Мика Ртуть - Дети грозы. Книга 4. Сердце убийцы

Вместо совести у него был Дайм.

Пока еще есть Дайм.

И светлое сердце, еще не совсем мертвое. Интересная научная задача: сохранить живым разорванное светлое сердце в теле темного шера, не имея под рукой ни одного светлого шера, способного это сердце исцелить.

– Как думаешь, дохлая деревяшка, я сумею?

– Куда ж ты денешься, Ястреб, – проворчал медальон. – Есть идеи, как это сделать?

– Ну… если не учитывать возможности плюнуть на все и стать тем, кем меня все считают…

– Не учитывать. Это скучно и пошло.

– Тогда мне нужна лаборатория, источник энергии, хороший защитный барьер и достаточное количество биоматериала.

– То есть идея у тебя есть?

– Есть. Несколько спорная, и не факт, что трансформация окажется устойчивой. Однако, что я теряю?

– Голову, – снова проворчал призрак Ману, вылетая из медальона и принимая форму такого же, как Роне, всадника на химере. – Хоть она у тебя и дурная, Ястреб, но другой нет.

– Осталась сущая малость. Найти источник энергии. Не думаю, что Шуалейда поделится Линзой ради науки.

– Упрямый баран, – обругал его Ману.

Что Роне проигнорировал и продолжил думать вслух:

– Вот ты, специалист по Линзам, скажи мне. Ведь сломанная Линза по-прежнему генерирует силу, просто эта сила несколько искажена, а потоки запутаны.

– Ты чокнутый, Бастерхази.

– Этот факт в дальнейшем подтверждении не нуждается, – фыркнул Роне. – Итак. Берем одну сумасшедшую Линзу, одного сумасшедшего темного шера и одного сумасшедшего призрака, или как там тебя классифицировать, нежить…

– Сам ты нежить. Я – дух. Хорош некромант, духа отличить не может.

– Если ты – дух, то я – драконья задница.

– Очень похож!

– Хватит ворчать. Лучше давай прикинем, как отсюда лучше добираться до Глухого Маяка. Что-то мне подсказывает, что через Цуань морем.

– Слишком долго. Еще месяц дороги ты не продержишься.

– Твои предложения?

– Предложение простое. Лотос продать, письмо Дракона сжечь, нейтрализующим артефактом воспользоваться по назначению – и махнуть темной дорогой.

– То есть ты предлагаешь мне стать окончательно бессердечной тварью.

– Ненадолго, Ястреб. Совсем ненадолго.

– Мне же понравится, Ману. Ни тебе разочарований, ни предательства…

– Ни радости жизни, ни запаха свободы, и любое касание истинного Света не подарит наслаждение, а уничтожит…

– Умеешь ты…

– Поверь, Ястреб. Я хорошо знаю, о чем говорю. И не волнуйся. Если ты сбрендишь окончательно и решишь стать нежитью – я тебя упокою.

– …утешить. Ладно. Где тут ближайший базар и почем нынче дают за волшебный лотос? Хм… сдается мне, придется его продавать оптовику по заниженной цене, а то мы обрушим рынок.

Жизнерадостное ржание Ману и Ниньи было ему ответом. Впрочем, другого Роне и не требовалось.

16 день ягодника. Мадарис, дом бургомистра

Фортунато шер Альбарра, генерал Медный, коннетабль Валанты

Ужин в узком кругу снова оказался полномасштабным званым вечером. Раз уж генерал Альбарра, проводя инспекцию и учения Мадарисского полка, квартировал у бургомистра, сиятельная супруга бургомистра пользовалась случаем и давала прием за приемом. Фортунато терпел – сам виноват, что предпочел домашние удобства гостинице. Тем более что на второй же день неожиданно для себя начал находить в светской жизни некоторую приятность.

Вот и сегодня Фортунато вырядился в шелковый сюртук и сорочку с кружевами, как заправский хлыщ, перед ужином танцевал новомодную вельсу, позабыв про застуженную спину, а за столом блистал историями из жизни двора. И все эти павлиньи перья – ради ночных глаз шеры Басьмы, дочери бургомистра.

Фортунато сам себе смеялся: старый осел, куда тебе ухлестывать за юной красоткой? Двадцать лет, с тех пор как прекрасная Зефрида вышла замуж за короля Тодора, довольствовался куртизанками и скучающими матронами, а тут… Да и что он может дать юной шере? Лишь громкую фамилию и беспокойную жизнь жены коннетабля: сегодня в Мадарисе, завтра в Найриссе, а послезавтра – в Зурговых Пустошах. Состояния предки Фортунато не нажили, сенешаль баронства Барра едва сводил концы с концами. А особняк в Суарде, подаренный королем, Фортунато отдал младшему брату вместе с должностью полковника лейб-гвардии. Закариасу скоро жениться, а ни денег, ни титулов нет – гордые Альбарра служат не за милости. Так пусть хоть дом в столице будет. Самому Фортунато трехэтажный особняк с садом ни к чему. Он и не жил в нем никогда, предпочитая скромные комнаты в королевском дворце.

Правда, шера Басьма, судя по сияющим глазам и неослабевающему интересу к подвигам славного Медного – вот же прозвали, шисовы дети! – не смущалась ни сединой, ни отсутствием вещных благ. Может, ее привлекало громкое звание коннетабля или призрачное «королевское благоволение»? Кто ж разберет этих женщин…

– …проложить ветку железной дороги от Дремстора до Суарда, – делился планами Подгорья второй важный гость бургомистра, председатель Мадарисского отделения Гномьего банка, не забывая отдавать должное осетровому балыку и запеченному ягненку. – Право, конные обозы – позапрошлый век. У нас в горах давно налажено железнодорожное сообщение. Вот увидите, не пройдет и ста лет, как вы перестанете понимать, как можно жить без железных дорог.

– Ста лет! – засмеялась шера Басьма. – Дру Милль, это для вас сто лет не срок. Мы же не загадываем так надолго. Но если железная дорога пройдет через Мадарис в ближайшие годы, обещаю прокатиться на этом вашем поезде.

– Не понимаю, зачем это, – возразил высокий, грузный судовладелец, сидевший по левую руку от шеры Басьмы, и взмахнул полупустым бокалом. – Тысячу лет нам хватало реки и тракта, хватит еще столько же. А эти ваши поезда испортят пейзаж, перепугают скот…

– Но не погубят вашу компанию, сиятельный шер, – усмехнулся Фортунато. – Речные перевозки все равно будут дешевле. Кстати, наследник Каетано всячески поддерживает это начинание.