Лина Люче - На самой глубине неба

– Сафира, я понимаю, что поставил тебя в неловкую ситуацию, и это не было моей целью. Поэтому я должен кое-что сказать прямо сейчас.

Его тон звучал так официально и серьезно, что ее сердце тревожно заколотилось. Опасаясь услышать что-то неприятное, она подняла настороженный взгляд, но ее жених смотрел мягко:

– Я должен пообещать тебе, что до самого окончания помолвки не дотронусь до тебя внутри дома. Ты можешь не опасаться этого.

Залившись краской, Сафира мгновенно вновь уставилась в пол. Ей хотелось провалиться сквозь него – зачем он говорит это? Неужели он не понимает, как это смущает? Впрочем… отдышавшись, она ощутила облегчение. Он не коснется ее. Он обещал, а как бы там ни было – Льюча эс-Мьийа производил впечатление человека, который выполняет обещания. Значит, она действительно в безопасности.

Глава 5.

Пару часов ей удалось провести наедине с собой, сославшись на необходимость разобрать вещи. Льюча согласился с этим, хотя они оба знали, что ей не нужно столько времени, чтобы развесить одежду в шкафу и расставить косметику по полочкам в ванной.

Хотя устраиваться было приятно – спальня оказалась гораздо просторнее ее комнаты дома, а ванная была просто роскошной – розовый гранит, изумительной красоты душ с десятком разных режимов, переливающийся разноцветными кнопочками. А еще в ее новой комнате даже было специальное место для чтения – уютный диванчик с мягкими подушечками и очень красивым ночником рядом.

Сафире не хотелось покидать это прекрасное место, как и вспоминать, в чьей квартире эта комната располагается. Но Льюча все же заявил, что специально взял выходной, и остаток дня они проведут вместе, так что, в конце концов, ей пришлось выбираться наружу. Она еще плохо ориентировалась в его огромной квартире, и даже боялась заблудиться, но, к счастью, гостиная нашлась довольно быстро – а в ней и ее жених с коммуникатором в руке.

Какое-то время Сафира удивленно смотрела на него – потому что Льюча, небрежно развалившийся на диванчике в коконе из собственных крыльев показался ей на несколько мгновений кем-то другим. Домашний и уютный вид этого человека вызвал у нее ступор и когнитивный диссонанс: он всегда казался таким строгим, собранным и натянутым, как струна, что она не могла и представить своего жениха расслабленным.

Оказалось, что и такое возможно. И вот он лежит, закинув одну щиколотку на другую, и из-под его темных спортивного вида штанов торчат голые ступни. Уставившись на длинные пальцы, Сафира даже на секунду задумалась, какой он носит размер обуви и не приходится ли ему шить ее на заказ – ведь даже среди огромных, по сравнению с землянами, горианцев-мужчин, Льюча выделялся и ростом, и размером.

Заметив свою невесту, он неуловимо быстрым, гибким движением поднялся и снова стал "натянутым". Превращение произошло так быстро, что Сафире даже показалось, будто расслабленно лежащий Льюча был плодом ее воображения, переполненного напряжением, глупыми страхами и новыми впечатлениями.

– Ты обустроилась? – осведомился он без каких-либо определенных эмоций.

– Да, благодарю. Это очень красивая комната, – сдержанно ответила она.

– В ней пару раз останавливалась моя сестра. Она ее и обставила.

– У нее замечательно получилось. Твоя семья живет в другом городе?

– Да, не близко. Но они иногда приезжают в гости.

– Они знают, что ты помолвлен? – вырвалось у нее. Через секунду под его внимательным взглядом Сафира уже ругала себя, на чем свет стоял. Она не могла понять, зачем задала этот вопрос. Словно ее волновало, о чем он рассказывает своей семье. Такие вопросы задают, чтобы уточнить серьезность намерений, но ведь он уже ясно дал понять, что не считает эту помолвку перспективной. Как, впрочем, и она сама.

– Нет, – коротко ответил он, посмотрев в сторону.

Сафира раздула ноздри. Да что это с ней? Почему ей вдруг стало обидно это услышать? Разумеется, он скрывал факт своей помолвки с землянкой от близких. Но не потому, что она землянка, а потому что это принудительная помолвка. Она бы тоже скрыла, если бы жила отдельно от родных, и если бы ее отцу не надо было передавать пре-сезариат. Если бы она только могла…

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Да, сока или воды, если можно, – кивнула она, села на диванчик рядом со столиком, на котором забыла коробочку с дьямой и, пока Льюча стоял спиной, наливая сок, украдкой выхватила из нее пирожное и сунула в рот. Но прожевать не успела.

– Ты любишь тхайи? – спросил он, поворачиваясь к ней со стаканом. От нее не укрылась некая неловкость его действий: сначала налил сок, а потом уже решил осведомиться о ее предпочтениях. Но это ни в какое сравнение не могло идти с тем, как глупо выглядела она, застигнутая врасплох с набитым ртом. Льюча ждал ответа несколько секунд, прежде чем понял, в чем дело – и отреагировал на это телепатическим смехом:

– Открой коробку и ешь – хоть все сразу, маленькая обжора, – сказал он, пересек гостиную и поставил перед ней стакан сока.

– Ты, правда, не хочешь? – спросила она, когда прожевала все, что было во рту.

– Правда. А ты, правда, все это съешь за раз?

– Хочешь поспорить? – весело спросила она, примеряясь к новой порции лакомства.

– Нет. Не хочу, чтобы тебе стало плохо, – серьезно ответил он.

– Думаешь, я настолько упряма, чтобы объесться до полусмерти в стремлении выиграть спор?

– Думаю, да.

Телепатически получив подтверждение его искренности, Сафира подумала, что, возможно, Льюча и не ошибся. Она знала, что иногда проявляет недостаточно гибкости, и это доводит до неприятностей, таких, как ссоры с друзьями. Вот только ее упрямство так часто выручало ее в детстве, спасая от более ужасных вещей, что на Горре она так и не смогла отказаться от привычной модели поведения.

– Я не идиотка, чтобы ты там ни думал, – тихо буркнула она.

– Этого я не утверждал, – дипломатично возразил Льюча, отхлебывая сок из собственного стакана. Он снова немного расслабился, и теперь перед ней снова сидел тот человек, которого она застала, зайдя в гостиную, – кто-то очень спокойный, не опасный, даже уютный. В мгновение ока решившись, словно ее осенило, Сафира выпалила:

– Льюча, пожалуйста, не запрещай мне учиться. Не проси, чтобы меня отчислили. Это очень важно для меня.

Иногда с ней такое бывало. Она долго упрямилась, а потом просто делала то, что казалось разумным, несмотря на упрямство и гордыню. И зачастую это помогало. Конечно, перед тем Льючей, с которым она спорила вчера вечером, просто невозможно было стать такой уязвимой, но сегодня он казался совершенно другим… пусть даже это ей только казалось. И Сафира внезапно поняла, что может сказать то, что нужно.