Юлия Чернявская - Да здравствует королева!

Эмилия разбиралась с отчетом дипломатического ведомства, когда дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник стражник.

– Ваше величество, герцог фог Дешински просит принять его.

– Да, пожалуйста, – со всеми свалившимися делами и проблемами Анна-Виктория совсем забыла о герцогине, которую заключили под стражу во дворце. Позднее ее перевели в храм, где содержали в отдельной келье до особого распоряжения королевы.

– Ваше величество, – герцог вошел в кабинет, и, едва дверь захлопнулась за его спиной, опустился на колени. – Прошу вашей справедливости, ваше величество.

– Встаньте, герцог, – неприятно было смотреть на сильного мужчину, стоящего перед ней на коленях и вымаливающего прощение за то, к чему не был причастен. Явно не он научил жену таким словам. Да даже если он и был сторонником ее кузена, открыто не восставал против королевы. Анна-Виктория встала и подошла к мужчине. – Встаньте, прошу вас.

Мужчина поднялся, все еще не смея поднять голову. Еще недавно он думал оказать поддержку графу Эстеритен, теперь же об этом не стоило и мечтать. Одна фраза жены поставила под угрозу не только их жизнь, но и будущее их детей. То, что ее еще не казнили, не значило, будто все забудется, и герцогиню по прошествии времени отпустят. Но, даже если королева и окажет такую милость, Самуель больше не собирался терпеть ее рядом с собой. Собственно, это он и собирался сказать королеве, и принести клятву, что ни он, ни его дети не будут умышлять на правительницу и делом ни словом.

– Я догадываюсь, зачем вы пришли ко мне, – начала девушка, когда они с посетителем сели в кресла. – Как вы понимаете, я не могу простить вашу жену. То, что она произнесла, сродни восстанию. Будь формулировки иными, не столь однозначными, ее еще можно было бы сослать в поместье. Но тут я бессильна что-либо сделать. Я не собираюсь ее казнить, но и ссылки в поместье будет недостаточно.

– Я не прошу освободить ее, ваше величество, – герцог позволил себе поднять голову и посмотреть на королеву. – Я лишь хочу развестись с ней. В свое время я женился на молоденькой красивой глупышке, в надежде, что со временем она поумнеет. Но время шло, а ума у нее не прибавилось. Для меня еще не поздно жениться второй раз. Потому какое бы вы не приняли решение, ваше величество, я пришел сообщить, что не хочу иметь с этой жениной более ничего общего. Ее нога никогда более не переступит порог моего дома. Соответствующее распоряжение уже отдано слугам.

– Даже так? – Анна-Виктория вглядывалась в лицо мужчины. – А как же ваши дети? Ведь у вас, если я не ошибаюсь, две девочки.

– Они видят мать не более двух раз в неделю и куда больше любят свою няньку, чем ее. Не думаю, что для них будет большой трагедией, если она никогда не вернется.

– То есть, вас больше не волнует, что будет с вашей женой?

– Да, ваше величество, – герцог склонил голову. – Меня куда больше волнует судьба девочек. Мне бы не хотелось, что бы они потом отвечали за проступки матери.

– Хорошо, – улыбнулась девушка. – Думаю, вы понимаете, я не отдам приказ о казни. Не хочу начинать правление с крови. Но и отпустить пока еще герцогиню я не могу. Думаю, и меня, и вас устроит, если она отправится в монастырь, скажем в Руиссе. Это автоматически будет означать ваш развод, поскольку устав этого монастыря предписывает пришедшему туда оставить все мирские проблемы за его стенами. Я напишу верховному жрецу, – Анна-Виктория сделала пометку на бумаге, лежащей на столике рядом, – через год вы сможете вновь сочетаться браком. Надеюсь, в этот раз вы подойдете к выбору супруги разумнее.

– Можете не сомневаться, ваше величество. Благодарю вас.

– Если у вас все, можете идти, – правильно поняла взгляд мужчины на дверь королева.

Герцог поднялся, сделал несколько шагов в сторону выхода, потом остановился.

– Ваше величество, надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к тому, что меня и девочек не будет на вашей коронации, – произнес он. – После того, что устроила моя пока еще жена, я не считаю для себя возможным появляться в обществе. Более того, я готов понести любое наказание, чтобы доказать свою лояльность, принесли любые клятвы, какие только прикажете.

– Я понимаю вас, герцог, – Анна-Виктория поднялась и прошла к своему месту за рабочим столом. – Наказывать я вас не буду. Клятвы мне тоже ни к чему, пользы от них не так много, как принято считать. Если вы хотите доказать лояльность двору, займитесь усовершенствованиями на ваших землях, как этим занимается виконт Остенферд. Это пойдет на пользу не только вашим крестьянам, но и вашему состоянию. Отремонтируйте дороги, облегчите жизнь людям. Думаю, виконт не откажет вам в консультации.

– Да, ваше величество, непременно. Благодарю вас, ваше величество, – мужчина низко поклонился, и покинул кабинет. Ему с трудом верилось, что все прошло так легко и просто. И, наверное, надо пообщаться с Остенфердом, раз королева заговорила об этом. Возможно, что-то стоит перенять. И, действительно, давно пора заняться дорогами.

Юная королева быстро написала несколько строк указа. Завтра его передадут страже, которая приступит к исполнению приговора. Как повелось вот уже несколько столетий, приговоры о государственной измене, бунте и восстаниях выносил король. Или, в данном случае, королева. Это дело было простым. Речи Сильен слышали все, не только Камилла, но и другие фрейлины, в том числе те, семьи которых с теплом относятся к королеве, а сами девушки не успели побывать в постели ее отца. Слышала и стража. Публичное разбирательство было ни к чему. Все ждали одного – какой приговор вынесет правительница. Девушке удалось найти тот компромисс, который устроит все стороны. Герцог освободился от опостылевшей супруги, женщина понесет свое наказание, Анна-Виктория не начнет свое правление с казней.

Придвинув второй лист бумаги, девушка обратилась к верховному жрецу с просьбой признать брак герцога Самуеля фог Дешински недействительным, поскольку его жена отправляется в Руисский монастырь. Кратко изложив причину ссылки, королева просила позволения герцогу вторично жениться, чтобы род его не прервался, ведь сейчас у него не было наследника. Изложив причины ссылки жены, девушка дождалась, пока чернила высохнут, после чего сложила послание в конверт и запечатала личной печатью. Колокольчиком вызвав стража, она передала ему послание с требованием немедленно отправить человека в храм к верховному жрецу, после чего вернулась к донесениям министров.

Две фигуры, закутанные в простые темные плащи, быстро шли по улице. Остановившись у одного из домов, один тихо постучал в ворота, пауза, снова стук, еще пауза, и несколько быстрых ударов. Ворота приоткрылись, пропуская их внутрь.