Кира Мюррей - Грешница, путь во тьму

Множество свечей, их пламя жадно сжирало воздух. Девушке казалось, что вместо воздуха – запах церкви. Голова кружилась, а тело дрожало. Она думала, что ещё несколько мгновений и она потеряет сознание.

Священник громко и гулко зачитывал привычные слова. На его лице безразличие или же одухотворенность. На груди, в корсете, Эдита спрятала простое деревянное распятие, подаренное ей Сесилией.

Она подцепила вуаль, откидывая её назад. На лице девушки играли всполохи свечей, делая её прелестной. Свет играл в бороде Иоханна, она отливала серебром, а темные пряди выделялись ещё больше.

Девушка протянула дрожащую руку и Иоханн торжественно водрузил на её палец тяжелое кольцо с крупным, зленым камнем. Кольцо было по размеру, но казалось ужасно большим и тяжелым.

Эдита бросила короткий взгляд на свою семью. На свою бывшую семью. На сестер в самых нарядны платьях и гордого отца. Он выглядел торжественным.

Катерина смотрела с какой-то печалью – она все понимала. Поджимала губы, казалось, мысленно читая молитвы. Роза выглядела счастливой. Добрая и милая. Верящая, что это торжество заключается по любви, а не по желанию Генриха и мистера Эшби.

Сесилия казалась растроганной и печальной. Совсем ребенок. Она верила, что старшая сестра всегда будет рядом. Для детей, когда их сестра уходит в другую семью – это сравнимо с чем-то сродни смерти.

Аннет была недовольна. Эдита едва заметно, горько улыбнулась, встретившись взглядом с Аннет. Та была полна ревности. Считала, что состояние Иоханна повод для завести. Аннет всегда любила дорогие вещи.

«Глупый ребенок», – печально подумала Эдита.

На торжество собралось много людей. Мистер Эшби был уважаемым членом общества. Успешным торговцем, чье расположение хотели получить многие. Уважаемым прихожанином.

Считали, что он строг, но благочестив. Ему сочувствовали. Его прошлая жена не смогла подарить ему ребенка. Была с довольно состоятельной семьи, удвоила состояние Иоханна, но умерла при неудачных родах.

Для него было ужасней всего, что родился мальчик. Но дитя не сделало ни вдоха. Его похоронили на груди матери. Совсем молодой девушки. Ей было едва двадцать.

Она была хрупкой и болезненной, никто не удивился, что она не смогла даровать наследника.

Иоханну сочувствовали лишь из-за того, что погиб ребенок.

Венчание перешло в пышное торжество. Накрыли длинный деревянный стол, он был полон яств и алкоголя. Не прошло и получаса, как многие напились, залившись вином и элем. Громко шутили, выкрывали похабности и напевали какие-то песни и стишки. Гоготали, а дети стыдливо глядели в стол.

Эдита все ещё тяжело дышала. Корсет был уж больно узок. Её подташнивало и она лишь для приличия съела парочку кусочков предложенного. Отпила глоток бордово-красного вина. Оно было со специями, густое, наполнило теплом грудь.

Иоханн тоже практически не ел. Гордо сидел во главе стола, не глядя на свою теперь жену. Холодно улыбался некоторым подходящим к нему гостям. В этой улыбке не было доброты. Кивал на подхалимские фразы и поздравления.

Многие, почему-то решили, что на торжестве он станет более добр и глуп, от того ненавязчиво начинали говорить о торговле, расхваливая его способности и его юную жену.

Эдита держала в руке бокал, глядя в темноту вина, пропуская слова мимо ушей. Её злило, что эти люди говорили, будто она не может их услышать. Будто она красивое, новое приобретение.

Они поглядывали на неё, а после улыбались Иоханну, громко объявляя: «поздравляю, вы заполучили настоящую красавицу! Надеюсь она сможет подарить вам сына и будет послушной!».

«Я не пес, чтобы быть послушной!», – хотела сказать громко, во всеуслышание.

За одним подходил второй, за вторым третий. Эдита тяжело вздохнула, разглядывая свое кольцо на пальце. Оно переливалось, блестело, как маленькая зеленная звезда.

– Мистер Эшби, – девушка резко подняла голову, глядя на своего отца.

Ей показалось, что её сердце сжалось. Рядом с ним стояла Катерина. У Генриха была заискивающая улыбка, а лицо сестры привычно искажала строгость.

– Мои вам поздравления, – едва заметно кланяясь.

Эдита смотрела на отца, не отрывала взгляда от его лице, мысленно прося, чтобы он бросил на неё хотя бы взгляд. В горле стоял ком, она хотела увидеть в его глазах любовь и сожаление. Но видела лишь заискивающую благодарность направленную на Иоханна, – мы вам очень благодарны за ваши дары.

Иоханн величественно кивнул, а Эдите показалось, что её сердце разбилось.

Ей захотелось сорвать кольцо и отбросить подальше, лишь бы не видеть этого очевидного доказательства, что её жизнь можно купить за несколько блестящих монеток и побрякушек.

– Сестра, – уверенно обратилась к Эдите Катерина.

Она тут же подняла на неё взгляд, глядя с какой-то тоской.

– Не забывай о нас.

– Не забуду, – тоскливо глядя на родные черты, ответила миссис Эшби.

Они ушли на свои места, к остальным сестрам. А к Иоханну вновь зачастили гости, поздравляя и выпрашивая его милость, расхваливая красоту Эдиты. Будто думали, что это заставить Иоханна быть более благодушным к ним.

Ближе к ночи, когда гости изрядно напились и во всю кричали похабщину, пришло время уходить молодожёнам. Эдита опустила руки под стол, сжимая в кулаках подол своего платья.

Иоханн вцепился ей в локоть и потянул вверх, поднимая на наго. Она задохнулась вдохом, бросив испуганный взгляд на мужчину.

Гости засвистели, выкрикивали шуточки. Девушке хотелось заплакать от стыда.

Она ещё не утратила детскую скромность. И пусть она чувствовала себя невыносимо старой в душе, она была все ещё ребенком. Детям, который верит в спасение, справедливость и может испытать стыд из-за чужих слов.

Она росла домашним цветком, росла пташкой в клетке, изучая мир по книгам. А сейчас она шагала в неизвестность, поддерживаемая за руку своим мужем. Голова кружилась от волнения, ей казалось, что она шагает по облакам, а мир плывет перед глазами.

Голоса, выкрикивающие шутки, были далекими, но оглушающими.

Иоханн был слишком стар, чтобы обращать внимание на чьи-то шутки или же комментарии. Он был строг к себе и окружающим и шутки не вызвали у него стеснения, они вызвали лишь раздражение.

Он испытывал презрение к бедности, к пьянству и разгульному образу жизни.

Ненавидел распутных женщин, считал, что они достойны смерти. Ненавидел сквернословие и прочие грехи.

Всеми силами пытался искоренить в себе слабость к очаровательным дамам. Прикрывал свою любовь к ним ненавистью. Был слишком строг, особенно к очаровательным, юным девушкам из-за того, что они заставляли его сердце, которое, казалось, давно очерствело, биться быстрее.