Никита Некрасова - Запасный вход

И, он действительно схватил одну ногу и стал покрывать ее поцелуями.

Оленьке стало смешно, а потом, когда он схватился за пятку – щекотно, и она захохотала, откинув голову, и в то же время, пытаясь запахнуть на груди разорванную кофточку.

Влюблённый «начальник», открывши рот, смотрел, не зная, что и подумать.

– Да ты, не веришь мне? Хорошо, смотри, смотри.

Он рванул за ручку крышку погреба, спрыгнул туда. Послышалась возня, сопение.

Оленька тем временем встала, накинула на себя телогрейку и присела на лежанку зашнуровывать свои баретки.

Из подвала появились руки и поставили на пол шкатулки, одну, вторую, третью. За ними выскочил «Василек», весь в паутине, его исподнее стало серо-черным.

Оленька еле сдерживала смех.

– Вот, вот, видишь, что я для тебя припас?

– Ну-ка, ну-ка, покажи свое богатство… – Она уже все поняла, и спокойно, смотрела на эту потеху.

– Вот, ожерелье с агатами, я узнавал, дорого стоят, а вот просто каменья, рубины, саффиры, нам с тобой на всю жизнь хватит. А вот сережки с птичками, видишь, в глазики брульянты вставлены.

– Степныч, да это ж запонки мужские, опять засмеялась девушка, – хотя по идее должна была обрадоваться, так подумал «богатей», глядя на нее преданными «собачьими» глазами.

– Люблю тебя, Олька, люблю, мочи нету, сжалься, согласися, все для тебя сделаю, его голос стал тоненько-просящим, и, вдруг, зарыдал, уткнувшись грязным носом в ее коленки.

– Ну, хватит, хватит, ручёнки – то убери, ты, куда их тянешь, а?

Он замотал головой и еще крепче обнимал ее, не собираясь отпускать.

– Степаныч…

– Прошу, умоляю, назови хоть разочек Вася. Вася-Василёк, так маменька меня называла, и по головке гладила. Нету матушки, никого у меня нету, я тебя выбрал, ты единственная, свет очей моих.

– Хорошо. Василий Степанович! – строго окрикнула его Оленька.

– Да-с?

– Ну, вот, и слезки просохли, и, слава Богу. Ты, хороший мой, собирай свое добро обратно, ладно? Да умойся, оденься и чайком угости, как обещал, а там и поговорим.

Глава 11.

«Опаньки». Спальня доктора Никиты 2007 год.

Она проснулась в абсолютной уверенности, что ей достался лотерейный билет в миллион долларов и «принц на белом коне», сейчас он лежит в ее объятиях. Любовь всей ее жизни, красавец, возлюбленный супруг, неутомимый воин, великолепный любовник, – и как оказалось, таааакой забавник.

Утренняя нега не отпускала, но ночные грезы постепенно исчезали за черными вратами Морфея, бога лживых или пророческих сновидений. Сквозь закрытые веки она еще видела восторженное сияние сотен радужных бликов, но уже понимала, что это всего на всего люстра, которую они не выключили накануне. Во всем теле ощущалась удивительная легкость и упоительное блаженство, – ах, как не хочется пробуждаться но, Игорёк любит кофе в постель, она улыбнулась загадочной улыбкой и вдохнула незнакомый аромат.

– Игорь сменил парфюм? – запах был абсолютно незнакомым, – какие нелепости приходят мне иногда в голову – подумала Наталья Ивановна с намерением полюбоваться точеным профилем любимого, но открыв глаза, увидела чужую люстру, обои, гардины, она с опаской покосилась на соседнюю подушку.

– Это не Игорь! – прежде чем ее охватила паника, успела подумать Наталья Ивановна.

В полной прострации, затаив дыхание, она силилась вспомнить, как она здесь оказалась. Ничего, пустота.

Мужчина издал легкий стон, и перевернулся на спину. И вдруг – прозрение!

