Оливия Штерн - Магистр ее сердца

– Надо сказать им, чтоб собирались, – Мариус быстро зашагал к дому, сунув руки в карманы. Прямой, плечи расправлены. И тот самый белый шрам, многоножка, спрятался под поднятым воротником сюртука.

Алька молча шла следом. Ей совершенно не хотелось уезжать. Не потому, что боялась жить в особняке бывшего Магистра, а потому, что привыкла к стеклянной тишине этого дома, и этого сада. Внезапно все здесь стало близким, родным, и, уезжая, все равно что кусочек от сердца отрывала.

Но она понимала, что Мариус прав. Если на границе погибли люди… А от Роутона до земель за Пеленой рукой подать… То лучше перебраться в столицу. Все равно ведь Мариус теперь будет работать там, в резиденции Надзора, и постоянно ходить во дворец на совещания. Ну и Тиба можно будет чаще навещать, что тоже хорошо.

Поэтому Алька тихо вздыхала и не противоречила. Единственное, о чем постоянно себе напоминала – не забыть ту самую вазочку, что по-прежнему стояла в ее комнате.

Они вошли в дом через черный ход. С кухни доносился звонкий голос Эжени, которому вторил дребезжащий, надтреснутый голос Робина. Пахло печеным мясом, и у Альки заурчало в животе – как-то так получилось, что кроме утренней чашки кофе с бутербродом она сегодня ничего и не съела. Мариус покосился на нее, покачал головой и решительно потащил за руку в кухню.

Там, оказывается, собрались все: старики, Эжени, Эндрю.

Марго и Робин сидели за столом, где на блюде возвышалась пирамида из румяных плюшек. Марго вязала, спицы так и мелькали. Робин попивал чай. Эндрю сидел на подоконнике и с выражением полного умиротворения на широком лице наблюдал за тем, как Эжени ловко рубит зелень.

– Вечер добрый, – сказал Мариус, – сидите, сидите. Не нужно подскакивать. Эжени, накорми мою невесту. Да и я не прочь перекусить.

Он подвел Альку к столу, помог подвинуть стул, а сам уселся напротив, рядом с Робином.

– Ах, ниат Эльдор, – Эжени уже ставила тарелки, – вы заморите голодом нашу Алечку. Посмотрите на нее, она и так прозрачная. Ей же теперь летать не нужно… А так-то ветром сдует, и ищи-свищи…

– Не нужно, да, – согласился Мариус, пожирая Альку совершенно голодным взглядом.

И она понимала, что этот голод не имеет никакого отношения к еде.

И еще подумала о том, что так у них может скоро и ребеночек родиться.

Эжени разлила по тарелкам суп, на прозрачном бульоне, где плавали желтые жиринки.

– Кушай, деточка, кушай, – поддакнула Марго, – а то и вправду ветром сдует. Как вспомню, какая ты была, когда сюда попала…

И вздохнула.

Алька опустила голову, потому что покраснела. Попала она сюда… Не при самых благоприятных обстоятельствах. О том, что было бы, не прочитай Мариус ее дело, она вообще старалась не думать, никогда больше. Но все получилось именно так, как получилось, и Алька понимала, что тогда, давно, она была для Мариуса лишь двуликой тварью. Одной из тех, что убили его семью, и кого сам он тоже привык только убивать.

– Я вот что хочу сказать, – Мариус бодро стучал ложкой, – мы переезжаем в Эрифрею. Здесь, возможно, станет опасно, и я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал.

Воцарилось молчание. Даже Эндрю привстал с подоконника, его взгляд растерянно перебегал с Мариуса на Альку и обратно.

– Что, крагхи? – первой опомнилась Эжени.

– Не знаю, – угрюмо ответил Мариус, – говорят, что крагхи. А что на самом деле – неясно. Мне это самому не слишком-то нравится, король Сантор выглядел как человек, с которым можно иметь дело…

– Это не он, – пискнула Алька, – он не стал бы…

– Это мог быть и не он. Это могли быть его подданные, – осторожно поправил Мариус, – вспомни, он ведь и всезнающим не был.

