Галина Гончарова - Красная зима

Трофим, которому перепала десятка за посредничество, был доволен и счастлив. И даже предложил девушке ночлег.

Яна отказалась. Дала денег и попросила купить ей хлеба в дорогу.

А сама ускорилась.

Ох, ни к чему ей тут оставаться. Кто-то верит в бескорыстную помощь, оказанную одинокой девушке с деньгами? Да еще во время революции?

Серьезно?

Вот лично Яна не верила.

И стоило Трофиму уйти подальше, как она заметалась по дворницкой. Собрала в мешок несколько кусков хлеба, кусок сала, остатки самогонки, несколько луковиц, головку чеснока, яблоки…

А чего это ей разыкалось? Точно, кто-то вспоминает. И уши горят подозрительно! А, пусть их! Выпить пару глотков воды, чтобы желудок отпустило, – и собираться дальше!

В компенсацию оставила на столе еще десятку – и выкатила велосипед на улицу.

Привычно уселась, положила руки на руль, надавила на педали…

Тяжело?

Нормально!

Поехали!

Икала Яна не просто так. Ее действительно вспоминали.

Жом Тигр.

Сейчас он думал, объявить девушку в розыск или нет? С одной стороны, хотелось. С другой…

А как?

Данное распоряжение выдавало его с головой. Искать какую-то бабу – считай, вчистую признаться в своей слабости. Именно к этой женщине. Подставить ее под удар. Кто-то верит, что соратники по борьбе помилуют Яну?

Жом Тигр в это не верил. Совсем.

Конечно, и у Пламенного была женщина, и у Урагана… да и у многих. Но…

Если бы кто-то убил супругу Пламенного… убил? Ну и черт с ней! Казнить. Всем спасибо, все свободны… надо бы поискать следующую.

А вот Яна уникальна. Где Тигр еще такую найдет? С которой они (совершенно неожиданно для серьезного мужчины) играли в крестики-нолики на раздевание, спорили над проектом реформ, до умопомрачения занимались… любовью?

Любовью?

Спали вместе, верно же?

Или…

Жом Тигр даже головой замотал.

Нет!!!

Никакой любви!!!

Ее вообще поэты придумали, чтобы денег не платить! Никого он не любит и любить не собирается, это просто лютый бред!

Да что вы себе придумали?!

Никого он искать не будет!

И… Яне так безопаснее. А самое безопасное место сейчас рядом с ним… девушка, одна, беззащитная, в столице…

Ага, с револьвером, из которого она птице в глаз попадет!

Жом не мог решить, что ему нужно. То ли Яна, то ли…

Ладно!

Свои люди у него есть!

Он просто поговорит. Пусть Яну деликатно поищут… Ну и приглядят за ней, если что. Ему так спокойнее будет.

Яна Евгеньевна Поплавская. Имя он отлично помнил.

Да, пусть поищут.

– Милочка, вы же копия леди Малфой!

Анна, которая и думать не думала ни о какой копии, едва не споткнулась. И воззрилась на растрепанную девицу.

– Простите?

– Вот! Я же говорю!

– Вы меня с кем-то путаете, любезнейшая. Я не участвую в вашем… косплее.

– Ань, поучаствуй! – взвизгнула рядом Кира. – Анечка!!!

– Кира, милая, я уже слишком старая для ваших игрищ…

– Смеешься?!

– И я не умею. И не хочу. И…

– Аня, а я геометрию могу подтянуть…

Кира посмотрела умоляющими глазами, и Аня сдалась.

– И английский.

– Хорошо! Йес!

– Оф кос, – согласилась Анна. И пошла вслед за распорядительницей.

Организовано все было научно. Неведомый благодетель понимал, что если позволить толпе школьников распоряжаться самостоятельно или бросить их на произвол судьбы, ничего толкового не получится. В лучшем случае – повальная пьянка с гулянкой. Поэтому были наняты несколько профессионалов, прописан сценарий, а распределение ролей…

Импровизация – наше все.

Неожиданно для себя Аня втянулась.

Ей и изображать ничего не надо было, просто ненадолго стать самой собой.

Аристократка? А она-то кто?

Беспокоится за своего сына? И это верно…

Аня не играла, она была самой собой. И так это красиво получалось, что кое-кто из мальчишек поглядывал с восхищением, забыв про разницу в возрасте, а главный герой и виновник торжества вообще показал Кире большой палец.

– Твоя тетка?

– Родственница, – не стала вдаваться в подробности Кира.

– Ваще потрясная! Не как все эти старперы…

Кира довольно улыбнулась. Правильно она Аню с собой взяла! Вот правильно…

Игра продолжалась весь день. А вечером были шашлыки. И костер, к которому так приятно было протягивать руки, и песни под гитару, которая оказалась как-то удивительно кстати, и горячий глинтвейн, в котором не было ни капли алкоголя, и звездное ночное небо…

Кира честно пыталась высидеть подольше, но так умоталась за день, что ее быстро сморил здоровый сон. Аня проверила девочку, укрыла ее одеялом и вышла из комнаты, которую им отвели на двоих. Повернула ключ.

Изнутри комнату тоже открыть можно, за это она не беспокоилась. Кира не испугается. А спать не хотелось.

Прошлое властно надавило на плечи, всколыхнулось ледяной волной, приморозило душу…

Ее прошлое.

Аделина Шеллес-Альденская, невероятно прекрасная в белом платье и бриллиантах, голубые глаза смотрят надменно.

«Дочь моя, вы так неуклюжи»…

Сегодня Анна не узнала себя в зеркале. Белый парик, белый балахон, грим… она стала больше похожа на мать, как это ни странно.

И – страшно.

Родители остались там. Сестры, Илья… Яна.

Про сына Анна не думала. Ее сын был рядом с ней, она это твердо знала. Рядом…

Скоро она заберет его из больницы. Гошка…

На специально отведенной площадке продолжался шум и гам. Но туда идти не хотелось. Хотелось побыть наедине со своими мыслями, погулять, посмотреть на звезды, подышать чуточку морозным воздухом декабря…

Что у нас на карте?

Это Анна посмотрела, когда ехали в Рахманино. С одной стороны – деревня. Недалеко, около двух километров. И рядом, и шум не тревожит.

С другой стороны – поле. Туда идти не хотелось, грязь месить.

С третьей – старое кладбище. Там фашистов хоронили.

Кто такие фашисты, Анна знала из памяти Яны. Люди, которые искренне считали себя выше других и были уверены в своем праве распоряжаться низшими. То есть мразь.

Это Анна точно знала как урожденная княжна Воронова.

Она стояла на социальной лестнице выше многих и многих. Но делало ли это ее высшей? Или кого-то низшим?

Люди не равны, но не равны они не кровью или цветом кожи. Люди не равны своими способностями и талантами, умами и душами. И арийская, и еврейская нация может породить мразь, а может – и героя. Нет, нельзя судить, нельзя…

И, как человек, который видел Освобождение, Анна могла еще добавить – будь прокляты те, кто начинает войны! Будь прокляты навеки, до гроба и за гробом! Но думать об этом все равно не хотелось.

С четвертой стороны был небольшой перелесок. Посадки, как назвала это Кира.

Погулять там?

Почему нет…