ЛенаФуксия - Сворованное счастье

Отец её утешил, что это ненадолго, но мачеха причитала, что можно испортить одежду. Поскольку Варения медленно шла передо мной, я увидела, что платье сильно натянуто на её фигуре, и, к своему ужасу, заметила расхождение зашитого мною шва. Было едва видно, но всё же. Я опустила взгляд вниз и увидела, что длинная шелковая нитка тянется за платьем. Мало того, с другого бока было тоже самое. Пока мы рассаживались (а пересаживаться пришлось несколько раз, потому что места были совершенно неудобными для Варении, Элинии и Ларии) я заметила, что и строчки спереди на лифе чуть разошлись. Из-за рюшек и кружев этого не видно, но я хорошо разглядела, что стежки по краям лифа уже поползли вниз. Чего доброго, ещё несколько раз пересядет, и разойдутся совсем…

Мы еще раз поменялись местами, потому что впереди села дама в шляпе с очень широкими полями, да еще и с перьями, закрыв матушке вид на госпожу в первом ряду. Я оказалась на самом краю и еще раз взглянула на матушкино платье: одна из длинных шелковых ниток обернулась вокруг шляпки гвоздя в полу. В этот момент Варения поправила юбку, и нитка стряхнулась со шляпки.

Я с облегчением вздохнула. Ну подумаешь, шовчик разошёлся. Теперь они расселись, а сидя из платья не выскочишь ― успокоила я себя.

По рядам прошел восторженный ропот, спустя несколько секунд мы увидели его причину: на причал выехала княжеская карета. Лакеи и охранники кинулись опускать подножки и открывать двери, а меня в это время кто-то дернул за юбку. Я посмотрела вниз и увидела довольную физиономию Эрмина, который знаками показал, чтобы спустилась вниз.

Под недовольные взгляды сначала родственников, а затем и других гостей мне пришлось выбираться со своего места.

– Куда тебя понесло? – недовольно поинтересовалась Варения.

– Мне оттуда ничего не видно, сяду внизу, там есть свободные места!

Убегая, заметила, как Варения поерзала на скамейке, раскладывая подол платья.

Эрмин усадил меня почти по центру первого ряда в правом секторе и убежал за помост.

Князь между тем уже поднялся на площадку и важно оглядывал публику. Из-за дневного освещения, или потому что сегодня я смотрела на него снизу вверх, он мне совсем не показался таким же высоким, как на балу. А когда на помост поднялся Чёрная борода в своей широкополой шляпе, князь показался даже мелким. К счастью, рядом стояли приближенные, которые были еще меньше, и на их фоне глава княжества выглядел крупным мужчиной. Я отметила, что камзол Чёрной бороды очень похож на камзол Эрмина: черный бархат, украшенный вышитыми голубыми волнами. Впрочем, примерно такие же камзолы были на охранниках и важных господах. Наверное, так одеты работники порта, решила я.

Первым взял слово Чёрная борода. Сказал, что в этот знаменательный день мы спускаем на воду чудо-парусники, которые оснащены пушками и будут защищать гавань от нападения врагов, и передал слово князю.

Правитель долго рассказывал, почему и зачем нам нужны эти военные корабли, как важно предотвращать нападения чужих кораблей на город, и еще много чего. Закончил он неожиданно:

– Право разбить шампанское о борт спускаемого судна предоставляется… – Выдержал паузу и прочитал по бумажке: – Аделе Стенберг и Элине Рамадзи!

Зрители зааплодировали, а я с запозданием поняла, что моя «сестренка» будет разбивать бутылку о корму. Интересно, с чего ей такая честь?

Первая приглашенная легко вспорхнула с лавочки в первом ряду правого сектора, а Элинии пришлось пробираться с последнего ряда. Она, смущаясь, вышла к помосту, а я услышала недовольный вопрос Чёрной бороды, обращенный к сестре:

– Вы Элина Рамадзи?

– Да, – по-прежнему смущаясь, сообщила Элиния.

И я поймала удивленный взгляд Хозяина гавани. Чего это он на меня смотрит? Я улыбнулась в ответ.

Девушек подвели каждую к корме «своего» корабля и вручили по бутылке с шампанским, которые им помогли кинуть князь и Черная борода. Как только бутылки разбилось о судна, матросы перерубили канаты. Парусники стали плавно сползать в воду под вопли всеобщего ликования.

Князь, перекрикивая приглашенных, объявил:

– Приглашаю всех распить шампанское за счастливый спуск! И первыми приглашаю подойти сюда достойных родителей этих девушек!

С первого ряда поднялась супружеская чета. Дама была та самая, на которую хотела смотреть мачеха, усаживаясь на нашем ряду.

Мои родственники выбрались с последнего ряда и вышли к помосту. Стенберги, дождавшись их, поднялись на площадку к князю. Варения с отцом последовали за ними, а я с ужасом увидела, что на её спине до середины разошлись обе дорожки швов. Как платье еще держалось, непонятно.

Правитель предложил поднявшимся шампанское. Все, стоявшие на помосте, дружно подняли бокалы и чокнулись. В этот момент мачеха, подняв руку, освободила придерживаемый лиф и подтянула зацепившийся подол платья. Похоже, нитки сзади окончательно выпали, потому что клин наряда со спины свалился, потянув за собой боковины. В один миг Варения оказалась на помосте перед князем и зрителями в тесном корсете и сетке кринолина, на которой повисли остатки платья.

Она сразу не поняла, что случилось, услышав визг Элинии и вопли зрителей.

В этой ситуации отец и князь повели себя достойно. Родитель первым сбросил свой камзол и попытался прикрыть наготу супруги. Правитель поспешил встать перед невезучей, закрывая её от всеобщих взглядов.

Подхватив остатки платья, закрываемая супругом, дочерью и охранниками Варения убежала с причала, сопровождаемая смехом и улюлюканьем. За ними со слезами бросилась Лария. Помедлив, я побежала за ними. Пожалуй, такой мести я не желала. Дальше порванного платья мои фантазии не шли.

Когда я добежала до кареты, все уже уселись. Я хотела поехать с ними, но мачеха закричала:

– Видеть тебя не хочу! Это ты виновата, что плохо проверила швы! Ты должна была проверить платье при покупке! – Она захлопнула передо мной дверцу, и карета покатилась.

После пережитого на причале потрясения Варения закрылась в своей комнате и объявила себя больной. Она «проболела» три дня. В первый день я несколько раз, проходя мимо её комнаты, слышала рыдания и упреки, которые мачеха изливала на отца. Обвинения сводились к тому, что он обманул её ожидания, привез в замок, где она так и не стала хозяйкой. Мачеха проклинала замок, подлую соплячку и глупого мужа. В первый день отец пытался её успокоить, а на второй уехал на охоту.

У меня появилась надежда, что после такого позора «родственницы» оставят мысль о покорении княжеского общества, хотя бы на некоторое время.

Пользуясь затишьем в нашей бурной придворной жизни, я спокойно занялась хозяйственными заботами. Наконец смогла объехать деревни, обсудить со старостами урожай, посетить Снупа и полюбоваться новой надписью на моем корабле.