Валентина Гордова - Во власти его величества

Вообще-то было множество тем, с которых можно начать разбор полетов. И я честно не знала, какую из них назову, пока слова сами не слетели с губ.

Обладатель черных волос и темного загара повернул голову, задумчиво осмотрел меня с высоты своего немаленького роста и как-то устало спросил:

– Ты кто?

Появилось желание промолчать или соврать, но потом вспомнила, что он меня даже голой видел, а потому молчать как минимум глупо.

– Вика, – представилась своему ненормальному похитителю. – А ты?

– Эор.

– Это имя? – решила уточнить на всякий случай.

– Это титул, – учтиво исправили меня с величественным полукивком.

Эор? Я, конечно, не великий историк, но что-то мне подсказывает, что такого титула не существует.

– А имя? – заторможенно вопросила у незнакомца, отчаянно пытаясь не впадать в панику.

Зачем? Ничего же плохого пока не происходит. Происходило, но меня благородно спасли.

– А имя тебе лучше не знать. – И усмехнулся так… по-злодейски. Обворожительно-обаятельно, но в то же время предупреждающе, предостерегающе, будто говоря: «Не стоит».

Я и не стала. Судорожно выдохнула и вроде как безразлично поинтересовалась:

– Как же мне к тебе обращаться?

На какой ответ можно было рассчитывать? Я полагала, что он велит называть его эором, и очень удивилась, когда увидела его хитрую улыбку. И услышала провокационное:

– Можешь называть меня любимым.

Брови взлетели вверх сами по себе.

– Когда это ты успел стать любимым? – Удивившись такому повороту событий, я, кажется, даже бояться стала меньше.

– Я тебя обнаженной видел, – напомнил он с самодовольной ухмылкой.

– Там кроме тебя еще пять мужчин было, – решила напомнить, а затем невинно похлопала ресничками: – Мне всех теперь любимыми называть?

Улыбка сползла с его лица, взгляд стал каким-то бешеным. Я тут же пожалела о словах, но было поздно.

– Разберемся, – мрачно пообещал он, плавно поднимаясь. Но не успела я испугаться в должной мере, как мне сообщили: – Тебе принесут вещи и помогут одеться, а затем проводят ко мне. Даю слово, что отвечу на все твои вопросы.

Я лишь рот открыла, а эор уже развернулся и походкой уверенного в себе человека удалился, так ни разу и не обернувшись.

И только когда за ним захлопнулась тяжелая деревянная дверь, я смогла выдохнуть свободно. Напряжение, тугими кольцами скрутившее тело, ослабло, а вместе с ним из меня будто вытащили все силы.

Спина сгорбилась, плечи устало поникли, голова упала на грудь, лицо закрыл белоснежный водопад растрепавшихся волос. Я и не чувствовала, насколько была напряжена, пока это чувство не отпустило меня.

И тут же в голове, как жужжащие осы в улье, зароились сотни вопросов. Где я? Кто это был? Что произошло? Что теперь со мной будет? Как вернуться к маме? Вопросов было столь много, что у меня закружилась голова, а потому я не сразу услышала, как открылась дверь. В комнату практически беззвучно вошли три девушки.

Милые такие девушки. В сереньких длинных платьях, черных фартучках, с повязками черного цвета на головах, скрывающих волосы. И с тонкой бледно-зеленой кожей, под которой отчетливо проглядывались насыщенно зеленые вены.

Я осталась сидеть, во все глаза рассматривая это самое настоящее чудо. Зеленая кожа – далеко не все странности этой троицы. Например, их изогнутые брови-ниточки, как и длинные пушистые реснички, были насыщенно-красными, а узкие губы – белыми. Носов вообще не было, только две полоски вместо ноздрей.

Девушки были тонкими везде. Высокими и тонкими, как тростинки.

Почувствовала себя неуютно, особенно когда одна из них, низко поклонившись, чего я никак не ожидала, мягким жестом попросила меня встать.

Поднялась из чистого любопытства – что же будет дальше? А еще хотелось посмотреть на них поближе. Страха не было, я просто устала бояться, да и эор обещал, что убивать меня не будет. А если уж он не будет, то за остальных, тем более этих милых девушек, можно вообще не переживать.

– Ра.

– Ма.

– Фа, – поочередно представились они тихими голосами, похожими на шелест листвы.

Какие имена… оригинальные.

– Вика, – назвала свое в ответ, переводя огромные от удивления глаза с одной на другую и на третью.

Собственное имя показалось диким и неправильным на фоне их коротких и лаконичных.

Но со мной больше не разговаривали, меня одевали.

Для начала девушки быстро и ловко расстегнули множество мелких пуговок на мундире, затем черную теплую ткань осторожно с меня сняли и повесили на спинку стула. Потом в руках каждой из удивительно странных служанок появилось по платью. Я наивно полагала, что мне предложат выбрать, но на меня надели все три. Поочередно.

Первым короткое, на узеньких лямочках, тонкое и полупрозрачное, приятно ласкающее обнаженную кожу. Следом за ним молочно-белое, из ткани более плотной, закрывшей меня от плеч и до колен. Третье платье напоминало собой узорчатую сетку из мелких камней, блестящих и переливающихся, как капли росы. Его на меня надевали очень аккуратно, и оно, в отличие от остальных, упало до самого пола и искусным невесомым кружевом скрыло мои руки по самые костяшки пальцев.

Белые туфельки на небольшом каблучке запретили обувать самой, пришлось поднимать ноги и, смущаясь, позволить девушкам сделать за меня это нехитрое дело.

Но на этом процедура не завершилась.

Волосы мне тщательно расчесали тремя разными гребнями поочередно, да так и оставили спадать по спине блестящим платиновым водопадом, сливающимся с платьем.

А потом, когда вроде бы все было закончено, одна из девушек, которых я чисто физически не могла различать, взяла со второго стула, до этого пустого, что-то черное. В шесть рук они развернули ткань и бережно, с непонятным трепетом накинули ее мне на плечи, поправили капюшон и складки на полах и скрепили их на груди серебряной брошью.

И только после этого, вновь низко поклонившись и окончательно меня запутав и смутив, девушки жестами предложили следовать за ними.

Я и последовала – разве был выбор?

По мере нашего шествия на стенах высоко над головами вспыхивали яркие огоньки, освещавшие темные холодные коридоры. Это точно не были лампочки, но и живого огня я не увидела. Было интересно узнать, что это, но в то же время какая-то часть мозга отчетливо понимала, что знание до добра не доведет.

Добирались мы долго. Сначала длинными пустынными коридорами, затем спустились немного вниз, потом долго поднимались, вновь коридорами, и, наконец, вышли к высоким двустворчатым дверям, обычным, из темного дерева с железными ручками. Обычные же двери. Которые так же совершенно обычно открылись перед нами без чьей-либо помощи.

Ах да, не перед нами – передо мной, потому что мои провожатые, ничего не говоря и в очередной раз сложившись пополам в низком поклоне, поспешили скрыться, оставив меня с эором одну.