Дана Арнаутова - Ворожея бессмертного ярла

– А ты хочешь уйти? – поинтересовался драуг.

Миг – и он оказался рядом. Словно перелился по постели, стремительно и плавно, не давая отшатнуться или вскочить. Йанта замерла, глядя в пугающе спокойное лицо снизу вверх, – ладони драуга обманчиво мягко легли на плечи. Легли – и придавили, словно вся морская пучина колыхалась над ними.

– Ты обещал, – сквозь зубы напомнила она.

От драуга пахло морем. Солью, силой, криками чаек и бездонной тоской, глубиной и мощью и, совсем немного, кровью. А может, это все-таки была просто соль – ведь и кровь, и море солоны почти одинаково. Голова кружилась от этого запаха, а тело таяло и молило о продолжении – так хотелось почувствовать эту чужую мощь, раствориться в ней, расслабиться и отдаться.

– А ты скажи, что не хочешь меня, – насмешливо шепнули губы в полутьме. – Если поверю – отпущу.

Йанта молчала. Что можно сказать, если голос мгновенно выдаст все несказанное? Если хочется не отбиваться, а приникнуть ближе, прижаться к этой живой скале, коснуться узких хищных губ. Плевать, что не человек и вообще по сути мертвец – в ярле Фьялбъёрне жизни ощущалось больше, чем в дюжине простых людей. И лицо его было совсем рядом, а огромные ладони медленно гладили спину, и Йанта едва не всхлипнула, чувствуя их через тонкую ткань рубашки едва ли не острее, чем было бы без нее.

– Маленькая глупая ворожея, – шепнуло море напротив. – Чего ты боишься? Я не обижу.

– Я не боюсь, – отчаянно огрызнулась Йанта, не позволяя притянуть себя еще ближе и понимая, как глупо это выглядит. – Просто не хочу – так. Я колдунья и воин, а не наложница!

– Го-ордая, – одобрительно рыкнул океанский прибой. – Это хорошо. Гордая, сильная, горячая… И опасная, как тонкий южный клинок. Иди ко мне, ворожея. Я не потушу твой огонь.

Сухой жар ладоней – ну что же он горячий такой? – широких, неимоверно сильных и нежных, гладящих ее уверенно и неторопливо. Встрепанные серебристо-серые волосы – пряди перехвачены ремешком, чтоб не лезли в глаза. Шрам – каков он на ощупь, если коснуться губами? – нельзя, рано. Йанта рассматривала драуга, словно видела в первый раз. Не просто драуга – Фьялбъёрна. Вот же… в постели и не выговоришь! Разглядывала, не позволяя себе утонуть в желании и понимая, что не сдалась еще лишь потому, что ей это позволяют.

– Нет, ярл, – сказала она из чистого упрямства. – Я не хочу – так. Я не твоя игрушка. Возьмешь силой – пожалеешь.

Подняла тяжелые руки, чтобы оттолкнуть, но ладони вместо этого легли на плечи-валуны, и подумалось, как бы самой обнять и пройтись по широченной спине кончиками пальцев, чтоб вздрогнул и прижал посильнее. Да что же это за наваждение такое?!

– Я не беру силой, – насмешливо прошелестел прибой в ее ушах. – Я просто беру свое.

И губы, пахнущие солью, прижались к ее губам. Йанта мгновенно забыла, целовались ли они вчера, потому что это все равно было, как в первый раз. Горячо, остро, слаще южного вина, вкус которого еще хранили губы их обоих. Коротко и недовольно рыкнув, драуг все же притянул ее ближе, уронил одну ладонь на бедро, прижимая к себе, и, едва оторвавшись, снова впился в губы.

Забыв о том, что собиралась сопротивляться, Йанта прижалась к широченной груди, обхватила плечи, на которых ее ладони казались совсем узкими и маленькими, вдохнула полной грудью запах. Что, все? Вот так? Притиснули тебя – и сдалась? Мысли путались, как у пьяной, изнутри поднималась обида на саму себя, не на драуга. Холодная злая обида… Растаяла, поддалась, растеклась лужицей. Стоило пыжиться, если готова лечь под первого встречного! И снова, будто почуяв что-то, драуг оторвался от ее рта, заглянул в лицо.

– Что? – спросил хрипло.

Вместо ответа Йанта еще сильнее стиснула губы, понимая, что если заговорит – ничего хорошего из этого не выйдет. Да пусть уже берет. Подумаешь – еще одна ночь. А утром все-таки придется уйти. Уж лодку даст, наверное? Если та земля не почудилась – она доберется.

Но вместо продолжения ярл отстранился от ее покорного и млеющего тела, только руки все так же гладили спину, не останавливаясь, не давая вздохнуть свободно.

– Глупая… – шепнул Фьялбъёрн насмешливо и ласково. – Глупая, глупая девочка. Что ты себе напридумывала? Ты не игрушка, ты огонь в ночи. Хмельной мед, отравленный клинок…

Пальцы драуга легли на волосы, распуская плетение кос, перебирая, и Йанта всхлипнула, понимая, что проиграла. Раскаленные волны катились по телу, плавя его, и кожа горела под ладонью, скользнувшей под ее рубашку.

– Отпустить, говоришь? – шепнул ей драуг в самое ухо, касаясь мочки губами. – Таких, как ты, силой не держат – себе дороже. У тебя в сердце тьма и боль, я чую их. Кровь за спиной, кровь впереди… Забудь все – иди ко мне. Поделись болью… Или уходи – но сама.

Судорожно вздохнув, Йанта подалась вперед, отчаянно прижалась к сухим жестким губам. Поцеловала, раскрывая рот, провела языком по нижней губе Фьялбъёрна, и почувствовала, как напрягается под ее ладонями и без того каменная спина. Да, вот так. Это не ты меня берешь, это я сама выбираю быть с тобой. И руки на теле, и пальцы в волосах – выбираю я… Хотя волосы – это уже лишнее. Совсем лишнее…

Подчиняясь жадным, но странно неторопливым касаниям, она позволила стянуть с себя рубашку и штаны, оставшись обнаженной – восхищенный взгляд драуга гладил ее почти так же ощутимо, как до этого ладони. Покорно легла на постель, чуть согнув и раздвинув колени. Но вместо того, чтоб просто взять предложенное, Фьялбъёрн опустился рядом, сгреб ее в объятия, прижимаясь всем телом, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи… Гладил, ухитряясь достать длиннющими руками везде, и не просто достать, а пройтись по самым чувствительным местам, потом остановился.

– Раздень меня, – то ли попросил, то ли приказал, откровенно любуясь, едва не облизываясь.

Йанта подалась навстречу, помогла стянуть рубашку и штаны. Голый, Фьялбъёрн выглядел так, что любой победитель аш-шарамских боевых школ при храмах мог удавиться от зависти. Ожившая скульптура гениального мастера: ни капли лишнего, безупречно сложенное тело, перевитое канатами мышц и сухожилий. Ох, хорош… До чего хорош!

Что-то, видно, все же мелькнуло у нее то ли в глазах, то ли на лице, потому что по губам Фьялбъёрна скользнула улыбка. Стоя над ней на коленях, он окинул снова опустившуюся на постель Йанту медленным взглядом снизу вверх – и встретился глазами.

– Счастлив край, где рождаются такие, – сказал негромко, склонив голову на плечо. – Жаль, что ты гостья, а не добыча.

– А что было бы? – настороженно поинтересовалась она.

– Не выпустил бы из постели целую луну, – хмыкнул драуг. – А потом дал бы прогуляться по палубе и опять затащил в постель.