Она опустила плечи. Ох, как же не хотелось, чтобы то, о чем говорили, оказалось правдой.

– И то ж вы, ниат, дом забросите? Столько добра. Все разворуют.

– Да Пастырь с ним, с добром. Возьмем самое ценное. А мебель… Ну и пусть остается.

Снова молчание.

Алька поймала тревожный взгляд Эжени и через силу улыбнулась.

– Очень вкусный суп, – похвалила тихо. Исключительно, чтоб разбить эту тягостную тишину.

– Мы с Марго никуда не поедем, – вдруг заявил Робин, – мы уже такие старые, что если помрем, так лучше в родных стенах.

Мариус отложил ложку.

– Марго?

– Да, ниат, – старушка улыбнулась мягко, как мать может улыбаться своему ребенку, – нам не нужно никуда ехать. Будем спокойно доживать. Да и кому мы нужны, ниат? Кому интересны старики?

– Я тоже останусь, – вдруг решительно сказала Эжени, – я не боюсь, ниат Эльдор. Да и вся родня у меня здесь.

Мариус пожал плечами.

– Ну, а ты, Эндрю?

Конюх смутился. Когда смущался, всегда начинал немного заикаться.

– Так эт-то… н-ниат… я тоже.

И махнул рукой.

– Ясно, – сказал Мариус, – силой я вас не потащу. Хотите, оставайтесь, следите за домом. Жалованье по-прежнему буду выплачивать. А ты, Эжени, еще и вот за ними будешь присматривать, – кивнул на Марго, – правда, мне теперь забота, новую прислугу нанимать. Боюсь, не слишком много желающих будет идти работать в тот дом, где мы будем жить.

…На том и порешили. Алька собрала чемодан, куда сложила имеющуюся одежду и любимую фарфоровую вазочку с синими цветами на боках, Эжени помогла собрать вещи Мариуса и кое-что из белья. Потом они попрощались, очень быстро и буднично, как будто уезжали совсем ненадолго, и Алька подумала, что в самом деле ничего страшного в том, что она немного поживет в Эрифрее. В конце концов, можно просить Мариуса и проведывать роутонское поместье сколько душе угодно. Марго, целуя Альку, тихонько прошептала – береги себя, деточка. Эжени порывисто обняла, расцеловала в обе щеки.

– Не смей расстраиваться, – сказала тихо, – в столицу едешь, это ведь здорово. И все-таки не забудь на свадьбу пригласить. Буду ждать открытку.

Алька закивала торопливо, потому что глаза начало печь, и она в самом деле боялась разреветься. Мариус закончил давать указания Эндрю, обернулся ,смерил ее долгим взглядом.

– Ну что, птичка, отправляемся?

И легко поднял оба чемодана, свой и Алькин. По этой же причине, чтобы вместе шагнуть в портал, ей пришлось крепко обхватить Мариуса за пояс, она прижалась к нему всем телом и, не удержавшись, положила голову на плечо.

– Да хранит вас Пастырь, – пробормотала Марго, и это было последним, что услышала Алька.

Пространство разверзлось, расползлось безобразной дырой с сияющими краями, и они с Мариусом просто рухнули в бездну – чтобы через мгновение подошвы стукнулись о деревянный пол. Теперь они были на месте, в доме Магистра Надзора.

– Ну, вот и прибыли, – мрачно сказал Мариус.

Алька огляделась. Положа руку на сердце, при свете дня дом ей понравился куда больше, чем сейчас. Теперь же в холле было темно, и в окна заглядывала ночь. Она услышала, как Мариус пощелкал пальцами, тут же под потолком расцвели три мохнатых огонька. Алька снова прижалась к Мариусу, прячась от глупых страхов у него на груди.