Галина Гончарова - Красная зима

Анна решительно направилась в сторону деревьев.

Страх? Страха она не испытывала. Но на всякий случай…

Яна была умна и запаслива. И оружие у нее было.

В кармане у Анны лежала заточка. Верная, надежная… пусть лежит. Не то чтобы она ее пустила в ход. Но…

Как многие люди, Анна в чем-то фетишизировала оружие. С ним было спокойнее. Хотя убивает-то не заточка, а человек. И чего стоит кинжал, если к нему прилагается слабая рука?

Но об этом Анна не думала. Она медленно шла среди деревьев.

Медленно-медленно, иногда застывая на одном месте. Она пыталась – что? Она и сама не знала, может быть, отогреться, а может, не заплакать… или наоборот?! Поплакать там, где ее не увидят?

Что-то недоброе разбудил в ней этот день, злое, нехорошее…

Именно поэтому ее и не заметили.

Анна непроизвольно сместилась в сторону кладбища – человек обычно заворачивает в сторону основной руки, вправо. Сместилась, а когда услышала голоса, стало поздно поворачивать обратно.

– …сюда?

– …и…!

Двое мужчин переговаривались.

Ругались.

Анна замерла на месте. Хелла, твоим именем! Да что ж такое?!

Бежать?

Она не рисковала. Сюда как-то дошла, а вот обратно? Сейчас хрустнет ветка или метнется луч фонарика… Единственное, что позволила себе девушка, – опуститься на колени и прижаться к дереву. И порадоваться, что у Яны вещи практичные. Немаркие.

Куртка была камуфляжной, в серо-бело-черных тонах. Ночью и не заметишь. Анна думала взять пальто, но потом остановилась на куртке и джинсах. И не прогадала.

А вот сапожки тонковаты, и носки она не надела. Ноги замерзнут…

Не до ног тут!

Двое мужчин разговаривали на русском матерном. Анна прислушалась – и скривилась от отвращения.

Мародеры.

Твари, ничтожества, шакалы помоечные! Существа, слишком трусливые для честного боя, но подлые, жестокие и опасные.

Во все времена таких давили…

Это было памятью Яны. Это было мнением Анны. И мышление Джоан Роулинг она просто не понимала, как ни старалась.

Как можно назвать компанию, которой предлагается восхищаться, мародерами?! Что за моральные установки у них в Англии? Может, еще педофилами прикажете восторгаться? Или некрозоофилами? Фу, гадость!

Двое продолжали переговариваться.

Как поняла Анна, в войну здесь гремели бои. И усадьбу защищали на совесть.

Немцы отбивались, но в результате дом все равно взяли, их закопали…

А закопали точно не голыми.

Награды, оружие, трофеи, документы… нагрудные знаки и кокарды, каски и орлы, подковки с сапог и нашивки, портсигары и зажигалки, даже золотые зубы… Это же мародеры! Они не брезгливы!

А тут большая братская могила. Немецкая! Раскопать – и поживиться.

И именно сейчас, потому как почва болотистая. Подмерзла, но еще не заледенела. Воды нет, а копать – в самый раз.

На основании чего-то один из мужчин был уверен, что здесь много «хабара». Второй так уверен не был, но первый настойчиво подгонял своего… сокрысятника.

Анна сидела и молчала.

Яма была уже наполовину раскопана. Обо что-то звенели лопаты – не сильно, но отчетливо. Вот бы полиция нагрянула?

Но куда там!

Ну хоть кто из усадьбы… или не стоит? Наверняка мародеры вооружены!

– Ах …!!!

Из раскопа понеслись какие-то слова. Явно торжествующие.

Потом на поверхность вылез один из мародеров, тот, которого Аня окрестила «первым». Вытащил что-то из ямы, примерился, ударил лопатой. И разразился восхищенно-матерной речью.

Второй что-то сказал из ямы.

Первый ответил тем же матом и протянул вниз руку.

Левую.

Анна прикусила губу, чтобы не закричать. Но… мужчина потянул левой рукой из ямы своего товарища, а в правой руке блеснуло лезвие ножа.

Впитало лунный свет, хищно клюнуло мародера в левый бок…

Крик захлебнулся.

Мужчина полетел вниз.

– …двоих не вынесет…

Кажется, Первый что-то сказал.

Анна не знала.

Дальше она двигалась, как автомат. И потом удивлялась себе. Но…

Встать.

Достать из кармана оружие. Отполированная Яной рукоять удобно ложится в руку. Ком земли летит в противоположную сторону. Пусть этот отвернется… хотя бы ненадолго. И он отворачивается на шорох. Смотрит в темноту, светит туда фонариком, дергается… Анне хватает времени.

Сделать буквально пять шагов. Почти пробежать их, словно телепортироваться. Вот только что она была здесь – и уже за спиной мародера.

И рука опускается вниз.

– Тебе, Хелла!

Шило исчезает в теле негодяя. Анна бьет снизу вверх, она ниже, она вообще не умеет убивать. Но словно Хелла направляет ее руку.

Шило находит дорогу между ребер – в сердце.

Мужчина издает страшный булькающий звук… кто сказал, что человек умирает сразу? Ошибаетесь… Несколько секунд продолжается агония, но Анна не трогает шило. Добивать не требуется. Это она понимает, она ведь помогала в госпитале.

И смотрит вниз.

В раскоп, где темнота…

Страшно?

Нет.

Анна подняла фонарик, медленно повела лучом… он еще жив, там, на дне ямы. Первый ударил его не насмерть. И человек корчился, извивался, словно змея, которую перерубили лопатой… Анна видела один раз.

Ее начало мутить. Она оглянулась – и на глаза попался нож. Тот самый, который уже отведал крови. Первый выдернул его из раны, да так и держал в руке. А когда она его… выронил на землю.

Анна подхватила оружие – и спрыгнула в яму.

Второй даже не понял, что над ним кто-то стоит. А Анна не колебалась.

Ранение в печень, человек обречен.

В этом мире – нет? Возможно, но сейчас Анна об этом не думала.

Нож опустился еще раз.

– Тебе, Хелла.

Еще одно сердце последний раз дернулось – и замерло. Анна вздрогнула – и словно наяву увидела усмешку богини. Надменную, холодную, жестокую…

И – ледяные чертоги смерти.

– Мы сейчас вернемся в мир. Я – в ее, она – в мой. Я должна спасти и устроить в жизни ее ребенка, Яна устроит моего. Ровно через год мы опять окажемся здесь. За этот год мы должны принести вам четыре жертвы. Убить людей. А… все равно когда?

– Совершенно. Можно всех четырех за один раз, – кивнула Хель.

– За это вы нам даруете магию. Мы сможем убить любого человека, просто приказав ему…

– Смотришь на человека и говоришь: именем Хеллы я забираю твою жизнь. И он умрет.

Анна поежилась.

Страшно стало, как тогда. Но…

Четыре жертвы?

Вряд ли она сможет убить еще кого-то. Но больше она Хелле ничего не должна. И… она теперь может убить одним словом.

Страшно-то как…

Расклеиваться все равно не было времени.

Анна примерилась к краю ямы.

М-да, неудобно. Земля крошилась под пальцами, осыпалась… поди, вылезь!

Анна оглядела раскоп.

С-сволочи!

Куда и сожаление об убитых делось?