Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 1 [СИ]

Последний ночлег перед столицей у отряда Аластора случился в лесу. К вечеру д'Альбрэ стало совсем нехорошо. Его рука, подранная демоном, распухла так, что пришлось разрезать рукав камзола, а по смуглому лицу катился пот, который месьор старался незаметно смахивать.

— Пустое, — упрямо и раздраженно повторил он в ответ на беспокойство Аластора. — Всего лишь небольшая лихорадка. Мэтр Винс дал мне капли.

Аластор кивнул, но, когда солнце садилось, а до постоялого двора оставалось еще часа четыре пути, решительно свернул к опушке леса, мимо которой они как раз проезжали.

— У Искры что-то с копытом, — небрежно обронил он. — Лучше я здесь посмотрю и поправлю, чем она потеряет подкову и захромает к утру. Да и перекусить не помешало бы.

Против обыкновения месьор не отпустил обычную колючку насчет дорвенантских дорог, по которым можно ехать неделю и не встретить ни одного постоялого двора, не то что в благословенной Фрагане. Послушать бывшего бретера, так на его родине даже лесные ручьи текли не водой, а превосходным вином, перепела летали уже жареными, а все трактирщицы были юны и прекрасны. Однако сейчас д'Альбрэ молча покинул седло, зябко присел к торопливо разведенному костру, и полегчало ему только после капель мэтра Винса, которые фраганец щедро запил карвейном.

Дождавшись, когда щеки наставника порозовели, Аластор почтительно подсунул ему лепешку с мясом и еще кружку горячего вина.

— Благослови вас Пресветлый Воин, юноша, — вздохнул фраганец. — Мне, право, неловко, что из-за меня вы задерживаетесь в пути.

— Пустое, как вы говорите, — улыбнулся Аластор, старательно скрывая беспокойство. — Прибудем в Дорвенну на несколько часов позже, не стоит и говорить об этом. Мы и так потратим на дорогу всего сутки вместо трех дней! Я не думал, что путешествовать с каретой настолько медленно, но матушка, Мэнди и Лорри не слишком любят верховую езду… Зато посмотрите, какая ночь! Звезды можно рукой достать, а где-то рядом цветут дикие яблони.

Он потянул носом душистый ночной воздух, и месьор наконец усмехнулся.

— Романтика юности! Вот будете в моем возрасте, станете ценить мягкую постель и приличный ужин, а не ночевки в лесу.

Потом тоже вдохнул благоухание, долетавшее с опушки, и едва уловимо помягчел лицом, уронив:

— Надо же, почти как в моем родном Лузиньоне. У нас тоже, когда цвели сады…

И осекся.

Молча выпил горячее вино, завернулся в плащ и улегся на заботливо подстеленные Аластором попоны. А вот Аластору не спалось. Отойдя от костра, чтобы не шуметь, он достал скребок и почистил Искру. Дело это было безнадежное, все равно завтра успеет испачкаться, но шумное дыхание и тепло большого лошадиного тела приятно успокаивали. Вернувшись к костру, он снова сунул кружку с вином на угли, забыл про нее, рассеянно глядя в язычки пламени, пляшущего на сучьях, и спохватился, когда вино плеснуло через край, зашипев.

Пить его, такое горячее, было невозможно, и Аластор, вздохнув, отставил кружку, мимолетно позавидовав конюхам, которые поужинали и завалились спать. Вот уж у кого голова не трещит от мыслей. Лорд сказал, что надо ехать в столицу за помощью, они и едут. Их дело — развести костер, присмотреть за лошадьми да взять в руки дубинки, если по дороге встретится какая-то опасность. А думать — это дело лорда…

— Что, юноша, не спится?

Месьор привстал, сел к костру. Пригубил вино, перегретое Аластором, поморщился и отставил кружку снова. Ну да, хмель испарился.

— Не спится, — признал Аластор. — На душе нехорошо. Прорыв этот… И вообще…

— Особенно «и вообще», — кивнул фраганец. — Она вам так и не написала за все эти годы?

Аластор покачал головой, потом нехотя отозвался:

— Ей тоже могли запретить, как и мне. И наверняка запретили. Девица должна думать о репутации, это я… неизвестно чем думал.

— В иной ситуации я бы сказал, чем именно вы думали, — заметил месьор д'Альбрэ. — Но, кажется, это не тот случай. Сколько ей сейчас, уже семнадцать?

— Почти восемнадцать, — тихо ответил Аластор. — Я немного ошибся, можно было ехать в столицу еще в прошлом году. Но… я не знаю, стоит ли. Детская дружба… Да еще и с девочкой. Знаете, месьор, больше всего я боюсь, что увижу Айлин, а она… стала такой, как мои сестры. Легкомысленной. Пустой. Или как все эти девицы, с которыми меня знакомили. У них в голове только наряды и замужество.

— Полагаете, это так плохо? — мягко спросил д'Альбрэ. — Замужество — самое главное в женской судьбе, такими боги создали прекрасную половину человечества. Семья и дети — это продолжение рода и украшение жизни.

— Я думаю, — упрямо сказал Аластор, — должно быть что-то еще. Айлин — магесса, она сама говорила, что мечтает стать преподавательницей в Академии. Может, дело в этом, но с ней всегда было… интересно. Не как с девушкой, а само по себе. Она умная, веселая, добрая. Истинная леди, хоть и пыталась это скрывать. Вот еще странно, кстати. Я так и не узнал, почему она не любит свою семью настолько, что в двенадцать лет попыталась уйти из рода. В двенадцать! Сразу после смерти отца. И из какого рода! Вы же знаете, что такое Три Дюжины.

— О да… — негромко отозвался фраганец. — Ваш мэтр-командор и его маги переломили судьбу войны, когда дело уже казалось решенным. Впрочем, неважно. Я никогда особенно не стремился к военной карьере, просто для младшего сына это самый легкий путь устроить свою жизнь.

— Я все хотел спросить, месьор д'Альбрэ, — помолчав, сказал Аластор, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. — Как получилось, что вы приняли предложение моего отца? Да еще сразу после войны. Если это не тайна, конечно!

— Теперь не тайна, — усмехнулся фраганец, удобнее устраиваясь возле огня. — Думаю, мы оба понимаем, что моя роль при вас уже чистая формальность. Всему, что я мог вам преподать, вы научились. И даже гораздо большему, судя по недавним событиям. Это, оказывается, очень приятно — гордиться учеником. Ну-ну, юноша, не смущайтесь так. Заслуженную похвалу следует принимать с тем же достоинством, что и порицание. — Он все-таки пригубил вина из кружки и продолжил: — Что касается моего согласия, это история поучительная, но весьма неприятная. Вы ведь поняли, что я был военнопленным?

Аластор кивнул, осторожно вглядываясь в чеканный горбоносый профиль фраганца, темный на фоне золотого пламени костра.

— Обычное дело на войне, — поморщившись, бросил д'Альбрэ. — Наш полк разбили в самом конце, когда уже все было ясно. Офицеров отправили в ближайший городок, взяли слово чести не бежать, и мы спокойно ждали заключения мира и обмена пленными или выкупа. Только нам не повезло с комендантом гарнизона, при котором мы содержались. Редкостной мразью оказался… Долго рассказывать, да и противно. Мы терпели, пока он не перешел черту, приказав выпороть одного лейтенанта из моей роты, совсем еще юнца. Тот, видите ли, небрежно поклонился при встрече.