– Это же Никита Николаевич! – они вместе были у Оперы, там с ним случился припадок, а с ней, что было с ней самой? Наталья Ивановна осторожно положила руку вниз живота, перед глазами поплыли воспоминания – пожирающее пламя, безобразное лицо колдуньи, хриплые заклинания. Она оцепенела от ужаса.

А что дальше? Дальше они вместе приехали домой к Никите, она разделась – полное ощущение, что она у себя дома, пошла на кухню и с отвращением скребла грязную посуду, не задаваясь вопросами. Приняла душ, и улеглась в постель к совершенно постороннему мужчине, Он повернулся к ней и прошептал: «Ну почему так долго, Солнышко?», а его рука уже гладит плечо, касается груди.

Щеки, лоб, нос и даже глаза полыхнули краской стыда. Так что же получается, я была близка с ним?

– Я?!? Я, всерьез, без принуждения провела с ним ночь?

Нестерпимо зудело внизу живота, вопль отчаяния и страха, чуть было не вырвался наружу и, кажется, она вот-вот потеряет сознание.

– Ах, лучше бы я осталась беспамятной, что я скажу Игорю?

А воспоминания атакуют ее со всех сторон, и нет сил, от них избавиться. Перед ней, словно распахнулся занавес и там, в глубине она видит два обнаженных тела в белоснежной пене простыней.

Грудь это гордость Натальи Ивановны – два крупных яблочка, не требующих поддержки лифчика, и струящийся по ним щелк пурпурного платья для коктейлей вызывали восхищение друзей Игоря.

Однако, сейчас, выставив «наглые рожки» навстречу Никите Николаевичу, они требовали ласки.

– Какой ужас! Какой позор! Все это похоже на эротический фильм, который Игорь недавно принёс для «видика». Возможно, я еще сплю?

Пунцовая от стыда, женщина вспоминала подробности, не в силах прервать череду картинок возникающих у нее перед глазами.

Доктор кашлянул, не просыпаясь, почесал выпирающий кадык, блаженная улыбка разлилась у него на лице, губы шевельнулись, Наталья Ивановна разобрала только «…шко», рука непроизвольно опять потянулась в низ живота, и тут, словно холодный душ окатил ее с головы до ног: «Я беременна! Нет, это невозможно, невозможно…Глупая моя голова! Надо бежать, пока он не проснулся, бежать, бежать, распутница!». И она, затаив дыхание, как змея, бесшумно скользнула на пол, на корточках, как можно ниже пригибая голову – собирала свою одежду. Ей очень хотелось, лечь и по-пластунски выползти в коридор, но вдруг, в этот момент он проснется, увидит – и ее опять бросило в жар…

Неимоверными усилиями она заставила себя выпрямиться и, уже одетая, осторожно прикрыв за собой дверь, бросилась к машине.

Часть 2.

Глава 1.

«Чан Ми». Тамбовский лес, весна 2007 год.

– «Нашейники, спиногрызы, нервомотатели, лодыри! И дал же господь сыночков! Оба в отца! – била себя в грудь немолодая женщина в красном газовом платочке с золотой ниткой, он постоянно сползал с головы, и это еще больше раздражало уставшую от жизни посетительницу.

– Тот, «шерстобит» издох от заразы под забором, никому не нужный, и эти туда же! У старшего от девок отбоя нет, все заборы пообссыкали, прошляется ночь напролёт, куда ж работать? Днем отсыпается. Младшему только б на диване полеживать, да «книжещки» почитывать, все размышляет да философствует, почему это девушки стороной его обходят? Да все ко мне, с разговорами – а была ли любовь у вас с батей, а желанный ли я был ребенок? Ну, куда мне от его расспросов деваться? Я с маменькой не смела такие разговоры вести, а ведь мы женщины, а он? Мало того, что мужик, девятнадцать лет, так сын же ведь, срамота, как ты думаешь…