протягивала подруга, задумчиво разглядывая потолок, – первый курс универа, а мы даже в клубы не ходим. Ну ни разочку там еще не побывали. Блин… Студенческая жизнь не такая, какой я ее себе представляла.

– Тебя это так огорчает? – переворачивая страницу, я поднимаю взгляд на Джемму.

– Нет, – недовольно отвечает та, опуская голову, – не особо. Меня огорчаешь ты.

– Чем же? – я вскинула бровь, поправляя колпачок на недавно купленной ручке.

– А знаешь, мне и самой любопытно. Почему ты от меня что-то в наглую скрываешь? – Джемма достаёт жвачку, закидывая ее в рот, после чего манерно присаживается, осматривая меня с самых носков. – Реже выходишь на улицу, весь твой гардероб сменился на длинные вещи, даже ты сама стала вести себя нервознее. Скажи-ка, чего ты так боишься?

Я так и не ответила ей. Просто не нашла, что ответить. Не могу впутывать ее в это хотя бы до тех пор, пока сама не разберусь, в чем дело. В ком. Возвращаясь домой, я проходила мимо нон-стоп магазинчика и, остановившись прямо перед витриной, уставилась в отражение, стараясь что-то разглядеть. «Пусто», – подумала я. В голове было также абсолютно пусто. Не осталось ни единой мысли. Я бросаю усталый взгляд на своё отражение в последний раз и двигаюсь в сторону дома.

С начала первого курса я переехала в отдельную от родителей квартиру: "Я буду искать работу", "Пора учиться жить самой", "Дело не в вас", – я объясняла не долго, ссылаясь на самостоятельность и желание иметь личное пространство, (но далеко не на сложности при скрытии от них странных порезов на теле и периодических криков, сдерживаемых непосильными стараниями). И все же от жизни отдельно порой становилось немного одиноко… слишком одиноко.

Смеркалось, и в квартире, погружённой в полупрозрачную темноту, появлялось множество причудливых теней, что заставляло меня передвигаться по помещению куда быстрее обычного и, едва не танцуя, прибавлять шагу. Мимо зеркал я не проходила, а пролетала, старательно отворачиваясь. Карл Гюстав Юнг говорил, что единственное, чего стоит бояться на этой планете, – это человек, и я действительно хотела ему верить. Не уверена, руководствовалась ли я усталостью, когда решила встретиться со своим ужасом лицом к лицу, или же верой в остатки былого скептицизма. Но мне показалось, что, возможно, сейчас раз и навсегда мне удастся избавиться от страхов – пусть и некоторых, пусть и частично. На это был расчет, что оказался опрометчивым.

Нехотя подходя к шкафу в коридоре, я выпрямилась, устремляя уверенный взгляд прямо на своё отражение. С минуту я смотрела на каштановые волосы, иногда возвращаясь к янтарным глазам, что так походили на лисьи, делая лицо вместе с острым носом немного хитрым и одновременно выразительным – так мне говорили. Постепенно все начало расплываться перед взором, а свои же зрачки казались все темнее и темнее, поглощая рассудок. "Ненавижу зеркала", – убедилась я вновь. Что это?! На зеркальной поверхности стали появляться какие-то разводы, стирая мой силуэт и формируясь в иную фигуру – гораздо выше, внушительнее. Мне стало не по себе – ни страха, ни нервозности не появилось. Лишь пустота, и заинтересованный взгляд, прикованный к мужчине, что стоял по ту сторону стекла, мертво смотря на меня исподлобья. Я медленно склонила голову, наконец видя небольшой участок чёрных, как уголь, глаз, скрываемых чёлкой пепельного цвета, и застыла в ожидании. Незнакомец приподнял голову буквально на пару сантиметров, и тогда я впервые заметила – у него напрочь отсутствуют зрачки. Губы его начали двигаться, а на лице появилась мягкая, но совершенно не добрая улыбка. Вокруг парила давящая тишина, лишь редкий скрип половиц под моим весом нагнетал обстановку. Он что-то говорит, но ни шепота, ни звука не следует. Его губы складываются в тонкую полосу, а их хозяин вновь склоняет голову, скрывая часть глаз чёлкой, и являя этим такое почему-то жуткое зрелище, после чего его силуэт словно выцветает, полностью исчезая и оставляя в моей памяти эти чёрные глазницы.