Александр Орлов - Последний Секрет

Под утро, я зашел в лагерь, и увидел, что разбойники валялись пьяные без чувств прямо на земле, а некоторые из них даже не доползли до лежаков. Все вокруг было покрыто рвотой и смердело как в преисподней. Три девушки, которых они насиловали, лежали сваленные в углу пещеры. Они были мертвы. Эти подонки убили их, насытившись, и свалили друг на друга, как тряпичных кукол, а после попадали спать. Я вышел из пещеры и взял кинжал из общей кучи оружия. Ублюдков было восемь. Я помню глаза каждого, потому что они успевали их открыть, когда я резал их глотки. Ни один из них не успел ни вскрикнуть, ни дернуться. Они только булькали и плевались кровью через зубы, но их товарищи не слышали этого, погруженные в глубокий сон. Тогда я и не знал, что то, что я совершил, было честью для Корво-клана, как и не знал, что вороны видели совершенное мной. Я забрал остатки денег, что хранили разбойники, и ушел на юг.

Всё, что видит ворон, видят и маги Чернокрылых, поэтому через месяц меня нашел человек в черном, и силой забрал в крепость. Там мне сделали предложение стать пером, служащим клана.

– Но ты ещё не был в клане?

– Нет, конечно, нет. Я просто служил им, а что бы меня приняли мне пришлось сделать больше, гораздо больше.

– И что дальше?

– Меня учили грамоте и искусству боя, а через три года жизнь свела меня с Бродериком, и он стал для меня Каавраном.

– Что это значит?

– Он был младше меня, еще совсем мальчишка, когда я его встретил, но он был эрлом и представлял род по праву крови. Можно сказать, что я был его слугой и защитником одновременно. Придворный и брат одновременно.

– Странно подобное слышать. – Заметил я. – Ты говоришь о братстве, но ваш клан заслужил недобрую славу интриганов и предателей.

– Ты прав, дело как раз в верности. Чернокрылые тесно связаны с шпионажем и интригами, – работать в этой сфере нелегко и тут либо не доверять никому, либо верить в кого-то слепо. Никто и никогда, кроме одного, не предавал Корво-клан. В этом весь смысл, если хоть один из нас раскроет секреты или погонится за собственной выгодой, то весь род падет, как уже происходило. Для этого и существует посвящение.

– В других кланах посвящение служит совсем иным целям, это скорее древний обряд, дань предкам, чем обучение. – Сказал я, вспомнив свое посвящение.

– У нас не так. У нас посвящение проходят по двое, чтобы укрепить узы братства.

– Расскажи, будь добр.

– Интересно?

– Конечно, интересно.

Раст сел поудобнее в своем кресле, и, поправив изящный манжет, задумчиво сложил руки и продолжил рассказ.

– Меня, и Бродерика подняли среди ночи, и посадили в повозку, ничего не объясняя и не отвечая на наши вопросы. Мы были знакомы с ним где-то неделю и не очень-то ладили, ведь он был мальчишкой с высокой родословной, и любил повелевать, а я был сложным подростком с завышенной самооценкой и плевал на его повеления. Нас заперли в трюме корабля и почти не кормили в течении трех дней, пока судно, на котором мы были, двигалось неизвестным курсом. Через три дня, нас грубо вытолкали из теплого трюма и посадили на лодку и оттолкнули от борта. Помню, как было холодно нам тогда, и как мы жались друг к другу, ведь мы были в северном море посреди зимы, а теплой одежды у нас не было. Мы не знали, чего ждать, и были страшно испуганы, когда корабль поднял якорь и медленно отчалил. Но, мой друг, если ты подумал, что нас бросили в открытом море, то ты лишь отчасти прав, ведь нас оставили недалеко от скалистого острова. Мы догребли до берега, и решили ждать, когда нас заберут. Почему-то мы думали, что это будет к утру, но, когда солнце встало, судна уже видно не было. В лодке, что мы вытащили на берег, мы нашли один мешок, в котором было одеяло, веревка, лук и кинжал. Больше ничего не было. Один комплект на двоих. Хорошо, что Бродерик оказался не таким слюнтяем, как я думал.

– Погоди, сколько времени вы провели на том острове?

– Ровно год.

– Год?! Два парня на острове в северных водах? Как вы выжили?

– Сначала было тяжело. Мы цапались, не могли принять общего решения, но после это само собой прошло. Мы осознали, что все необходимые знания для выживания у нас уже были, после обучения. Я знал устройства ловушек и капканов, а Бродерик стрелял из лука, я искал грибы, а он готовил их так, чтобы мы не отравились. Я загонял, а он ловил. Мы стали как будто одним человеком, но с двумя телами. В этом постоянном холоде родилось истинное пламя дружбы. Когда судно приплыло забирать нас, мы поднялись на борт совсем иными, – озлобленными на весь мир, готовыми на все ради товарища. Но после нам пришлось понять, что дружба, лишь показатель любви к клану. Позже всё изменилось.

Мы немного помолчали, прислушиваясь к легкому шуму ветра снаружи, обдумывая каждый своё.

– Теперь расскажи мне о своем посвящении. – Сказал Раст, немного грустно улыбаясь.

На миг я вновь ощутил горячее дыхание в спину и мягкие прикосновения к голой коже.

– Загон. – Мрачно ответил я.

– Ах да, волчий загон, я слышал об этом, но никогда из первых уст.

– Лучше в следующий раз.

– Ты должен мне историю, так что давай выкладывай.

– Ну… Когда мне исполнилось девять, отец зашел в комнату, и, вместо того чтобы поздравить с днем рождения, сказал, что сегодня я должен стать членом клана. – Мне было тяжело вспоминать, как всегда, когда я думал о родине. – У вас в общине есть… зверолов или приручитель?

– Да, конечно, у нас есть великий Дворецкий. Он приручает и воспитывает воронов.

– А у нас есть Ловчий. Он единственный, кто может поймать и справиться с волками. Когда он заходил к ним в загон, они не трогали его, а повиновались, как псы.

– Да, и такие байки я слышал, но думал это все враки.

– Нет, я видел это собственными глазами.

– И что же?

– Ловчий содержит зверей в большом загоне, полукруглой арене в центре замка, кормит их и чистит шкуры, что бы те блестели на солнце. От хорошей кормежки волки вырастают огромными, чуть меньше лошади.

– Ого.

– Да, самые большие волки в стране.

– Они приручены?

– Нет. Они слушают только Ловчего, и то не всегда. Дикие и злые твари.

– Ну рассказывай же, не тяни.

– Ты же и так всё знаешь.

– Ну и что? Я хочу услышать историю от тебя.

– Отец привел меня в крипту, где я должен был провести весь день, почитая предков и вознося хвальбу волку-прародителю. В темноте крипты меня оставили одного, и я просто сидел рядом с гробами и мраморными колоннами, раздумывая, о своей участи.

– Боялся?

– Да. Очень. Смутно помню, как высидел весь день в неподвижности, все было словно в тумане. Под вечер меня раздели две девушки, натерли какими-то маслами, и все что у меня осталось, это повязка на бедрах, что прикрывала места ниже пояса. После этого пришел отец и повел меня ко входу в загон. Я родился в месяц мороза, поэтому на улице было жутко холодно. Я шел босиком по притоптанному снегу, а изо рта шел пар и тело била жуткая дрожь, но отец крепко держал меня за плечо своей колючей перчаткой и упрямо подталкивал вперед.