Ольга Романовская - Ключ к сердцу тьмы

Разумеется, не хотела, поэтому снова села и позволила себя осмотреть. Арон внимательно ощупал кожу, не обращая внимания на мое шипение, и надавил на пострадавшую щеку.

– Будет немного больно и холодно, – предупредил он.

И было, только гораздо больше, чем немного. Казалось, лицо сковали вековечные льды. Его перекосило, отчего я не могла толком дышать и жадно глотала воздух ртом, словно рыба. Кожа натянулась до предела, того и гляди порвется. Изнутри ее будто кололи десятками игл. Каких трудов мне стоило не вцепиться в руки Арона! Только мысль о лечении заставляла сидеть смирно. Муж утверждал, все длилось не больше минуты, но мне показалось – целую вечность. Наконец Арон отнял ладонь и предложил взглянуть на себя в зеркало:

– Хотя вы уже сейчас должны почувствовать изменения.

Осторожно коснулась щеки. На месте… и не болит. Совсем. Ощупала снова – ничего, никакой припухлости. Зеркало в ванной комнате подтвердило, последствия похищения исчезли.

– Спасибо!

Улыбка вышла искренней, ведь она шла от чистого сердца.

Герцог то ли не расслышал, то ли счел мою похвалу не стоящей внимания. Он вернулся к теме похищения и внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ. Полагала, Арон рассердится, вспылит, тут же бросится мстить блондину, а он ограничился скупой благодарностью за откровенность. Будто потеряв ко мне всякий интерес, герцог продолжил прерванный ужин. Воспользовавшись моментом, проскользнула в спальню. Взвесив все «за» и «против», решила, что именно Арону как мужчине предстояло ночевать на диване в гостиной. Он ведь уступит кровать даме? Потянувшись к завязкам халата, сообразила, что столкнулась с серьезной проблемой – отсутствием ночной рубашки. Переминаясь с ноги на ногу, гадала, как поступить. Единственный выход – надеть грязную нижнюю сорочку. Не спать же голой!

– Сколько вам нужно времени?

Недоуменно обернулась к супругу. О чем он?

– На то, чтобы раздеться и лечь, – терпеливо пояснил Арон.

Он стоял в дверях спальни и пристально наблюдал за мной. Обжигающий масленый взгляд скользнул по телу. На моих щеках расцвели алые пальцы. В обществе такое поведение считалось неприличным. Я ощущала себя голой и поспешила укрыться за столбиком кровати.

– Четверти часа хватит?

Не дождавшись ответа, герцог ушел и плотно притворил за собой дверь. На прощание он наградил меня холодной усмешкой победителя. Мужа не волновало мое мнение, Арон хотел получить свою вещь здесь и сейчас.

Когда герцог вернулся, я сидела на постели, сложив руки на коленях. Одетая, если можно назвать одеждой халат. Надежды на возращение горничной рассыпались в пыль. Наверняка супруг подловил ее и отправил обратно. Защитников у меня нет, придется смириться с незавидной судьбой. Умом я понимала, что герцог отныне муж, но сердцем… Одна мысль о его прикосновениях вызывала нервный озноб. Напрасно родители оберегали меня, внушили мысль о счастливом замужестве, готовь они обеих дочерей к продаже себя во благо рода, было бы легче. Не зная любви, не грезя о ней, легко лечь в постель с равнодушным супругом.

– Разве я неясно выразился? – поднял брови Арон и под мой разочарованный вздох повернул ключ в замке. – Не желаю, чтобы вы сбежали. Раздевайтесь, Элеонора, я отвернусь.

Не пошевелилась, продолжая изображать статую. Пусть обождет до Нордланда и обойдется со мной должным образом, не превратит в средство на время забыть о графе Гвире. Может, я девственница, но кое-что понимала. Мужчины топили злость в вине и женщинах. Представляю, что меня ждет!

– Хорошо, вы сделаете это на моих глазах. И тушить свет я не стану.

Герцог решительно шагнул ко мне и дернул за пояс. Отчаянно вцепившись в стремившиеся разойтись полы, повалилась на бок и сжалась в комок. Теперь грудь и прочие места оказались надежно прикрыты.

– Перестаньте же, Элеонора. Мы оба устали, зачем устраивать очередной бой?

– Потому что я не хочу вас!

Кончики ушей покраснели, но я это сказала!

– И не надо хотеть, надо всего лишь лечь и не мешать, я прекрасно справлюсь сам.

Мотнула головой.

– Нет.

– Согласитесь, разрешу лечь под одеяло, рассмотрю уже после.

Постель прогнулась под его весом. Рука Арона легла в опасной близости от моей груди.

– Не вынуждайте брать вас силой. Вы моя жена и обязаны удовлетворять меня по первому требованию.

Ох, напрасно он, напрасно! Если минуту назад я холодела от ужаса, то теперь в душе поднял голову протест. Сверкнув глазами, смело посмотрела на мужа и презрительно заявила:

– Пусть любовницы, вроде Инги, по щелчку пальцев прыгают в вашу постель.

Лицо Арона помрачнело.

– Вот, значит, как! – процедил он.

В следующий миг я оказалась лежащей на спине. Герцог потянул за халат, но я упорно не желала с ним расставаться. В результате короткого противоборства ткань порвалась, обнажив грудь. Когда на нее властно легла мужская ладонь, из глаз брызнули слезы.

– Разве это больно? – поднял брови герцог.

Пальцы гладили, но я не могла оценить чужую ласку. Напрасно Арон мял, зачем-то тянул, с тем же успехом мог натирать до блеска медный подсвечник. Улучив момент, забарахталась под герцогом, надеясь оттолкнуть его, но добилась лишь того, что его колено оказалось у меня между ног.

– Хочешь так? – склонившись к моему лицу, прошипел Арон.

Замотала головой и вздрогнула, когда губы мужа впились в мои губы. Вот и первый взрослый поцелуй, совсем непохожий на церемонный в церкви. Так вон он какой! В фантазиях с Эдвардом я не заходила столь далеко: все же он король, да и имела смутное представление о языке как не об органе речи. Герцог меня познакомил, и мне не понравилось. Не отрываясь от моих губ, Арон скользнул рукой вниз, от живота к бедрам. Парализованная страхом, перестала дышать. Уже сейчас? Я не хочу сейчас, не хочу!

– Нравится так, будет так, Элеонора.

Арон отстранился и пристально заглянул в глаза. Воспользовавшись временной передышкой, вжалась в угол кровати, прикрылась подушкой. Губы горели, казалось, язык мужа до сих пор во рту. Как такое может доставлять удовольствие?!

– Вы омерзительны, милорд!

– А вы глупы.

Герцог растянулся на кровати, закинув руки за голову. Минуту назад он собирался изнасиловать, пытал поцелуями, а теперь отступил? Не верю! Это обманный ход, призванный усыпить мою бдительность.

Поправив сползший с плеча халат, задумалась, сколько смогу просидеть без сна. Разум твердил: всю ночь, но я не доверяла ему. Нервное возбуждение, безусловно, на время прогонит усталость, на пару часов, не более. Стоит сомкнуть веки, как муж овладеет мной, словно похотливое животное. Может, небеса смилостивятся надо мной и позволят умереть прежде, чем все случится? Увы, они оказались глухи, сколько я ни прислушивалась к себе, не находила не единого признака грядущей гибели.