Елена Счастная - Невольница дракона

Иалина готова была бегом бежать в свою комнату, когда приём официально объявили оконченным, а господа начали расходиться: кто для позднего променада в саду, кто для сна, совершенно вымотавшись с утра. Но ещё по возвращении в комнату их с дуэньей встретила Авия и растерянно передала приказ маркиза явиться к нему.

– Что это ему в голову взбрело? – недовольно буркнула мадам и взмахом руки отослала прислугу. – Уж почти ночь на дворе.

Но всё же повернулась и пошла в другую часть замка, Иалине совсем не знакомую. До жути не хотелось никуда идти, а уж тем более видеть его сиятельство, но она уже давно поняла, что с ним лучше не пререкаться по мелочам. Скоро она, поминутно поглядывая на дуэнью, вошла в покои Немарра. Он сидел на узкой кушетке, оперевшись локтем на спинку. В опущенной кисти держал пустой бокал, из которого на дорогую обивку дивана упало несколько ярких бордовых капель. Похоже, его голову сейчас занимали некие настолько глубокие мысли, что появление женщин он не сразу заметил. Мадам Арлинда подозрительно прищурилась, рассматривая его, но пока ничего не сказала.

– Вы любите музыку, мадемуазель? – наконец поднял маркиз слегка заторможенный взгляд.

Совершенно тусклый и пустой. С ним явно что-то было не так, но Иалина не могла понять, что именно. Как будто прошедший сегодня пикник выпил из него все силы.

– Люблю. – Она медленно подошла ближе.

Мадам так и держалась чуть позади неё и, кажется, тоже всё никак не могла взять в толк, что происходит.

– А танцевать? – Немарр поставил бокал на низкий круглый столик с резными ножками.

– Кажется, приём уже закончился, – осторожно напомнила Иалина. – Или вы хотите потанцевать именно сейчас?

Маркиз широко и жутковато улыбнулся. Встал и, обойдя диван, остановился у камина, в котором ещё слабо шаял огонь. Он приблизил к нему ладонь, и тот – невероятно! – явственно потянулся ему навстречу. Изогнулись языки пламени, приподнялись, еле удерживаясь на почти прогоревших дровах.

– Нет, к сожалению, я уже не в том состоянии, чтобы танцевать. – Он опёрся на верхний портал камина рукой.

– Ваше сиятельство, – ворчливо окликнула компаньонка будто бы снова задумавшегося о чём-то маркиза. – Отпустите девушку спать. Ваши прихоти сейчас…

– Я вас спрашивал о чём-нибудь, мадам? – чуть резче, чем нужно, прервал её Немарр.

– Простите.

Воинственный запал тут же исчез из голоса дуэньи. Маркиз ещё поразмыслил, глядя себе под ноги. Иалина уже измяла весь подол, беспрестанно его теребя и пытаясь угадать, что он ещё скажет.

– Вас же учили танцу Семи стихий? Когда вы жили в замке вместилищ? – снова заговорил Немарр, поворачиваясь к ней.

– Учили. Правда, я не знаю, зачем…

– Это ритуальный танец. Сейчас, – пояснил де Коллинверт. – А раньше… Раньше, говорят, он был брачным. Ну, или призванным выказать расположение избраннику. Хотя мало кто сейчас может сказать это наверняка. И мало кто из вместилищ, которые даже толком не знают, что с ними случилось и почему, могут станцевать его так, как танцевали драконицы.

– Вы же не хотите сказать?.. – вновь попыталась вмешаться дуэнья.

– О, вы слишком проницательны, чтобы задавать столь глупые вопросы! – маркиз махнул на неё рукой. – Мадемуазель. Я буду ждать вас через час в музыкальном зале. Советую постараться. Представьте, что я – ваш самый строгий судья, – он выделил последнее слово. – Представьте, что на вас будет смотреть… Ну, скажем, король. Вам придётся вспомнить все данные вам уроки.

Он снова обратил взгляд к огню, молчанием давая понять, что женщины могут удалиться.

– Совершенное, форменное бесстыдство! – сокрушалась по дороге в покои мадам. – Что он о себе вообразил? Вы только представьте!

Иалина, прямая, как жердь, переставляла ноги, вообще плохо слыша её. Только стук собственного сердца сейчас звучал в ушах. Она беспрестанно потирала ладони, но они снова вмиг становились влажными и холодными. Танец Семи стихий. Семи стихий, заключённых в Источнике. Огонь, вода, воздух, земля. Дух, тело и разум. Говорят, со всеми надо смириться, все принять и все отринуть, чтобы обратиться драконом. Раствориться в них, стать с ними единым целым. Правду сказать, когда Иалину учили этому танцу, она не чувствовала ничего. Просто запоминала движения. Ни разу ей не довелось станцевать его даже ради некого ритуала – и потому это казалось просто формальностью, развлечением от скуки и одним пунктом в некоем списке дел, которые должно исполнить вместилище.

Сейчас же все оборачивалось иной стороной.

Под непрекращающееся бурчание дуэньи они всё же дошли до комнаты.

– Раздобудьте мне семь лёгких вуалей, чтобы накрыться ими, – обратилась Иалина к мадам, как только за той закрылась дверь. – И… И больше ничего, наверное.

Дуэнья посмотрела на неё, как на безумную.

– Подождите. Немарр просто расстроен очередной ссорой с Теорой, – заговорила она ласково. – Через час он остынет, и я поговорю с ним. Наверняка он отступится от такой вздорной затеи!

– Не отступится.

Иалина взялась за шнуровку корсажа и принялась распускать её. Мадам подошла и остановила её руки. Заглянула в лицо, показалось, участливо.

– Вы оказались в непростой ситуации, дорогая. Но не нужно потакать ему во всём! Иначе он вас раз- рушит.

– Как? Как, скажите, я могу отказать? – Иалина прижала ладонь к губам, понимая, что воскликнула слишком громко. Добавила уже спокойнее: – Просто принесите вуали. Надеюсь, несколько отрезов шифона найдётся в этом огромном доме?

Дуэнья вздохнула и вышла. Тут же прибежала Авия, застав Иалину за неловкими попытками справиться с собственным платьем. Она не стала задавать лишних вопросов, хоть на лице её так и светилось любопытство. Но, видно, мадам Арлинду служанки всё же побаивались. Она просто помогла раздеться, оставив в одной нижней сорочке, и распустить причёску, отчего голова стала как будто бы легче. Авия взялась было за застёжку сапфирового ожерелья, подаренного Немарром накануне, но Иалина остановила её:

– Не снимай. Пусть остаётся. Можешь идти.

Служанка поклонилась и спешно вышла.

Иалина замерла у зеркала, водя пальцами по узорам украшения, роскошного и в то же время изящного. Лармесы. Слёзы дриад – так называли драконы эти насыщенно синие камни. И говорят, дриады теперь все погибли в лесах, что когда-то принадлежали двоедушным. Возможно, они и правда плакали, когда поняли, что род их так или иначе угаснет.

Громко стуча каблучками, вернулась мадам, злая и даже немного встрёпанная. Она прижимала к груди ворох разноцветных тканей – как раз подходящих для семи стихий. Женщина раздражённо бросила их на постель, окинула подопечную негодующим взглядом и тихо фыркнула. Как будто в очередной раз укорила за податливость. Что было весьма странно, если вспомнить, кем она была для де Коллинвертов. Однако сразу стала понятна причина её совсем уж скверного настроения.