Вероника Мелан - Санара

Потому что именно этого я (незримо от самой себя) желала, когда вращался Куб – закончить начатое. Не уходить, пока все не разгадаю, понять, наконец, что же они такое – прозрачные люди? О чем молчат, мечтают, что знают и как между собой общаются.

Все сбылось.

Погрузившись в долгую кому и однажды попросту исчезнув с больничной койки в госпитале, я не умерла, нет. Я провела чудесное время во внетелесном состоянии, ни минуты из которого не сумела бы после описать словами (разве можно описать сон?), и возродилась здесь на Аддаре.

Забавным мне казался теперь тот факт, что Куб Судьи исполнил не одно мое желание, а сразу все, таившиеся, как оказалось, под очевидными пунктами «хочу». И следующим из них, после мечты общения с Элементалами, в моем списке значилась «свобода». Полная, от всего – без привязанностей, ненужных хомутов, ответственности. И потому из долгого сна на поверхность я вынырнула в той реальности, где моя мать (мать Леа) родила вторым ребенком не дочь, а сына по имени Майрон, которому недавно исполнилось двадцать два. Таким образом, у нынешней меня родственники отсутствовали.

Догадывалась ли та Леа, которой я была раньше, об этом желании? Однозначно нет.

«Сюрприи-и-и-из!»

Еще одной вещью, из-за которой я вновь решила испытать свою судьбу в человеческом теле (хотя могла навсегда остаться в невесомом и крайне притягательном мире Элео), была месть. Не месть даже – это слишком тяжелое слово, отдающее гневом, залитой кровью сталью и финальным ором в лицо врага… Нет, подобными категориями я более не мыслила. Но я – Леа, – глядя на падающий Куб, когда-то от всей души пожелала, чтобы Судья Аддара однажды познал то же, что познала в тот далекий день я – ощущение полного бессилия.

Это меня и вернуло. Теперь я здесь, все еще способная соскользнуть обратно в эфемерный сон и раствориться на иных частотах мироздания, но уже достаточно уплотненная, чтобы чувствовать мокрый песок под ягодицами.

«Играем?» – вопрошала меня обступающая все плотнее реальность. Игра не впустит Игрока, пока тот не поверит в «настоящность» избранной площадки. «Ты решилась?»

Сюда или обратно?

Я размышляла.

Да, я вынырнула неизвестно кем три человеческих года спустя, это так, но отнюдь не для того, чтобы заставить некоего человека ощущать бессилие. Это скучно. Новая я – наполовину человек, наполовину Элементал, – совершенная личность с объемным восприятием и высокочастотным оборотистым мозгом, слишком отличалась от себя прошлой, чтобы мерить все старым метром. Однажды я найду Судью, мы встретимся, и, может быть, даже скрестим шпаги, но уже не ради мести, скорее, ради чего-то другого… Чего именно? Любопытно будет узнать, раз уж это он когда-то подбросил Куб, вернувший меня на Аддар.

«Сюда?»

«Или обратно?»

Обратно к Элементалам – заманчиво. Вновь общаться ощущениями и мыслеформами, знать о мире непостижимое, не пытаться уместить информацию мозгом, но быть ей – информацией.

Но в то же время как восхитительно, оказывается, стать человеком, способным прочувствовать собственную силу на кончиках пальцев. Видеть порывы ветра глазами, вдыхать морскую соль порами кожи, понимать, как за секунду обрести невесомость воздуха или текучесть воды. И так славно шумит у ног прибой, так игриво ластится к коже ветер…

«Играем!» – решила я спонтанно и безо всякой логики.

И, сказав это, окончательно уплотнилась.

(Irina Rimes – Vivons les)

– Женщина… Девушка… Вам не холодно?

Он не был злым и не питал дурных намерений. Просто толстый парень, возрастом около тридцати, в дурацкой красной кепке и с бородой. Еще не жирный, но уже размазанный, рыхлый. Даже высокий рост не спасал.

От моего взгляда он не отпрянул, удержался, хотя ему было страшно – у еще не стабилизировавшейся меня цвет глаз менялся часто.

Холодно? Он спросил, не холодно ли мне?

Не знаю, сколько я сидела на берегу, но только теперь окончательно осознала, что у меня есть настоящее человеческое тело. С длинными волосами, развевающимися по ветру, с гладкой теплой кожей – все, как и должно быть, – с руками, ногами…

И голое.

Как этот неуверенный в себе бедолага вообще решился подойти к обнаженной женщине на заброшенном пустынном берегу?

– Одежду вашу… украли, наверное?

Он искал несуществующим фактам несуществующие оправдания. Я же смотрела на зажатый в пухлых пальцах прозрачный пластиковый стакан с газированным апельсиновым соком. Только теперь поняла – я хочу это попробовать. Чтобы холод по горлу, чтобы пузырьки, чтобы сладость с ароматом цитрусовых внутрь.

– Можно?

Я указала на стакан, и бородатый, чуть замешкавшись, протянул его мне.

– Д…да, конечно… возьмите. Оставьте себе…

Он смотрел на мою увеличившуюся со времен Леа грудь до полновесного третьего (даже чуть больше) размера. Отлипнуть не мог. Стеснялся, корил себя за несдержанность, но вместе с этим жадно впитывал зрелище – его он будет крутить в голове ночью, с руками под одеялом. Это забавляло.

Сок оказался именно таким, как представлялся – терпким, свежим, со звякающими кубиками льда. Шипучим и освежающим.

Моя грудь при движении руки, поднимающей и опускающей стакан, покачивалась – истекал слюной приклеенный к ней взгляд.

– Хочешь потрогать? – спросила я мягко.

Ему хотелось. Но паника сильнее, она подавила все инстинкты бородатого до того, как тот сумел выдавить вожделенное «да».

– Н-н-нет.

«Спасибо» добавил так тихо и невнятно, будто уже придушил себя изнутри.

И зря. Ну положил бы ладошки, подержал бы чуть-чуть. Если бы осмелел, так и соски бы погладил. Словил бы от этого неподдельное удовольствие, такое сильное, что вышибло бы крышку «чайника», домой бы вернулся совершенно другим человеком. Верящим в счастливые случаи, в удачу, в то, что он хоть немного, да привлекателен, и, значит, может быть любим. Вся жизнь пошла бы иначе.

– Чудная.

Неторопливо допивая сок, отозвалась я о его майке с рисунком из человечков под зонтиком.

– Вам… нравится?

И он вдруг принялся стягивать ее с себя, протянул мне – пахнущую чужим потом и скрытым вожделением, – оголил собственный рыхлый торс с внушительным пузом и свисающими над шортами боками.

– Возьмите… у вас одежды… нет.

Я взяла.

А он отправился прочь. Радостный оттого, что сумел кому-то помочь, что оказался в правильное время в правильном месте. Заодно прячущий в шортах эрекцию.

Сок я допила. Майку надела.

Не голой же идти в город… И чем вообще занимаются новорожденные, если пропустить этап взросления с родителями, этап обучения, который я уже прошла, и этап «срочно хочу замуж, детей, а после счастливо помереть»?

Очевидно, мне нужен дом, и, значит, деньги. Много и быстро.