Мика Ртуть - Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть

– Роне, – предостерегающе оборвал его Дайм.

Шу тоже почувствовала, как завибрировали нити его проклятия, правда, не поняла – почему.

– Эм… – поправился Бастерхази, – кто сделал рабский артефакт для Грозы.

– Рабский?.. – переспросила Шу, удивляясь собственному равнодушию. Впрочем, Дайм ее уже предупреждал, что такое очень вероятно.

– Артефакт в виде брачного браслета, – хмуро пояснил Роне. – Разумеется, Люкрес его не показывал, он не страдает излишней откровенностью. Но найти браслет было несложно, а опознать мастера и того проще.

– Саламандра уже мертва, – сказал Дайм, прижимая к себе Шуалейду так, словно она могла куда-то исчезнуть.

– Ей повезло, – нехорошо усмехнулся Бастерхази. – Но не будем о мертвых. Лучше я расскажу вам сказку. Старую, не имеющую никакого отношения к реальности сказку о королевском бастарде и его клятвах. Хотите послушать, ваше высочество?

– Очень, – кивнула Шу и потерлась щекой о плечо Дайма.

– Итак, в далекой стране когда-то очень давно правил мудрый и справедливый король, и было у него три бездарных сына и один бастард, истинный шер…

Слушать «сказку» оказалось непросто. То есть – сидеть на месте и дышать ровно, не усугубляя ситуацию. Потому что добавить Дайму еще унижения и сочувствия, после того что с ним сделали император и Конвент – это было бы слишком. Шу и так не знала, как теперь смотреть ему в глаза. И тем более – как она сможет смотреть в глаза Люкресу, который все это знает и беззастенчиво использует.

И собирается надеть контролирующий артефакт на нее саму.

Шакал. Трусливый, жадный, подлый шакал. Вот кто достоин рабского ошейника.

– А где же финал вашей сказки, шер Бастерхази? – спросила она, когда темный шер замолк на самом интересном месте.

– У этой сказки есть несколько финалов, моя прекрасная Гроза. Первый годится для детских книг. Прекрасный финал, где принцесса вышла замуж за принца-наследника, растопила его сердце своей любовью, и принц освободил бастарда от той части клятвы верности, которая причиняла боль и не позволяла делать детей. А бастард, благодарный брату, женился на сестре принцессы, жил с ней долго и счастливо, и до самой смерти служил брату, а затем и его детям. Но во мне этот финал вызывает какое-то недоверие.

Шу только фыркнула. Всего лишь недоверие? Ну-ну.

– А какой финал бы написал ты, мой темный шер? – спросил Дайм.

– О, я бы ввел в сказку еще одного персонажа. Мудрого волшебника, которому не понравилось, как король поступил со своим одаренным сыном. Зато понравились сам бастард и прекрасная принцесса, и он помог им обрести счастье и свободу.

– Запросив за это сущую безделицу, не так ли, мой темный шер?

– Ваше высочество не правы. – Бастерхази прямо посмотрел Шу в глаза, и она вздрогнула: бушующее в них пламя манило и обжигало, обещая испепелить дотла и подарить счастье. – Колдун не запросил никакой платы, но обрел свободу вместе с ними. Они втроем провели один древний, очень могущественный ритуал, сливший их судьбы в одно целое и подаривший им невероятную силу. Единственную силу, способную разрушить связывающие бастарда клятвы.

Шу сама не заметила, как вжалась в Дайма. Древний могущественный ритуал, значит. Вроде того, что творил Ману Одноглазый.

– Звучит как цитата из «Трактата о свободе», – озвучил ее мысли Дайм.

Правда, в его тоне не было ни страха, ни неприятия. Скорее сомнение.

– Я рад, что ты знаком с первоисточником, мой свет, – криво усмехнулся Бастерхази. – И знаешь, что я прав. Три шера-зеро с собственной Линзой уж как-нибудь справятся с тем, что сотворили другие два шера-зеро. Хотя я предполагаю, что все лишнее отвалится в процессе. Двуединые, видишь ли, не любят, когда их детей делают рабами.

