Регина Птица - Звёздная пыль

– А вы бы стали его трогать, фрау Рац? Вам мало молоденьких пажей, которые вас развлекают?

– А вы, мсьё Вёрёш, как будто бы нет. Говорят, эти северяне в постели весьма хороши. Чувственны и отзывчивы. Вас, как мужчину, это должно привлекать куда более, чем меня.

– Потому я и удивлён.

– Может, попросим его у императрицы? Уверена, она не решится вам отказать.

Индрэ стиснул зубы и сосредоточился на узоре мраморных плит, в шахматном порядке тянувшемся вдоль всего зала. Он разглядывал их с таким упорством, как будто намеревался совершить подкоп, только бы не слышать новых и новых звучавших за спиной слов.

Но вот вдалеке послышались тихий звук шагов и шелест драгоценной ткани. Всё в зале стихло, так что Индрэ теперь слышал стук собственного сердца.

Украшенный кружевами подол платья прошелестел по полу мимо него, и Индрэ увидел пару шёлковых туфель, занявших мягкую скамеечку под троном.

– Вот ты каков.

Индрэ поднял взгляд, поняв, что обращаются к нему. Он молчал, не зная, что может сказать.

– Прав ли мой палач, утверждая, что ты помогал Рудэне строить заговор против меня?

Истерзанные губы Индрэ надломила улыбка.

– Разумеется, нет.

Краешек губ императрицы тоже поднялся.

– Я была бы удивлена, если бы ты ответил что-то ещё.

Индрэ едва заметно наклонил голову вбок.

– Моя госпожа, – очень медленно произнёс он, тщательно подбирая слова. Он думал о том, что должен будет сказать, всю ночь, пока не уснул, и тягостный смутный сон, больше походивший на кошмар, не настиг его. – У моего народа не принято лгать и сдаваться в плен. Если я здесь, перед вами, если мои слуги ещё не закололи меня, то лишь потому, что я хочу доказать вам своё расположение и желание присоединиться к вам.

Императрица хмыкнула и чуть отклонилась назад, так что на лицо её упала тень, и Индрэ больше не мог разобрать, что отражается в её глазах.

– Я нужен вам, моя императрица, не заставляйте меня говорить здесь и сейчас зачем. И без того ваше обращение со мной нанесло по лояльности Белого шпиля немалый удар.

Императрица молчала, но Индрэ чувствовал, что слова доходят до неё. Что императрице неуютно, и она в самом деле не желает продолжать этот разговор здесь и сейчас. Однако слова императрицы противоречили тому, что отражало спрятанное в тени лицо:

– Я не вижу причин, – тихо сказала она, – не уничтожить весь ваш народ. Всех до одного, кто откажется принести клятву лично мне. И я не вижу причин, почему должна доверять тебе, супругу Рудэны Йованы Винце, не раз доказавшей свою неспособность держать клятву, обесчестившей себя и свой род.

– Причина в вашей мудрости, – Индрэ немного опустил взгляд, не желая вступать в конфликт, – вы можете уничтожить всех, кто верен мне, и назначить нового наместника управлять моей землёй. Но только я знаю тайны Звёздной пыли, как знала их до меня моя мать – и будут знать моя дочь или мой сын. Ни одна пытка не заставит меня рассказать их вам, потому что я знаю: эти тайны – единственное, что может сохранить мне жизнь.

Императрица какое-то время молчала, и Индрэ уже решил было, что победил.

– Я бы могла, – наконец сказала она, – отдать тебя палачам. Не думай, что ты меня испугал.

– Разумеется, я и надеяться не смел, – вставил Индрэ, улучив момент.

– Но я не такая так безумна, как стала бы, добравшись до власти, твоя супруга, принцесса Рудэна. И я собираюсь это доказать. Я помилую тебя.

Индрэ испустил облегчённый вздох. Он не мог ещё до конца поверить, что угроза минула, и потому на мгновение прикрыл глаза, силясь справиться с собой.

– Но, разумеется, и довериться тебе я не могу. Слишком часто Белый шпиль становится причиной моих забот. Наместник будет назначена. Я подберу среди своих приближённых того, кто не сможет поддаться обаянию ваших гор и никогда не пойдёт против меня.

Индрэ молчал, обдумывая, что слова императрицы могут значить для него.

– Вынужден предупредить, – сказал он, – что мой народ не подчинится чужаку. Вы не сможете управлять Белым Шпилем без меня.

– И я верю тебе, – Императрица кивнула, – потому моя наместница станет управлять не Белым Шпилем, а тобой.

Индрэ вздрогнул и прищурился, не переставая вглядываться в её лицо. Губы его дрогнули, потому что так же говорила Рудэна. «Я здесь, чтобы управлять тобой».

И Индрэ не обманулся:

– Милорд Ламот, будьте любезны проследить, чтобы герцога Вирэнэ сегодня же выпустили из тюрьмы. Обеспечьте ему должный медицинский уход и апартаменты, в которых ни он не будет опасен для нас, ни мы для него. А вы, герцог, будьте готовы завтра же принести супружескую клятву по обрядам Империи. Я подберу вам достойную кандидатку в супруги. Что с вами? Не пытайтесь изобразить обморок, я всё равно вам не поверю.

Индрэ в самом деле стал белым как мел.

«Опять», – набатом билось у него в голове и колоколом ему вторило: «Нет! Лучше умереть, чем снова позволить им…»

Императрица говорила что-то ещё, но Индрэ уже не слышал её. Он попытался встать и рвануться прочь, но цепь, удерживаемая руками Жольта, натянулась, роняя его обратно на пол. Индрэ потерял равновесие, боль пронзила его висок. Он, кажется, слышал собственный голос, истошно кричавший: «Нет!» – а затем провалился в темноту.

– Ну, что скажешь? – спросила Агнесса фон Лерон, некогда младшая принцесса дома Лерон, а ныне – Императрица Остеррайха, отбрасывая на стол колоду карт и потягиваясь. Ей было слегка за тридцать, и государственные дела в последнее время делали её слишком рассеянной, чтобы следить за игрой. Будь её воля она и вовсе предпочла бы этому занятию охоту, но заранее предчувствовала, что стоит собрать свиту, как отдых превратится в светский приём.

– Скажу, миледи, что вам нужно больше работать над собой. Иначе кому-то менее честному и более увлечённому дворцовой игрой легко удастся вас обмануть.

Кэйтрин де Марджон не видела особого смысла соблюдать формальности, когда они с Агнессой оставались наедине.

Они четверо – Агнесс, Кэйтрин, а вместе с ними принцы Клод Раймон Ламот и Фабрис Анж д`Омур, знали друг друга уже много лет. Ещё тогда, когда никто из них и предположить не мог, что Агнесса наденет Императорский венец, все четверо проводили вместе ночи и дни, вместе охотились и вместе пили вино.

Теперь, когда с тех времён минуло уже более десяти лет, пути всех четверых порядком разошлись. Агнесса стала Императрицей, так что Клод и Фабрис порядком робели перед ней. Агнесс раболепства не любила, и потому ей с каждым годом становилось с ними всё тяжелей.

К тому же у Фабриса появилась семья, у Клода – выезд первосортных коней, и в конюшне он, как правило, торчал весь день, поглаживая и расчёсывая своих жеребцов.