Эль Грин - Корона из шипов и тайн

– До скольки планируешь сегодня проторчать в этой дыре?

Пайк подкинул пустой шейкер, устраивая для посетителей небольшое шоу, перекинул его из руки в руку, после чего стал смешивать целую вереницу крепких напитков в одной только ему известной пропорции.

– Не знаю.– Я пожала плечами, наблюдая за ним – Тара всё равно на смене всю ночь, так что могу остаться подольше, если будет на что посмотреть. Мне нужен сменщик, а Рой не станет заниматься поисками сам.

Откинув волосы со лба, парень отработанным движением поставил стакан с тёмной жидкостью на салфетку и слегка пододвинул в сторону пожилой дамы, явившейся в разгар зимы в клуб в широкополой соломенной шляпе.

Удивляться не приходилось, в клуб Роя частенько наведывались разные интересные личности.

– Тебе разве не надо завтра на занятия?– Бросил через плечо мне Пайк, принимая у женщины купюру и поблескивая улыбкой. Старушка улыбнулась в ответ и махнула рукой в знаке “сдачи не надо”.

Парень вечно использовал своё обаяние разводя женщин за тридцать на чаевые, улыбался им так и эдак, а когда принимал желанную бумажку всё его обаяние сходило на нет. Я посмотрела на его очередную жертву, старушку в широкополой шляпе. С одной стороны я каждый раз злилась, раздосадованная тем, как Пайк разводил на чаевые женщин, а с другой понимала, что вероятно они и сами знали что их дурят, но шли на это ради крупицы внимания от привлекательного молодого парня.

Пайк повернулся ко мне, чего-то ожидая. Ах да, вопрос.

– Занятия будут завтра, да и один раз можно пропустить.

– О нет, если ты начинаешь прогуливать уже в первый год, до последнего и не доберёшься. Поверь моему опыту, малышка.

Я поморщилась. Мне не нравилось когда Пайк так называл меня, звучало это как-то вульгарно.

Зал зашумел сильнее и бармен принялся за свою работу. Я развернулась спиной к стойке, на сцену уже поднимался первый желающий отвести душу пением перед разношёрстной толпой клуба.

Четверговый микрофон официально стартовал с первой песней, которая не вызвала бурных оваций, но и освистывания слышно не было. Вслед за первым полилась очередь из певцов и певичек, к сожалению большая часть из которых заставляла сворачиваться уши трубочкой и краснеть за исполнителя.

Спустя час Пайк кивнул мне, и вместе мы выбрались из зала через служебный выход в переулок, прихватив куртки. Парень закурил первую сигарету. Обычно он выкуривал их сразу несколько, оправдывая это тем, что за вечер и половину ночи у него бывает всего один или два раза возможность сделать перерыв. Я же думаю, что у него развилась уже довольно сильная зависимость, но не говорю об этом вслух, потому что Пайк очень обидчивый и будет дуться потом ещё несколько дней.

– Ты сегодня какая-то отстранённая. Всё в порядке, тебя никто не обижает?

Пайк затянулся и внимательно посмотрел на меня.

– Всё нормально.

Мне не хотелось снова разговаривать о маме и видеть жалость на его лице.

Пайк окатил меня волной дыма и я сморщила нос, размахивая едкое облако. Парень расхохотался.

– Не смешно! Ненавижу когда ты так делаешь!

– Знаю.– Самодовольно ухмыльнулся он, но быстро вернулся к прежнему разговору – Что не так, рассказывай.

– Мне сон приснился, странный, как в детстве. Знаешь, бывают такие сны, от которых мороз по коже, просыпаешься весь в холодном поту.

Я передёрнула плечами, вспоминая.

– Не знаю, у меня такого не было. Сплю как убитый.

Пайк запульнул окурок о стену соседнего здания, тот шмякнулся, разбрызгивая тлеющие угольки и упал на промёрзлую землю, тут же затухая.

– А что было-то?

– Что было?

– В твоём сне, что в нём было такого страшного?

Пайк подкурил очередную сигарету и я отвернулась, чтобы скрыть своё неодобрение.

– Там был чёрный силуэт.. ну и все.– Пожала плечами, стараясь не думать ни о сне, ни о том, что ночник погас, оставляя меня спать в кромешной тьме.

– И всё?– Парень нахмурился и колечки пирсинга в брови снова глухо звякнули.

– Ну да. Эй, это было очень страшно, как будто все было вживую, а не во сне, понимаешь?

– А-а. Я читал о таком, иногда бывает просыпаешься, а мозг как бы ещё не совсем и из-за этого видишь галлюцинации.– Пайк усмехаясь, подмигнул.

– Да? Наверное.

Закусив губу, я отрешённо вспоминала сон, один и тот же, что снился мне уже многие годы. Из-за этого кошмара я спала только с ночником, из-за него избегала неосвещённых улиц и тёмных переулков. Только этот кошмар был иным, настоящим, пробирающим гораздо сильнее, касаясь самых глубинных страхов.

– Чё это за мужик?– Пайк выдохнул облако дыма и пара и кивнул в сторону угла здания.

В полутьме переулка не было видно ни лица, ни одежды, словом ничего видно не было, кроме разве что того, что мужчина абсолютно точно пристально наблюдал за нами, стоя в темноте.

– Не знаю, но как-то мне не по себе. Пойдём внутрь.

Пайк посмотрел на меня и бросив окурок на асфальт, открыл дверь, пропуская первой.

Вечер продолжался, шум нарастал, веселье граничило с сумасбродством, всё как и всегда в захудалом клубе Роя.

На сцену уже выходили практически не стоящие на ногах желающие и орали в микрофон тексты песен, как орут коты по весне. Я пила свою колу и уныло поглядывала на бутылки с крепким алкоголем, которые для меня были под запретом. За весь вечер так и не нашлось ни одного человека, которому можно было бы предложить подработку в клубе, а значит в следующий четверг снова придётся сидеть половину ночи и слушать выступающих одного за другим в поисках сменщицы или сменщика.

Пайка снова оторвали и заставили заняться его работой, а я повернулась к залу, морщась от скрипучего голоса выступающего, который с бутылкой в руках завывал одну из предновогодних песен, хотя декабрь только начался.

Постепенно люди стали убывать, расходясь по домам, танцующих почти не осталось. Я окинула взглядом зал, ну и свинарник же тут устроили, завтра придётся прийти пораньше и вымести все это. Хорошо хоть туалеты мыла не я, иначе умерла бы прямо в одной из кабинок.

Показалось, что подуло холодным воздухом и волоски на спине встали дыбом. Я обернулась к двери, но та оказалась закрыта. Ощущение чьего-то взгляда заставило меня прошерстить галдящую толпу, но так и не заметив никого, развернулась обратно к стойке, в последний раз посмотрев на дверь.

В эту же секунду меня как к земле прибили, потому что у стены, вблизи двери, в полутьме стоял мужчина и смотрел прямо на меня из-под тёмного широкого капюшона балахона, не мигая и сверкая глазами, совершенно невозможного янтарного цвета. Весь его облик, вся суть внушали ужас, словно на меня смотрел не человек, а нечто иное, смертельно опасное.

Я резко отвернулась, прерывая зрительный контакт, и подхватила стакан с колой, наполненный Пайком до краёв. Рука затряслась, и кола пролилась на столешницу. Пайк подошёл с тряпкой в руках, но заметив моё лицо тут же склонился ближе, перегнувшись через стойку.