– То есть ты предлагаешь сделать то…

– …что не удалось даже Ману Одноглазому, – кивнул Бастерхази.

– Я восхищен твоей наглостью, мой темный шер.

– Не сомневаюсь, – поклонился Бастерхази.

– С чего ты взял, что у нас получится? И что это вообще за ритуал такой? – вмешалась Шу.

– Получится. Единение – это очень просто, моя Гроза. Ты же любишь Дайма и хочешь для него свободы?

– Разумеется, хочу, но ты не ответил.

– Это и есть ответ. Наше общее желание и доверие. Искреннее, без сомнений и колебаний.

– Доверие? Не уверена, что у меня получится.

То есть Шу была уверена, что не получится. Доверять темному шеру искренне, без сомнений и колебаний? Такое вообще возможно?

– По крайней мере, ты уже не боишься сказать о недоверии вслух. Но, видишь ли, моя Гроза, от этого зависит и твоя свобода, и судьба твоих близких. Ты же не забыла о Линзе?

– Не забыла. – Шу поежилась.

– Бастерхази, вмешивать во все это Линзу – плохая идея. Линза принадлежит Шуалейде и только ей.

– Ты иногда такой светлый, мой светлый шер, что мне страшно делается, – поморщился Бастерхази. – Никто не собирается ничего и ни у кого отнимать. Но Линзу надо инициировать – и чем раньше, тем лучше. И если мы с тобой поможем Шу, шансы на благополучный исход резко возрастут.

Шу очень хотелось верить ему. Очень-очень. Но не получалось. Все равно она чувствовала какой-то подвох. О чем-то Бастерхази недоговаривал. О чем-то важном.

– Расскажи мне о Линзе, – потребовала она. – Все, что ты знаешь.

– Само собой. Я тебе даже кое-что покажу, – кивнул Бастерхази и жестом вызвал в воздухе схематичное изображение башни Заката и пронизывающих ее потоков. – Как видишь, это Линза до контакта с владельцем. Она стабильна и закуклена сама в себе, но при этом накрепко связана со стихийными потоками той местности, где возникла. Эта картина тебе знакома, не так ли?

– В целом… – пробормотала Шуалейда, разглядывая модель, похожую на ту, что рисовал ей дру Бродерик, но гораздо более подробную. – А это что за черные пятна?

– Это особенность твоей Линзы. Два десятка смертей так и остались внутри, и пока Линза спокойна, ты их и не увидишь. А теперь смотри, что происходит дальше, когда ты отпираешь башню.

Разноцветные потоки в модели Линзы ожили, задвигались, начали выходить за пределы башни, потеряли стройность, зато налились яркими цветами, и все это плыло, мерцало, вызывало головокружение и слепило…

– Ой, больно! – вскрикнула Шу, когда один из лучей попал ей в глаз, и зажмурилась.

– Это состояние Линзы сегодня днем, – неохотно пояснил Дайм. – Если ее не инициировать в ближайшие десять дней, то лучше эвакуировать весь Суард прямо сейчас.

– Десять – это крайний срок, я бы сказал – шесть. Думаю, тебе стоит показать Шуалейде, во что может превратиться неудачно инициированная Линза.

– Ну, если схематично… Посмотри, это не опасно, но так ты лучше поймешь тенденцию.

Открыв глаза, Шу уставилась на магическую аномалию. Да, схематично, но даже так – страшно. Стихийные потоки переплелись, словно щупальца бешеного осьминога, выплеснулись далеко за пределы Линзы, проросли очагами мутаций вокруг нее, по всему городу и дальше, тут и там вспыхивали стихийные возмущения, окрашенные в какие-то совершенно неудобоваримые грязные цвета. А рядом с эпицентром темнела неопределенной формы черная дыра, втягивающая в себя грязные потоки, и было заметно, что хаос уже начал приобретать спиральную форму вокруг дыры, словно образовался гигантский водоворот. Весь этот ужас был накрыт прозрачным куполом, уходящим в землю. Интересно, насколько большим?