Валерия Воронцова - Практикующий. Клятва ворона

Конечно же, нет. Я вообще сомневаюсь, что это возможно. А если все-таки возможно, то какими тренировками этого добиться? Как учуять то, у чего нет запаха?

– Если все это тяжко только для светленьких, то что считают проблемами темненькие?

– Темненькие не видят сложностей в принципе. И уж точно не думают о них заранее. Как только ты начинаешь думать, что что-то не получится по той или иной причине, ты работаешь себе во вред. Это все равно что отказаться от интересного путешествия из-за того, что собираться долго. Едва появляется одна сложность, как за ней тут же потянутся другие: билеты дорогие, отель неподходящий, погода непонятная… Нет, лучше не ехать. Месяца через три попробую. И так каждый раз.

– То есть ты говоришь: соглашаться, не раздумывая, и сложностей не будет?

– Агата… – Влад покачал головой, вытягивая ноги.

– Что? У тебя тут явно личная заинтересованность!

– Скажешь, у Ругаловой ее нет? – проницательно посмотрел на меня Яблонев, и вся его расслабленность улетучилась.

В практикующем снова проступили та жесткость и сосредоточенность, какую я видела вчера на лоджии. Словно он был хищником, заключенным в человеческое тело, или… птицей, готовой вырваться из клетки, едва представится такая возможность. На что бы это ни было похожим, оно вызывало у меня чувство тревоги, даже заставляло присмиреть, но не пугало.

– Ты знаешь, что она не хочет, чтобы я была твоим фамильяром.

Я даже не спрашивала. Понимала, что он действительно в курсе отношения Ирки ко всей этой ситуации.

– Не важно, чего она хочет или не хочет. Думать об этом – забота Березина, как ее практикующего. Здесь дело исключительно твое и мое, остальные за бортом. Я не говорю, что сложностей не будет. Всего лишь указываю на то, что думать о них сейчас – пустая трата времени. Все это очень индивидуально. У каждого фамильяра и практикующего свои заморочки. Кто-то ревностно относится к своему личному пространству, кто-то настолько непунктуален и безалаберен, что это становится проблемой для практикующего, а кто-то капризничает каждый четверг. Ты сказала: «Сложности с общением». Что ты в это вкладываешь?

– Ну… – Отлично, Ругалова заразила меня своим «нуканьем»! – Постоянные споры, трудности в нахождении компромисса…

– Мне нравится, когда со мной спорят, – огорошил Яблонев.

– Ты передумаешь, когда столкнешься со мной.

– Видишь? Это уже не проблема, – фыркнул Влад. – Думаю, это станет нашим видом спорта.

– Ты уверен, что я соглашусь.

– Я бы хотел, чтобы ты согласилась. Я чувствую, что ты – мой человек, – серьезно ответил парень, и тараканы в моей голове пустились в задорный пляс, жонглируя дамскими романчиками. – Дело не в энергетике, не в том, что мы чувствуем, когда соприкасаемся руками, хотя и это, безусловно, тоже. Мы во многом похожи. Даже наши сущности выражают одно и то же стремление к свободе и отсутствию границ. Заметила, как мы сейчас шли?

О да, этого я, человек, которого вечно все просят идти помедленней и спрашивают, где пожар, просто не могла упустить. Мы шли в одном темпе. Даже, кажется, в ногу.

– Ирка постоянно просит меня ползти как улитка, – сморщилась я.

– Обычно я хожу еще быстрее, – подмигнул мне Влад.

– Я тоже, – скромно улыбнулась я, умолчав о том, что иногда предпочитаю и вовсе переходить на бег.

Мы притихли, каждый думая о своем. У меня был еще один важный вопрос на сегодня, но я не знала, как к нему подступиться. Стянув перчатки, коснулась ладонями деревянного сиденья, стараясь через руки остудить лихорадочно бегающие мысли. Яблонев ждет ответа.

Все это комично напоминало предложение руки и сердца, и я была совсем как типичная книжная простушка, половшая грядки у дома и увидевшая, как к нему подъезжает принц и просит стакан воды. И вот я могу дать ему этот несчастный стакан воды и оказаться в сказке, а могу сделать вид, что обычная крестьянка, и пускай идет, ищет себе воды у кого-то из своего круга.

– Есть что-то еще, верно? – прервал наше уютное молчание и снежную тишину парка Яблонев. С ним даже молчать было удобно!

– Да. Только я не знаю, как ты отнесешься к этому вопросу, – закусила я губу, убирая руки с лавки.

– И не узнаешь, если не спросишь, – отметил ведьмак. – Равно как и не встретишь сложностей, пока не шагнешь на дорогу.

– Не мог бы ты ненадолго прекратить свою агитацию? Я уже поняла, что это важно и нужно тебе, но оно напрямую касается меня, ясно? – огрызнулась я.

– Ясно-ясно, – поднял руки вверх Яблонев, не прекращая улыбаться.

– Что?

– Твой дог бегает за своим хвостом, – прыснул он, глядя на мое туловище. – Очень забавно.

Я застыла, ошарашенно моргая. В эту секунду я сожалела сразу о двух вещах: невозможности самой посмотреть на свою сущность и морозе, мешающем слепить снежок и одним броском стереть с его лица это самодовольное нахальное выражение!

– Рада, что в очередной раз удалось тебя повеселить, – процедила я.

– Верю, – кивнул Влад. – Ты так и излучаешь желание радовать меня дальше. Кстати, у тебя губы трясутся.

– Влад!

– Не надо так громко кричать мое имя, Герцогиня. Люди могут подумать что-нибудь не то, – приподнял он бровь.

– Какие люди, мы здесь одни! – возмутилась я, реагируя на его пошлый намек.

Парень кивнул куда-то мне за спину, и, обернувшись, я увидела неподалеку компанию ребят, шедших в сторону Первомайской. Чертов Влад Яблонев!

Снова повернувшись к ведьмаку, едва не столкнулась с ним нос к носу. Короткого мгновения хватило, чтобы он успел скользнуть по сиденью вплотную ко мне. Ноздрей коснулся его тонкий, приятный и неизвестный аромат, и я немного потеряла голову, глядя в серые затягивающие глаза.

Кто-то из проходящей мимо компании присвистнул и бросил нам с Владом нецензурное напутствие на продолжение этого вечера дома в нескольких позах. Мои уши под шапкой заалели от смущения и раздражения, Яблонев же медленно повернул голову, глядя вслед весело гогочущей шайке.

– Никакого инстинкта самосохранения, – пренебрежительно высказал ведьмак.

Прежде чем я успела как-то замять досадный инцидент, со стороны компании послышались ругань и пара забористых реплик, из-за которых мамаши зажимают детям уши. Тот самый «советчик» шлепнулся на задницу, попав на наледь, и не смог встать с первого раза даже при помощи друзей.

– Надо же, как неловко, – прищелкнул языком Влад, с усмешкой наблюдая за тем, как парня наконец-то поднимают.

– Это ты?

– Конечно.

– Из-за того, что он сказал?

– А также что он подумал, – не отрицал Яблонев.

– И часто ты проворачиваешь такие штучки?

– Только когда обижают людей, которых я считаю своими.

– Прозвучало очень собственнически.