Надежда Олешкевич - Дом трёх драконов. Желанная

– Хочешь именно со мной?

– Да, пожалуйста.

Зверь отозвался. Я повёл головой, улыбнулся. По венам побежал огонь, пульс участился, член окаменел от желания немедленно выполнить просьбу. Затрещали пуговицы на её платье, посыпались градом на одеяло. Человечка не испугалась, лишь поддержала меня в этой бешеной нетерпеливости. Помогла снять с себя тряпьё, оголилась, снова потянулась ко мне.

– Ты восхитительна, – поразился я.

И вновь её мягкие губы. Шаловливый язычок. Сводящие с ума стоны. Мы будто завоёвывали друг друга, в борьбе перехватывали инициативу. То человечка тянулась к моему члену, то я сжимал её грудь. Играл, пощипывал напряжённый сосок рядом с вожделенной родинкой, приглушал затянувшимся поцелуем вздохи, ощущал дрожь тела и наслаждался ярким запахом её возбуждения.

Зверь рвался к ней. А я лишь подливал масла в огонь. Но не спешил. Растягивал удовольствие. Наслаждался. Хотел приблизиться к самой грани, чтобы сдерживаться было невыносимо, и балансировать на ней сколь угодно долго. Чтобы услышать слёзную мольбу рыжей плутовки. Чтобы ей стало жизненно необходимо обладать мной. Будто важнее ничего нет. Словно мы созданы исключительно друг для друга, и никого больше в целом мире не существует. Во всех мирах! Я отчаянно хотел довести человечку до предела, мучить, не давать взлететь на крыльях экстаза. Играть, манить близким оргазмом, чтобы клялась быть только моей, лишь бы вобрать моё семя…

Я уже рычал. Жаждал войти в неё на всю длину. Желал мучить и мучился сам. Но тянул, ждал её просьбы. Целовал, не мог оторваться от мягких губ, пил дыхание, которое не переставало отдавать свежестью и чистотой. Меня трясло от перевозбуждения. Внутри бушевало пламя. И его тоже сдерживал, боясь причинить девушке вред.

– Лисичка, – охрипший голос отличался от моего. – Сладенькая…

Дотронулся до её бутона, раздвинул влажные от страсти лепестки. Нежно помассировал средоточие женственности. Девушка вскрикнула, выгнулась, впилась ногтями мне в плечи.

– Да, ещё! О, боже, да!

Она закатила глаза. С губ сорвался стон. Человечка кончила настолько остро, что сладкий запах её любовного сока ударил по мозгам и отпечатался глубоким тиснением на каменном слитке памяти.

Это, мать его, никакой не сон! Я будто очнулся. И зарычал:

– Да кто ты такая?

Член пульсировал болью от неудовлетворённости. Яйца будто сжали и вывернули. Зверь рвался овладеть самкой, присвоить её, но вместо того, чтобы закончить начатое, я отстранился и всмотрелся в миловидное, невинное на первый взгляд лицо.

Глаза затуманены. Щёки пылали. Налитые кровью от долгих поцелуев губы были приоткрыты. Девчонка медленно отходила от недавнего оргазма. Удовлетворённо мычала что-то нежное, улыбалась.

Я тряхнул её, словно пробуждая ото сна.

И вдруг взгляд изменился, стал осмысленным… и растерянным. От томности и расслабленности не осталось и следа. Человечка осмотрела мои обнажённые плечи, голый торс, вздрогнула при виде напряжённого члена, и тут в глазах девчонки на миг сверкнула злость.

Я прищурился: она словно тоже спала. Или находилась под чьим-то воздействием. Сейчас же, обнаружив себя подо мной, лежащую с разведёнными в стороны ногами, открытую и доступную, казалось, смутилась.

Миг, второй… Секунды капали, а я всё решал, как поступить. Закончить начатое или вышвырнуть шлюху из моей спальни.

Девчонка вдруг закричала так отчаянно, что пришлось зажать ей рот. Начала брыкаться, биться, изо всех сил отталкивать меня. Словно это я пришёл к ней в комнату, начал лезть под платье, а потом насильно раздел и надругался над её невинностью.

– Заткни пасть! – прорычал и вдавил в постель. – Разбудишь хоть кого-нибудь, и выпрыгнешь из окна вслед за Хьерой.

Она замолкла. Продолжала упираться мне в плечи, но больше не отталкивала. Сообразительная? Смотрела на меня широко распахнутыми зелёными глазами, которые вмиг наполнились слезами. Ну уж нет, второй раз на подобную уловку я не поведусь.

– Это моя комната, дайна. Не надо строить из себя недотрогу, после того как кончила прямо подо мной.

Её глаза ещё сильнее расширились. Отчаянно покраснев, отвернулась и забилась маленькой пташкой в лапах дракона.

– И нет, можешь не бояться, я не лишил тебя девственности, – слова будто хлестали по её оголённой коже, отчего человечка вздрагивала.

Я больше не сдерживался – не мог. Не после того, как только что сходил с ума от желания, от безудержного влечения, от красоты этой хитрой мерзавки и от скрываемой где-то глубоко под маской невинности страстной натуры. Меня словно обвели вокруг пальца и оставили ни с чем. Но кто это сделал и зачем?

Мой рык заставил девчонку сжаться:

– Кто ты на самом деле?

– Я Мира… – начала она, стоило отнять руку.

– Мне не интересно твоё жалкое имя. Из какого ты мира?

– Не понимаю, о чём вы?

Её детская открытость во взгляде подкупала. Я был невероятно зол, всё ещё желал её трахнуть, мой зверь по-прежнему тянулся к девушке. Выл от жажды насладиться ею. Нестерпимо, болезненно… жалко. Я едва сдержался, чтобы не придушить мерзавку.

Чистота и свежесть? Как эту особу можно ассоциировать с этими понятиями? Развратная шлюха, которая готова торговать своим телом ради достижения чьих-то коварных целей!

– Ты слишком хорошо мне подходишь, чтобы быть обычной человечкой, – прорычал я ей в лицо и, отпустив, отстранился.

Гадство! Я подарил ей жизнь. Не смог прикончить, только не её. Видимо, теперь нам обоим конец. И он неизбежен. Это не просто совместимость, это нечто большее. И от понимания правды становилось паршиво.

Я поднялся с кровати, зашнуровал штаны. Меня распирало от ярости. Зверь никогда не отзывался во время постельных утех. А девиц я перепробовал немало. Страстных и не очень. Опытных и робких. Сгорающих от желания и неподвижных досок, дожидающихся, когда же всё закончится.

А эта!..

Вкусно, страстно, необычно, маняще, ярко, великолепно… Не наберётся всех слов, чтобы передать всю гамму эмоций и чувств, которые вызвало у меня это, на первый взгляд, невинное создание.

Девушка рывком поднялась. Потянулась за разорванным платьем и, притянув, стыдливо прикрылась им. Покосилась на дверь, но я зло бросил:

– Уйдёшь, когда разрешу.

– Как я здесь оказалась? – голос звенел сдавленной горечью. – Меня чем-то опоили?

– Это тебя нужно спросить. Не надо строить из себя невинность, сама заявилась ко мне и прыгнула в постель.

– Можно мне одеться?

Человечка не поднимала глаз. Стыдилась. Помнила каждое движение, каждый поцелуй и стон… И я помнил, отчего ярость лишь усиливалась.

Не дождавшись ответа, она торопливо надела платье. Стянула края на груди, опустила голову. Её будто подменили.