Татьяна Крылова - Алые века

– Я понимаю, святой отец. Не беспокойтесь.

– Мы дождемся вас в селе.

Охотник заверил отца Эстебана, что приведет Филиппа в целости и сохранности.

Поначалу охотник хотел вернуться к замку. Но потом подумал, что ночь выдалась слишком напряженной для такого немолодого, как он, человека. Поэтому мужчина сошел с дороги и прилег на пожухшую траву.

Филиппа он ждал недолго. Не прошло и пяти минут, как ворота замка распахнулись и слуги вышвырнули стонущего человека. Споткнувшись через пару вынужденных шагов, Филипп повалился в дорожную пыль.

– Чтоб вы все!

Не желая напрасно отлеживаться, вскочил на ноги молодой человек и погрозил кулаком в сторону замка.

– Зря вы так, – покачал головой охотник, парой умелых движений отряхивая наряд Филиппа. – Граф Лаврский – повелитель воды… Впрочем, вы уже и сами в этом убедились.

Охотник заметил ожог на щеке молодого человека. Вгляделся, пытаясь понять, насколько опасна рана. Поверхность ожога была обширной, но беспокоиться не стоило: через пару недель при должном уходе на лице у Филиппа не останется ни единого шрама.

– Такой колдун, как граф, вам не по зубам, молодой человек. С ним нужно держать ухо в остро! И ни в коем случае не допускать, чтобы эмоции управляли разумом. Они в таком деле дурной помощник.

Филипп слушал болтовню охотника, позволяя вести себя прочь от замка. Иногда он согласно кивал, когда совет охотника казался ему дельным. Почти у самого села молодой человек вдруг остановился. От прежней расслабленности и покорности не осталось и следа.

– Отец Эстебан и Нора там? – поинтересовался Филипп.

– Да. Я обещал им…

Филипп решительно мотнул головой, давая понять, что продолжать не стоит. Обернулся на замок и уверенно произнес:

– Я не могу пойти к ним. Как я посмотрю в глаза святому отцу? Ведь я не сумел защитить Агнесс! К тому же, знания отца Эстебана не смогут мне помочь впредь. Он не знает, как бороться с колдунами.

– Мне кажется или вы, молодой человек, затеяли опасное дело?

Филипп удостоил охотника короткого взгляда. Вновь с ненавистью уставился на жилище графа Лаврского.

– Я убью его! Научусь, как это сделать, вернусь и убью его.

– И кто же вас научит? – на всякий случай уточнил охотник, уже понимая, к чему ведет Филипп.

– Вы.

– Вот еще! У меня других забот хватает.

– Если вы не согласитесь, я вернусь в замок графа немедленно!

В подтверждение своей угрозе, Филипп сделал несколько шагов вверх по склону.

– Эй! Полегче, парень. Твои ожоги…

– Они не имеют значения. Я не боюсь боли.

Не зная, как еще остановить его, охотник со всей силы ударил молодого человека в живот. Филипп согнулся пополам и осел на землю.

– Если хочешь, чтобы я стал твоим наставником, выучи сперва этот урок. В любой ситуации думать надо головой. Сердце не помощник тем, кто сражается с нечистью. Ты понял?

Филипп кивнул.

– Прекрасно. В таком случае, скажи, что ты сейчас должен сделать?

– Извиниться, – прохрипел Филипп.

Охотник не знал точно, какой ответ он хотел бы услышать от молодого человека. Но, поскольку ответ Филиппа ему понравился, мужчина сделал вид, что именно такой.

– Вставай, – велел охотник, протягивая руку молодому человеку.

Осмотрев своего ученика, мужчина нахмурился.

– А где мой меч?

– У графа…

– М-да… Тебя стоит взять в ученики, хотя бы для того, чтобы в следующее посещение этого замка, ты вернул мне мою вещь.

Охотник ожидал, что Филипп улыбнется шутке, но молодой человек, казалось, вовсе не услышал его слов. Впрочем, Филиппа винить в этом не стоило. Усвоив первый урок, он действительно осознал, что надежда угасла – что Агнесс больше нет. Боль и отчаяние захлестнули его, отбирая разом все силы и желание сражаться дальше.

Филипп осел на пыльную землю и заплакал. Охотник не посмел вторгнуться в его печаль.

* * *

В то же время святой отец и Нора, оказавшись в деревне, стали очевидцами весьма странной картины. На главной площади догорал костер. Людей вокруг него не было, только местный священник молился, опустившись на колени. Возле священника сидел Рыжик. Зеленые глаза кота внимательно наблюдали за палачом его хозяйки, кончики клыков недвусмысленно торчали из-под мохнатых губ.

Заметив коллегу, священник вскрикнул, ползком приблизился к отцу Эстебану и взмолился:

– Грехи! Отпусти мне грехи, брат!

Нора и святой отец удивленно переглянулись.

– Что произошло? Вы сожгли ведьму? – осторожно поинтересовался отец Эстебан.

Услышав упоминание о ведьме, священник взвыл подобно волку лунной ночью. И вытянуть из него хоть одно осмысленное слово ни Норе, ни отцу Эстебану в этот вечер не удалось.

Проснувшись на другое утро в крохотной комнатке постоялого двора, экономка первым делом решила привести в порядок скромные пожитки, бывшие в ее ведение. За работой женщина надеялась отвлечься от грустных мыслей, чтобы в ближайшее время снова стать надежной опорой отцу Эстебану.

После этого Нора решила позаботиться о завтраке. Спустившись к хозяину постоялого двора за водой и хлебом, экономка также получила письмо от Филиппа. На помятом листке местами просаленной бумаги молодой человек изложил причины, по которым не может вернуться под опеку святого отца, а также…

– Попрощался? – удивленно воскликнул отец Эстебан, вынуждая Нору прекратить чтение.

Отвернувшись к глухой стене, святой отец некоторое время молчал, потом едва слышно произнес:

– Все нас покинули, Нора. Мы остались одни.

В ответ женщина ободряюще улыбнулась:

– Рыжик еще с нами.

На ее ласку кот ответил довольным урчанием.

Пробуждение было долгим и мучительным. Тело горело, всякое движение, будь то шевеление пальцем или обычный вздох, отзывалось чудовищной болью. Во рту пересохло, словно последний раз капли живительной влаги попадали в него не один месяц назад.

Агнесс открыла глаза. Она лежала на кровати, на пышной перине, накрытая тонкой шелковой простыней. Ткань едва ощутимо холодила пылающую кожу, но заметного облегчения не доставляла.

До крови закусив губу от усилившейся боли, девушка приподнялась на локте и огляделась по сторонам. Кровать, крепкий комод и тяжелый стол возле единственного окна. На столе лежали сухие бинты, приготовленные для перевязки. Из узкого окна открывался вид на прилегающий к замку лес. Стены и потолок были покрыты деревянными панелями с искусной резьбой. Вечерело, и в комнате потихоньку воцарялся полумрак.

Агнесс тяжело вздохнула. Обстановка комнаты мало интересовала ее. Гораздо важнее было то, что в комнате не было ни единой капли воды. Облизав сухим языком сухие растрескавшиеся губы, девушка позволила на миг страху завладеть своим сердцем: кем бы ни был ее спаситель, он, несомненно, знал ее тайну и по какой-то причине не желал скорейшего выздоровления повелителя воды.