Алисия Чарская - Дефект дракона

– Очень патетически звучит.

– Что нам делать с ним? – Родион, наконец, перестал метаться и посмотрел на Миши, я тоже перевел взгляд на него.

Неужели сейчас будет решаться моя судьба? Из-за каких-то сельских танцев? Мы же драконы, могущественная раса! А я в буквальном смысле трясусь от неизвестности за небольшую слабость.

– Решать не нам, Родион, а Совету. Основатели Совета, скорее всего, рассмотрят два варианта: заточить в Гнезде и сделать производителем, или…

– Что? – не выдержал я, но первый вариант мне уже не нравился.

– Изгнать из Гнезда, Тимур. Предоставить тебя судьбе. Выжить или пропасть.

Я выдохнул. С учетом, что секунду назад сдержал выкрик, что лучше сбегу, чем буду оплодотворять дракайн, такое решение Совета не казалось мне страшным.

– Зря ты радуешься, сопляк, – ехидно пришиб меня Родион, – изгнание означает полный отказ от неба, от крыльев и магии . Ты готов пожертвовать ими? Подумай о стоимости такого наказания.

Об этом я естественно не подумал и теперь, после злых слов Родиона, исход не казался таким радужным.

– Лично я, – заключил Родион, – буду ходатайствовать за заключение в Гнезде.

– А я попрошу Совет отпустить его в мир, повзрослеть, набраться опыта и дать возможность вернуться в Гнездо, если парнишка полностью овладеет силой.

– Он быстрее наберется опыта в Гнезде, чем среди людей, – вмешался Родион.

– У мальчишки проблемы с контролем над эмоциями.

– Скажем прямо – он их не контролирует.

Миши медленно помотал головой.

– Можно научить контролировать эмоции, если их испытываешь. А если нет, то и контролировать нечего. А разве мы, драконы, можем научить мальчишку чувствовать?

Миши оглядел собравшихся, но все промолчали. Что тут скажешь, все они были взрослее меня и соответственно, эмоционально отжигал здесь только я. По мнению Миши, слабовато как-то отжигал, недостаточно, чтобы испытать эмоции в полной мере.

– Он слабый. Если попадет в мир людей, они сотрут его сущность…

– Либо зажгут искру… Не надо недооценивать человеческие эмоции, они всегда служили отличным катализатором для драконов.

– Пусть решает Совет.

– Совершенно согласен, пусть решает.

***

До созыва Совета я почти не выходил из естественного облика. Если меня лишат права быть драконом, подниматься в небо, пикировать вниз, смогу ли я вытерпеть изгнание?

Мир там, за границей озера Титикака, сейчас ощущался враждебным, диким и совершенно неприспособленным для выживания драконов. Не зря же мы изолируем Гнёзда, чтобы людям труднее было приникнуть в наши убежища?

Но это во мне говорил страх от неизвестности. Разум твердил, что большинство сородичей живут среди людей, адаптируются и приносят пользу всем нам. Сам я рвался покинуть Гнездо, планировал жизнь с работой по специальности, рвался ухватить больше знаний, хотя наставники весьма дозировано вкладывали их в нас. За тридцать шесть лет по человеческим меркам они давно могли бы обучить нас всему, в том числе дать три-четыре профессии.

А сейчас, я не уверен, что смогу устроиться в мире людей, и тем более не смогу быть полезен нашей расе.

Известность пугала еще больше. Пару раз я сталкивался в небе с Анной. Почему она до сих пор не отлипнула от «дефектного» дракона? Ведь велика вероятность, что потомство от меня тоже будет дефектным.

Но Анна упорно добивалась моего внимания.

Как-то вечером, находясь в общем зале, на меня опять наехал Родион:

– Ты мог бы уже сейчас повлиять на решение Совета.

– Как?

– Вместо того, чтобы убегать от дракайны, сойдись с ней…

Я фыркнул, не собираясь дослушивать основателя, но тот разозлился моей реакции.

– Дурак! Даже подумать не хочешь! Если Совет увидит в тебе потенциал для рода, они благосклоннее отнесутся к твоему будущему. Более того, крыло Анны в упадке. Своим вниманием ты уже набьёшь себе очки уважения.

Я только презрительно сплюнул, а Родион дёрнул плечом и вышел из пещеры.

– Тимур, подойди-ка ко мне.

Миши сидел у камина и, безусловно, слышал наш разговор с Родионом.

– А ведь ты зря не прислушиваешься. Ему конечно хочется оставить тебя в гнезде и снять с себя обязанность спариваться с каждой выразившей согласие дракайной… Хотя бы частично. У меня есть ощущение, что Родион истощен и эмоционально опустошен, а значит, почти все попытки проходят в холостую. Взрослеет.

Миши за своим монологом провалился в размышления, и я выдернул его вопросом:

– И ты полагаешь, что место племенного дракона стоит занять мне, чтобы облегчить долю Родиона?

– А? Нет, это его обязанность… Тебе я советую прислушаться к его словам. Если сейчас докажешь полезность – изгнание не будет вечным. И за тобой оставят право быть драконом.

– Мне кажется, вы слишком концентрируетесь на спаривании, – разозлился я. – Родион использует связь с Анной мне во вред, только подчеркнет, что меня лучше оставить в Гнезде и спаривать со всеми половозрелыми дракайнами.

– Зря кривишься, молодой дракон. На Совете буду еще я. Там я вполне могу настоять на временном изгнании, скажем всего на год. За это время мы проверим, насколько успешна ваша связь с Анной, ты не потеряешь свою истинную сущность и за год немного познакомишься с людьми. Они презанятные. Очень живые. Тебе может понравиться.

– Есть их нельзя?

Миши захихикал. Ну, у нас своеобразный юмор…

На следующий день я никуда не убегал, сидел на дальней вершине, сложив крылья, и ждал Анну. Она возвращалась со стороны океана, наверное, с охоты. Сделав надо мной круг, приземлилась, взметнув колючий наст.

Мысленного общения у нас не получилось, я не слышал ее потока, и скорее всего не мог донести свой. Но нужно ли при спаривании разговаривать?

Я обошел ее с хвоста и увидел, как она нагнулась, вытянув шею, и приподняла крылья, буквально нахохлившись, как большая курица. Чёрт, даже представить не мог, что связь по-взрослому такая… такая возбуждающая.

Чешуйки по хребту приподнялись, а мелкие мышцы завибрировали от предвкушения. В нос ударил резкий запах её желания, и я поплыл.

Очнулся, уже сделав дело, от её утробного урчания. Слез с дракайны, попробовал стряхнуть странную заторможенность и расслабленность, но ощущение, что я только что потерял половину силы, не проходило. Могло ли быть такое, что при спаривании в изначальном виде, я действительно делюсь своей силой?

Анна, в отличие от меня, вдруг стала активной и не в меру игривой, подпрыгивала возле меня и тёрлась о шею. Я рыкнул, но она проигнорировала, теснее оплетая меня и устраиваясь у меня под брюхом.

Нет, к такому сближению я явно не готов! Меня вполне устроят отношения, каких придерживается Родион – спарились и разошлись. И я бы улетел, но чертова приятная слабость и лёгкое дрожание мышц никак не проходили. Я совершенно не был в себе уверен, что крылья меня не подведут и удержат.