Галина Чередий - Подмена-2. Оригинал

И что мы имеем в итоге, если абстрагироваться?

Грегордиан хочет Анну, Анна хочет Грегордиана. Это единственный факт, который не требует никакого обсасывания, потому… ну, потому что это факт и есть. А еще деспот требует покорности, полного и безоговорочного принятия его самого по типу «ешь таким, какой есть, или умри с голоду», и бог его знает, какие еще гадкие сюрпризы принесет будущее с ним. А чего же нужно Анне? В идеале и гипотетически, наверное, свобода? Несмотря на то, что, как выглядит эта самая свобода в реалиях нового мира, Анна понятия не имеет. Но! Эта же самая Анна с ума сходит по Грегордиану и, если уйдет, оставит с ним изрядный кусок собственной души, а остальное не заживет, скорее всего, никогда. Вопрос: чего Анна хочет больше – уйти неизвестно куда и, возможно, сразу погибнуть или остаться и постараться добиться от Грегордиана изменения отношения к себе? Плюсы первого варианта… ну, собственно, свобода и шанс сохранить хотя бы эту самую часть души своей целиком, а не растоптанной или разорванной в клочья. Минусы – куда я пойду и как, в принципе, намерена выжить? Бонусом ко второму идет обилие умопомрачительного секса, безусловная роскошь и, что немаловажно в местных условиях, безопасность. Из минусов и возможных рисков этого варианта – чрезвычайная взрывоопасность и непостоянство характера Грегордиана, его неуступчивость и склонность добиваться всего, не считаясь с методами. Ну и еще мелочь. Моя физическая им одержимость и нездоровая тяга быть ближе рискует перерасти в полноценное чувство. И вот тогда, если, а будем откровенными, скорее всего, когда, а не если, Грегордиан совершит нечто, что я не смогу пережить, уходить мне придется и вовсе без души, с вырванным сердцем. Или же просто остаться и дать ему разрушить меня окончательно.

Бо-о-оже-е-е! Я устала думать, устала-устала-устала! Почему все не может как-то упроститься настолько, чтобы вообще ничего не нужно было выбирать, рвать себя, скручивать чувства так и эдак. Это ведь как-то бесконечно неправильно и несправедливо, когда нужно раскладывать на разные чаши весов то, что должно быть вместе. Все равно что расчленять себя собственноручно. Перевернувшись, уткнулась лицом в простыни и вдохнула их приятный, но абсолютно нейтральный аромат. Здесь не пахло Грегордианом, сексом, горячечным безумием, нами вместе. Только чистотой, мучительными раздумьями и одиночеством. Какой из запахов я хочу на всю оставшуюся жизнь? Ну хватит уже, Анна!

– Монна Эдна! – голос Лугуса разбудил меня, хотя я просто не помнила, в какой момент заснула. Последней странно-навязчивой мыслью было, что мы с Грегордианом глупцы, создающие внутренние проблемы там, где нужно противостоять внешним. Вот и с чего бы это?

– Монна Эдна! – настаивал Лугус. – Просыпайся! Архонт приглашает тебя позавтракать с ним!

Я осторожно приоткрыла глаза, ожидая головной боли после вчерашнего самоизнасилования мозга. Но нет. Голова была легкой и ясной. Косые лучи утреннего солнца совершенно разрушили вчерашнюю тягостную атмосферу. Они были как инъекция извечного оптимизма самого мироздания, утверждающего, что рассвет всегда приходит так или иначе. Зачем я вообще истязала себя по сути бессмысленными пока размышлениями? Ведь если в чем Эбха и права, так это в том, что я пока и не пыталась по-настоящему извлечь удовольствие из нынешнего положения вещей, а только выискивала недостатки и возможные подводные камни. К черту, я беру краткий отпуск от мрачного взгляда на всех и все!

– Так что мне сказать архонту, монна Эдна? – брауни звучал все более неуверенно и, явно нервничая, топтался на пороге спальни.

Почему бы не испытать подарочек Эбхи в действии еще разок? В конце концов, проведу время в обществе замечательной ласковой зверюги, если пойдет что-то не так. А вдруг его сволочейшество архонт Грегордиан все же поддается дрессировке? Утро вечера мудренее, как говорили умные люди, и сейчас все не казалось так однозначно пессимистичным. Что, если, приложив усилия, я могу создать реальность, где мне не нужно будет выбирать между Грегордианом и свободой? Ну, не выйдет, так хоть развлекусь действием, вместо надумывания.

– Скажи, что я буду рада к нему присоединиться, как только приведу себя в порядок! – усмехнулась я, потягиваясь.

Вчера ты имел мой мозг, архонт Грегордиан, а сегодня моя очередь!

В этот раз обошлось без эффектных явлений архонта народу. Когда я, не особо торопясь, привела себя в относительный порядок и вышла на залитый утренним солнцем балкон, Грегордиан уже был там. Он стоял спиной ко мне, обозревая хозяйским взглядом свою вотчину, и поэтому я позволила себе несколько секунд просто пялиться на него, никак не контролируя выражение лица, не пытаясь обуздать и запихнуть поглубже, как шокирующе каждый раз действует на меня сам факт его присутствия. Обласкала взглядом его короткостриженый затылок, вспоминая шуршащий звук, издаваемый его жесткими волосами, когда я провожу по ним ладонью. Прошлась по линии широченных плеч, представляя, как цепляюсь за них дрожащими пальцами, когда мой контроль начинает ускользать под сексуальным натиском этого мужчины. Спустилась к мышцам спины, проступающим даже сквозь ткань вроде бы свободной рубашки и в столь расслабленном состоянии, и, кажется, буквально ощутила их ритмичные сокращения, когда Грегордиан вколачивает себя в меня так, будто хочет забраться внутрь целиком. Прикусила губу, соскользнув глазами на его задницу… Сколько раз я впивалась в нее ногтями, грубо, нещадно, до крови, требуя еще больше. И, Господи, какой же полный животного удовлетворения звук издавал каждый раз Грегордиан, откровенно наслаждаясь этой моей бесстыдной требовательностью. Невольно вдохнула глубоко и прерывисто, чувствуя, что в низу живота все словно стиснули в кулак. Как же чертовски сильно хотелось подойти к нему и без всяких разговоров и пикировок прижаться всем телом, не скрываясь признав свое желание просто ласкать, прикасаться, обожать каждый сантиметр его испещренной шрамами кожи, каждую твердую, наполненную безграничной силой мышцу и получить в ответ одну-единственную каплю нежности, пусть даже она будет разбавлена целым морем похоти.

– Если будешь так сопеть, Эдна, то завтрак придется перенести! – с усмешкой сказал Грегордиан, оборачиваясь.

Конечно же, деспот знал, что я стою тут и глазею на него, но сейчас этот факт не мог меня смутить.

– И тебе доброе утро, архонт Грегордиан! – Пройдясь босыми ногами по теплым камням балкона, я уселась за уже накрытый стол, заметив, как мужчина на пару секунд прилип взглядом к моим обнаженным ступням и лодыжкам. Будь я чуть пошлее, спросила бы его, не представляет ли он их уже на своих плечах. Хотя зачем спрашивать, когда его голод так очевиден? Ох, Аня, заткнись! Будто сама минуту назад не раздела и не оприходовала его по полной глазами.