Алена Реброва - История о ведьме из серебряного леса. Книга 2

«Ну конечно… а в башне наверняка так ведь котел и не вымыла, а я говорил, что нечего тебе его туда тащить: у тебя в голове за тобой до сих пор ходят толпы служанок!»

– Нашел, что вспомнить! Ну, давай уже, свое любимое, я знаю, тебе хочется: бардак на столе – бардак в голове…

Я почти слышала его ворчание, и на душе становилось теплее, хотя вместе с тем и тоскливо от того, что Эдвина на самом деле нет рядом.

После завтрака я в самом деле решила, что прибраться не помешает, и отправилась в башню, где принялась драить все, что попадалось на глаза. Я делала это с таким остервенением, будто пыталась уборкой загладить вину перед Эдвином за то, что не выполнила его просьбу и сбежала из дворца.

Сама я была уверена в своем решении, но на задворках понимала, что будь Эдвин рядом, устроил бы мне хорошую взбучку.

К вечеру я свалилась на полу возле топчана в башне, и взгляд сам собой упал на серебряное блюдо, которое мы использовали для заклинаний дальнего зрения. То самое блюдо, в котором Эдвин когда-то показал мне армию Ансельма.

Я устроила его на коленях и принялась стирать пыль влажной тряпкой, а за одно решила проверить, как там дела во дворце. Вслед за моей рукой на зеркальной поверхности появлялись узоры из листвы и серых каменных стен, замок стоял на месте, целый и невредимый.

Хм, а ведь оставаться здесь и наблюдать за дворцом из зеркала – это отличная идея! Если что-то случится, я приду на помощь… получается, что я вовсе не оставила замок, а просто благоразумно избавила людей от своего общества, а себя – от них.

Обрадовавшись тому, как гладко удалось все перевернуть, я стала наблюдать за замковой жизнью с чувством исполненного долга.

Рик пыталась переспорить старшую служанку, но отчаянно уступала: Мэри приструнить было не так-то просто, это точно. С годами она стала только сварливее…

В кабинетах в башне министерств царила лень, бумаги лежали в беспорядке, многих столы, где при мне сидели писари или министры, сейчас пустовали. Глядя на это, я нахмурилась, но поспешно пролистала дальше. Какое мне дело до министров? Я больше не принцесса, пусть Томас и Рик с ними разбираются.

Я пролистывала коридор за коридором, пока не обнаружила Нилса. Засранец играл в саду совершенно один и игрался с колодцем, повисая на веревке для ведра прямо над ямой.

Я подобралась, покрепче ухватив блюдо, будто это могло помочь удержать сына Томаса от падения. Черта с два, ему что, за пять лет не объяснили, что колодец – это опасно

Он наклонялся все глубже, повисая на веревке всем телом, как звонарь: наверное, ведро гремело о стены, и ему это нравилось. Вот, его нога поскользнулась на влажных камнях, и он опрокинулся на бортик колодца, зависнув на нем между землей и пропасть.

Проклятье, ну должен же быть рядом хоть кто-то!

Подскочив, я лихорадочно стала соображать, что могу сделать: магические звери не успеют добраться туда так быстро, со стихиями на таком расстоянии я не справлюсь, колдунов, способных услышать мой зов, там нет… Небо, он же уже летит туда!…

На моих глазах тонкое тельце Нилса изогнулось, маленькие ручки, вцепившиеся в веревку, нырнули вниз, утягивая его за собой. Одно мгновение – и его засосало в темноту колодца, будто и не было.

– Проклятье, нет…

Сжимая искривленные губы, я медленно опустилась обратно на пол. Рядом кто-то должен быть, не могли же они оставить ребенка без присмотра!…

Я рыскала по саду магическим взглядом, но не нашла ни единой живой души, даже кошек. Шли минуты, Нилса не спохватились, все были заняты своими заботами, а нянька мирно дремала в детской.

В конце концов до меня дошло, что я единственная знаю о том, что произошло. Искать его начнут нескоро, и найдут только если он каким-то чудом уцелел и сможет позвать на помощь. Если же нет…

Перед внутренним взором всплыла картина: Томас возвращается домой и узнает от безутешной жены, что его сын пропал без вести. Я знала, какое лицо у него будет, когда он услышит об этом. Еще одна картина: через много лет колодец решают осушить и засыпать, и обнаруживают там маленький скелет пропавшего принца.

Меня пробила дрожь, и, не видя ничего перед собой, я выскочила из башни, в чем была, захватив только веревку.

Я не умела принимать другую форму, мне даже в голову не пришло пробовать, но до дворца идти много часов, а на счету каждая минута. Выбежав на поляну, я громко свистнула, вложив в рот два пальца, и вскоре ко мне вышло знакомое оленье стадо.

Я протянула руки к одному из самых крепких самцов.

– Помоги мне, друг, на кону жизнь бесценного маленького существа! – шептала я, ловя его взгляд, и животное подчинилось. Он подошел и, клонив голову с мягкими рогами, позволил мне забраться на него, а затем направился туда, куда я его попросила.

После нескольких лет езды на драконе поездка на олене даже без седла казалась пустяком. Я держалась за поводья, наскоро сплетенные вокруг его головы, и гнала бедолагу во весь опор, но он не сопротивлялся: он знал, что мы с Эдвином также примчимся спасать его олененка.

Я внеслась за ворота, не чуя собственной скорости, люди разбегались в стороны с испуганными криками, некоторые, не успевая, просто падали на землю, и олень проносился над ними.

Только оказавшись в саду, я соскочила с седла, оставив измотанное животное отдыхать неподалеку, и бросилась к колодцу.

Склонившись над темной ямой с замершим от ужаса сердцем, я надеялась, что ничего там не увижу. Наверняка мальчика уже вытащили, может, он сам смог выбраться, зацепившись за стену… однако внизу я увидела худшее. Скрюченное тельце едва виднелось над водой, должно быть, его кое-как поддерживало ведро. Разглядеть, на поверхности ли голова, было невозможно, но ребенок не двигался.

Заскулив от отчаяния, я стала думать, как забраться в колодец, пока не вспомнила, что я уже давно могу не утруждать собственное тело.

Выдохнув, я отошла чуть подальше, пытаясь собраться и позвать воду. Ничего не выходило, руки тряслись так, словно я до сих пор была в седле, мысли путались, по щекам текли слезы – больше всего мне хотелось забиться куда подальше и никогда больше не показываться свету. Что же я натворила?…

За спиной послышались крики, люди обступили меня и колодец, но приближаться боялись.

– Что случилось?… – встревоженный голос Рик раздался позади. – Боги, что тут происходит!?… Вы нашли Нилса?

– Нельзя было пускать сюда ведьму… – слышалось в толпе. – Извела дитя!…

– Он в колодце! – сказала я сквозь слезы, поняв, что не справлюсь с водой, как бы мне этого ни хотелось. – Он упал туда два часа назад.

Крик, вырвавшийся из груди Рик, не был похож ни на один из знакомых мне человеческих звуков. Через мгновение она уже вцепилась в борт колодца и сползала на землю, стеная, как раненая львица: она увидела тело.